Но произошло что-то странное. Убегающий вдруг развернулся на месте волчком, нога его взметнулась вверх с такой стремительностью, что уследить за ее движением было невозможно. Удар получился хлестким, словно с лета били по мячу, которому предстояло влететь в девятку.

Преследователь рухнул на землю. А этот, в светлом пиджачке, замер в странной позе, словно собираясь опять кинуться в бега. И тогда, едва ли успев понять, что произошло, с ревом все четверо бросились на него. А он почему-то побежал не от них, а к ним, и почти перед самым их носом вдруг взлетел вверх. Корпус его откинулся назад, руки, прижавшись к телу, придали ему вращение, ноги, растянувшиеся почти в шпагат, ударили туда, куда им и положено было ударить, — в головы…

Из пятерых двое оставались еще стоять, но инстинкт уже отклонил их от вертикали в разные стороны, прочь от того невероятного, что произошло на их глазах и не имело объяснений.

Но отклонение от вертикали в борьбе, в схватке всегда опасно. Профессиональный боец улавливает неустойчивость противника, следует подсечка, и — если бы это было на ковре в присутствии бдительного рефери — набираются победные очки. Но не было перед «Блэк-Найт-гарден» ковра, не было и рефери, не было и правил борьбы, которые непременно следует соблюдать. Сделав подсечку левой ногой, разворачиваясь по часовой стрелке в сторону последнего, пятого противника, каблуком правой ноги Андрей успел нанести резкий удар по стремящемуся найти новую точку опоры телу, и опять удар точный, страшный, позволяющий не оглядываться уже назад.

Произошло это так стремительно, что последний его противник едва успел повернуться к нему спиной, охваченный ужасом, подгоняемый судорожным желанием бежать. Но слишком мало времени было отпущено ему на спасение. Как в замедленном сне, коленка его только еще поднималась вверх для первого мучительного шага. Рот его исказил крик, подхлестывающий энергию, пытающийся собрать ее в один комок, чтобы избавиться от ощущаемого каждой клеточкой возмездия.

Андрею последний его противник уже не был нужен. Но как волк, рвущий разбегающихся овец, хотя ему нужно схватить и вскинуть на спину всего одну, он, собранный для последнего броска, знал, что и этот никуда от него не денется. И вдруг периферийным зрением он отметил, что ситуация изменилась: рядом с ними остановилась машина, и передняя ее дверца начала открываться. Мелькнула мысль, что противники его получили подкрепление. Но тут же резко и властно прозвучало:

— Быстро в машину!

Безотчетно он нырнул в распахнутую дверцу. Машина рванулась с места. Узнавший ее Раффи мешкал в дверях, не давая любопытным выскочить раньше времени наружу, и, намереваясь первым поднять свист, прикидывал уже, что будет говорить полиции. Мысленно он менял марку и цвет машины, приметы водителя и этого странного человека, раскидавшего давно досаждавшую ему, Раффи, привилегированную шпану.

Городецкий на секунду расслабился, прикрыл глаза, прислушиваясь к себе. Ничего, кроме холодной пустоты, — ни праведного гнева, ни жестокого довольства победителя, ни сожаления о нелепости, вторгшейся вдруг в нормальное течение жизни, — ничего этого в душе не было. Пустота расширялась, разбегалась, как Вселенная, вползающая в дурную бесконечность. О пророчестве Бори Богданова думать не хотелось.

Машина летела вперед в одном стремлении вырваться из «Блэк-Найт-гарден» и раствориться в вечерних городских сумерках. Городецкий глянул наконец на своего неожиданного союзника… Густые русые волосы схвачены на затылке заколкой, в ухе покачивается серьга с бирюзовым камушком… Дурная пустота начала стремительный обратный бег, стянулась в точку, вечер вернулся в мир вместе со своими шумами, запахами, первыми зажигающимися огнями. Андрей рассмеялся. Женщина быстро глянула на него, словно проверяя, в своем ли он уме.

— Что-то в моем поступке кажется вам смешным? Или вам хотелось провести ночь в полицейском участке? — спросила она.

— Можно я отвечу не двумя, а одним «нет»? — вопросом на вопрос отозвался он.

— Можно. А вы случайно не чемпион по дзюдо, карате, кун-фу или чему там еще? Или просто гастролер, обокравший джентльмена и напяливший его костюм на потеху публике?

— А вы всегда задаете вопросы парами? Опять — двойное «нет». Разрешите и я спрошу: почему вы решили вытащить меня из свалки?

— Не люблю смотреть, как один бьет пятерых.

— Ну да, лучше, когда пятеро бьют одного.

— Это, по крайней мере, естественно и привычно глазу.

— Мне показалось, что сочувствия к пострадавшим вы не испытываете…

— Вытирать их разбитые носы я не собиралась. Тем более что они тут каждый вечер ищут приключений. Вот и получили наконец по заслугам.

— Вы знаете, кто они?

— Следующее поколение хозяев жизни, которых не пускают еще в «Блэк-Найт» на первый этаж, но у которых уже есть деньги, чтобы торчать на втором. Кстати, как вы себя чувствуете?

Андрей шевельнулся, проверяя, не задел ли кто-нибудь его ненароком.

— Все в порядке, — сказал он таким тоном, будто что-то в уме прикидывал.

Она, словно сомневаясь, посмотрела на него и покачала головой:

— Я наблюдала всю сцену с самого начала. При той бешеной акробатике, что вы продемонстрировали, могут быть и растяжения, и разрывы мышц. Судя по всему, у вас должен быть массажист. Хотите, я отвезу вас к нему?

— О, не беспокойтесь, пожалуйста, — неожиданно улыбнувшись своей спасительнице, сказал Андрей. — Со мной действительно все в порядке. И потом, ведь главное, что мы все же встретились, не правда ли, мисс Анна?

Городецкий прикидывал, как ему выпутаться из ситуации, в которой он оказался. Многообещающая идея назваться Арри Хьюзом нравилась ему все меньше.

Они медленно двигались в потоке машин. Анна Элмс, видимо, не собиралась ни высаживать его, ни везти к массажисту. Ему подумалось, что, скорее всего, она хотела спросить, не нужен ли ему врач? Деликатность в данном случае едва ли была уместна. Впрочем, еще более неуместной оказалась ситуация, которая их столкнула.

Машину она вела неторопливо, но уверенно, словно имела вполне определенную цель. И тут он понял, что они едут в сторону ее дома, которым он имел удовольствие сегодня полюбоваться, прежде чем беседовать с консьержкой. Пожалуй, думал он, мышка с буклями успела кое-что наплести Анне о мужчине, интересовавшемся ею. Любопытная и наблюдательная, она к тому же могла так описать его, что мисс Элмс без особого труда догадалась, кто демонстрирует акробатические этюды перед входом в «Найт». Не потому ли Анна не спешила на свидание с журналистом, хотя посчитала целесообразным выслушать его. Отсюда следовало, что соблюдать инкогнито и дальше едва ли имеет смысл.

Пауза, хотя ее и можно было посчитать психологически оправданной, все же затянулась, поэтому, шевельнувшись, словно спохватясь, он проговорил:

— От услуг массажиста, мисс Элмс, я бы не отказался, но тогда наше свидание пришлось бы перенести на другое время. А мне бы этого не хотелось.

Глядя на дорогу, требующую постоянного внимания, она кивнула головой, словно соглашаясь с ним:

— Я как раз думала, долго ли мы будем играть в прятки? Если бы вы стали и дальше прикидываться Арри Хьюзом, мне пришлось бы выдать себя за Мату Хари. Кто вы, сэр?

— Черт его знает, мисс Элмс, иногда мне кажется, что я частный сыщик фирмы «Лоуренс Монд» Андрей Городецкий.

— Вы не связаны с полицией? — Она, кажется, удивилась.

— Четыре смерти, если даже одна из них оказалась случайной, трудно списать на маньяка, мисс Элмс. Но с полицией я не связан.

— То есть неофициально расследование продолжается?

— Да.

— И его ведет ваша фирма. — Она сказала это так, что ответа не требовалось, но тут же спросила: — О моем существовании полиция еще не знает?

— Нет.

— В «Найт», я полагаю, мы сегодня возвращаться не будем, поэтому я приглашаю вас к себе. Или вы имеете что-нибудь против? — с вызовом спросила она.