— Я отвечу на все ваши вопросы, если они не касаются государственной тайны. Вместе со мной всего действовало четырнадцать человек.

— Верно, вы умнеете на глазах, Дик, — похвалил его Маккью, и эта похвала, похоже, подтверждала правильность той линии поведения, которой решил придерживаться капитан Чиверс, выискивая лазейку, позволившую ему все же покинуть здание полицейского управления на собственных ногах.

— Вы хорошо знаете каждого из них? — продолжал спрашивать Маккью.

— Да, это моя команда.

— Сами ли вы их подбирали?

— У меня достаточно широкие полномочия, в том числе и в подборе кадров.

— Итак, если я вас правильно понял, каждого своего сотрудника вы подбирали сами?

— Да, сам.

— Все они люди разведки или, так сказать, вольные стрелки?

В последнем вопросе Чиверс почувствовал подвох. Ясно было, что Маккью попытается идентифицировать личность убитого, а при положении и возможностях Чарлза он вполне мог уже успеть это сделать.

— Я уже сказал, что у меня были широкие полномочия, я мог выбирать себе любых помощников.

— И среди них были кадровые сотрудники разведки?

— Да, были.

— Относится ли убитый к их числу?

— Нет.

— Кто он и как попал в вашу команду?

— Я вышел на него через свои агентурные связи.

— Кто он?

— Профессиональный телохранитель. Никаких темных дел за ним не числится, поэтому его имя вам ничего не скажет — Курт Бауэр.

— Был ли он знаком с кем-либо из других членов команды до того, как вы его в нее включили?

Дик Чиверс начал понимать, куда клонит Маккью. Ему выгодно было заполучить «Дело Хестера» как чисто уголовное. И то, что они находились в полицейском управлении, подтверждало это. Силовые системы двух стран объединили свои возможности, а острие их нацеливалось на него — Дика Чиверса, которому всегда сопутствовала удача и обеспечивалась надежная защита как разведчику и — что считалось еще важнее — как человеку «Бостонской финансовой группы». Именно в этой двойной поддержке Чиверс черпал уверенность в себе, из которой в свою очередь рождалась та дерзость, что отличала его среди коллег и способствовала карьере. Эту-то двойную поддержку и пытался разрушить Чарлз Маккью. Чиверсу во что бы то ни стало следовало убедить его, что он взялся не за свое дело, что Хестером интересуется разведка, а следовательно, Чарлзу лучше не совать нос туда, куда совать его опасно. Единственное, за что мог ухватиться Маккью — убийство Курта Бауэра, — выглядело в этой ситуации как необходимая издержка, отвечать за которую Чиверсу положено не перед полицией, а перед разведкой. Поэтому на последний вопрос Чарлза он ответил так:

— Одна из моих задач заключалась в том, чтобы обеспечить максимальную секретность операции, поэтому я подбирал людей, не знающих друг друга.

— Вы можете сказать, почему доктором Хестером заинтересовалась разведка?

— В общих чертах — да. Хестер занимался научными исследованиями, которые считаются исключительно важными и в том отделе, где я работаю, и в руководстве Пентагона.

— И вы, таким образом, выполняли прямое задание военной разведки?

— Да, и мне не хотелось бы углубляться в эту тему, так как здесь мы соприкасаемся с областью особой секретности, и любая утечка информации будет рассматриваться как нанесение прямого ущерба Соединенным Штатам. Я с самого начала пытался убедить вас в том, что меня не надо трогать, вы же почему-то не захотели меня понять.

— Допустим, я вам поверил. — Чарлз говорил тоном, дающим надежду на компромисс. — Но доктор Хестер, и не без основания, рассматривается местной полицией как уголовный преступник, причастный к двум убийствам и похищению. Задержано пять человек, которые должны были помочь доктору и его сообщнице скрыться. Причастность его к уголовному миру доказана. Дерзость наших с вами соотечественников и их деяния не могут быть оставлены без последствий местной полицией. А тут еще вы со своей группой. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Да, конечно. Мы следили за той группировкой. И только благодаря их глупости нам удалось провести операцию относительно успешно. Не все удалось, но рассчитывать на абсолютную успешность в нашем деле не приходится. Поэтому на определенном этапе операцию пришлось свернуть. Гангстерская группировка задержана — и черт с ней. Пусть они получат по заслугам. Приобщите к ним Курта Бауэра, и этого будет вполне достаточно, чтобы организовать процесс и успокоить общественность. Остальное можно и нужно замять. Да, Хестер и его помощники скрылись. Полиция их разыскивает, ей помогает в этом Интерпол. Не пройдет и месяца, как все забудется. Хестер же, как таковой, нам не нужен, нам нужны его мозги, и у нас есть возможность заставить его работать на нас в той области, которая считается сейчас сверхсекретной и сверхперспективной.

— Замечательно, господин Чиверс. Слушал я вас, как майского соловья. Слушал и думал, не попроситься ли мне к господину Чиверсу в подручные — до чего умен, до чего ловок, куда мне, старому дураку. Я бы так и поступил, если бы все, что вы излагали, не являлось бы, говоря по-простому, брехней. — И на лице Маккью появилась одна из тех масок, которые он умело менял в зависимости от сложившейся ситуации.

Сейчас это была маска жесткого и циничного человека, решившего судьбу жертвы и садистски наблюдающего за ужасом, нарастающем в ее душе. Он замолчал, глядя в глаза Чиверса. Молчал и тот, лихорадочно думая, где же он совершил ошибку. Казалось же, вот-вот — и они обо всем договорятся. Значит, Маккью известно что-то, что он до времени скрыл, давая Чиверсу выговориться, чтобы потом поймать его. На чем?

Но Чарлз не дал ему опомниться, выражение лица его начало вдруг на глазах меняться. Перед Диком сидел безумец, одержимый сжигающей его страстью. Глаза Чарлза блуждали, руки шарили по столу, и казалось, попадись ему что-то тяжелое, он тут же обрушит эту тяжесть на голову первого, кто попадется ему.

— Когда ты перестанешь врать, подонок? — рявкнул вдруг он, и Чиверс почувствовал, что вот сейчас опять выскользнет из-под него стул и страшные кулаки начнут его уродовать.

Но ничего страшного не произошло.

— Подвинься к столу вместе со стулом, — неожиданно спокойно сказал Чарлз, от безумия его не осталось и следа, но Чиверса тем не менее продолжало трясти. — Я даю тебе последний шанс, — совсем тихо сказал Маккью. — Еще раз соврешь — пеняй на себя. А теперь смотри внимательно. — И он выложил перед потрясенным Чиверсом тринадцать фотографий.

— Узнаешь? — задал он вопрос, не требующий ответа. — Выбери из них тех, кто работает в разведке.

Помедлив, Чиверс выбрал две фотографии.

— Так, — холодно утвердил его выбор Маккью. — Остальные — чьи это люди?

— Кадзимо Митаси, — еле выговорил Дик, и кровь бросилась ему в лицо.

— Кто он?

— Вы же знаете, психиатр, владелец Бостонского научного центра и клиники для душевнобольных.

— Хестер понадобился ему?

— Да.

— Имеет ли ваша и Митаси операция отношение к разведке?

— Пока нет.

— Что это значит?

— В ближайшее время доктор должен завершить исследование, которым безусловно заинтересуется Пентагон.

— Иначе говоря, пока доктор держит свои исследования в секрете?

— Да.

— Это исследования из области психотроники?

— Да.

— Если дальше все пойдет так же хорошо, можешь считать, что ты сделал отсюда первый шаг на собственных ногах. Следующий разговор с тобой будет утром. К этому времени все, что тебе известно о деятельности Митаси, опишешь подробнейшим образом. Уведи его, — приказал Чарлз своему подручному.

Тактику дальнейшей работы с Чиверсом Доулинг и Маккью обсудили в деталях. Протокол допроса и письменные показания Дика, касающиеся деятельности Кадзимо Митаси, отправили Монду. Было решено до завершения дознания доступ к информации по «Делу Хестера» ограничить минимально возможным кругом лиц. Вторую часть допроса должен был провести сам Доулинг.

И вот теперь Чиверс сидел перед ним. Страшного подручного Чарлза за спиной у Дика не было. Несколько переменилась и сама обстановка. Если Маккью сидел за совершенно чистым столом, то Доулинг завалил его какими-то бумагами, фотографиями, папками, а справа от него лежали три толстых переплетенных тома. Доулинг сортировал бумаги, перекладывая их, некоторые перечитывал.