— Ага.

— Света уже легла спать. Ничего, если я теперь буду заглядывать к тебе в гости почаще?

— Буду только рад.

— И ты тоже заглядывай. У нас там в лазарете своя газовая плита, мы со Светой тебя и чаем можем напоить.

— С печеньками?

— Ага. Тамара Алексеевна еще банку малинового варенья дала, так что еще и с вареньем.

— О-о, обязательно загляну.

Аня закончила стричь, собрала с подоконника ногти в ладонь.

— А мусорка у вас где?

— Возле двери.

Аня исчезла в темноте класса, и Кирилл отошел от окна. Глаза привыкли к полумраку. Кирилл и Аня сели на диван. Отсюда полоска света, проникающая в приоткрытое окно, отливала розовым, а на границе света и тени словно висела алая дымка.

— Знаешь, в день катастрофы я потеряла всех своих друзей и родных. Возможно, кто-то и остался жив, но вот увижу я их уже вряд ли.

Кирилл молчал.

— За полтора года, что прошли, разные парни подходили ко мне. Кто-то предлагал дружбу, кто-то секс, кто-то просто что-то говорил, так и не решившись сказать главного. Я избегала всех. Наверно, просто боялась с кем-то вновь сблизиться, а потом снова потерять. Один парень был настойчивее остальных. Он начал ухаживать за мной с полгода назад и терпеливо ждал, когда я решусь сделать шаг ему навстречу. Он был милый и так заботился обо мне. Думаю, этой зимой у нас с ним могло все получиться.

— Могло?

— Он был одним из тех, кого распяли на церкви.

— Прости. Мне очень жаль.

Аня села к Кириллу ближе и положила голову ему на грудь. Кирилл обнял Аню. Чувствовались несильные содрогания.

— Прости, что я плачу.

— Все хорошо, — сказал Кирилл. Он гладил Аню по голове. — Плачь, если хочешь.

Кирилл гладил Аню по голове. Содрогания постепенно стихали. Наконец Аня продолжила:

— Теперь, после его смерти и случившегося в последние два дня, все выглядит по-другому. И те полгода кажутся глупой утратой. Мир изменился, и я ждала, что все наладится. Но мир лишь становится все более и более жестоким. Смерть стоит где-то поблизости, прямо у нас за спиной и невозмутимо ждет своего часа.

— По-моему, так было всегда.

— Да, только теперь это выглядит нормой. Просто хочу сказать, что ты мне нравишься, и я хочу почаще бывать рядом с тобой. Не хочу опять все пропустить.

— Замолчи. Мы вместе и это — главное.

Аня подняла голову и посмотрела на Кирилла.

— Слова только все портят, да?

— Похоже на то.

— Я хотела сказать, что если кому-то из нас или нам обоим суждено умереть, то не стоит терять время на все эти сомнения и условности.

— Уже лучше.

— Правда?

— Молчи, иначе тебе все же придется стричь ногти и на моих ногах.

— Молчу. И ты не хочешь поцеловать меня?

— Хочу, но куда торопиться, ведь у нас вся жизнь впереди.

Аня улыбнулась. Кирилл наклонился и коснулся губами ее губ. Так сладко. Серебряные колокольчики в груди зажурчали сильнее свою нежную мелодию.

Вечер и ночь прошли спокойно. На завтраке дядя Миша сообщил, что гости перекрыли выезды из поселка. Уезжать Велесова дружина явно не собиралась, однако, наблюдения за лагерем бандитов с крыши школы говорили, что и нападать они не спешат.

После завтрака все разбрелись кто куда. Запрет на выход из школы дядя Миша так и не отменил. Кирилл сидел в кают-компании в одном из кресел и читал книгу. В холле было пусто, только пара парней вяло перекидывались в карты.

Среди книг Кирилл нашел Ремарка «Время жить и время умирать». Ремарка они как раз должны были изучать на втором курсе, но именно этот роман Кирилл среди списка литературы не помнил. Название очень подходило ко всей этой сложившийся ситуации и чем-то притягивало. Кирилл вытащил с полки стеллажа зажатую между другими книгу и сел читать.

Чтение увлекло быстро. По сравнению с описываемой в романе войной все происходящее с общиной казалось милым приключением. Кирилл как раз дочитал до момента возвращения Грэбера с фронта в свой родной город, когда по громкоговорителю прозвучал сигнал тревоги.

Тишина школы взорвалась на тысячи осколков, двери с грохотом распахивались, люди бежали по коридору. Испуганные лица, всюду испуганные лица, кто-то больше, кто-то меньше. Громкие слова о геройстве и бесстрашии, но приходит опасность, и страшно становится всем. И даже не знаешь, что лучше, уже привыкнуть и почти не бояться, или испытывать это впервой и чтобы страх холодил все тело. Общинные бежали мимо, кто-то то и дело переходил на шаг, вроде как и торопиться не стоит, кто-то просто шел с невозмутимым и деланно равнодушным лицом.

Из класса появились Аркаша и девушки. Кирилл присоединился к ним, и вместе они пересекли рекреацию.

— Берегите себя, — сказала Катька, и девушки побежали вниз по лестнице.

Кирилл и Аркаша вслед за остальными общинными припустили к кабинету медика. Рядом с кабинетом в помещении без окон был оборудован оружейный склад. Металлическая дверь уже была распахнута, рядом стоял Богайчук, общинные заходили внутрь и выходили с автоматами в руках. В дверях два потока сталкивались, но лица у всех были сосредоточенные, и совсем молодые парни и мужчины в возрасте просто протискивались мимо друг друга.

Взяв автоматы, все расходились в назначенное планом обороны место. У оружейной комнаты осталась только мобильная группа. Богайчук кинул ключи Аркаше.

— Я на крышу. Одного человека с ключами оставишь здесь на посту.

Богайчук пересек коридор и скрылся за поворотом.

Кирилл вслед за парнями вошел в комнату. В углу на стуле стоял автомобильный аккумулятор, от него к лампочке на потолке тянулись провода. Тусклый электрический свет заливал совсем небольшое помещение. Вдоль стен были сооружены стойки для оружия и полки для коробок с патронами. Воздух в комнате был затхлый и пах железом и машинным маслом. Кирилл взял автомат, проверил и вышел в коридор.

Аркаша со своим автоматом на плече закрыл дверь. Повернулся, осмотрел парней. Спросил кому сколько лет. Двоим было по 22, остальные старше. Двое старше Аркаши. Двадцатидвухлетние разыграли «камень-ножницы-бумага», и проигравшему Аркаша отдал ключи.

— Стой здесь, от двери ни на шаг. Придет кто-нибудь за патронами, выдашь.

Проигравший парень с плохо скрываемым облегчением кивнул.

Кирилл пошел вслед за Аркашей. Мобильная группа остановилась возле стендов с расписанием на втором этаже. Отсюда был самый короткий путь в любое место школы. Здесь они и должны будут ждать приказов.

По громкоговорителю раздался голос Богайчука. Он сообщил, что гости занимают места в ближайших к школе домах, и призвал всех быть готовыми. Первыми не стрелять, пусть гости сами начнут.

Динамик под потолком стих. Кирилл осмотрел парней. Аркаша подтягивал лямку автомата. Остальные глядели кто куда. Ближайший к Кириллу парень затягивал потуже шнурки на кроссовках. Двое парней с интересом читали так и неснятое расписание уроков и вполголоса что-то обсуждали между собой.

Откуда-то с улицы донеслись приглушенные хлопки нескольких выстрелов. В ответ на это скромное начало зазвучали более громкие и резкие автоматные очереди. Вот все стихло. С другой стороны школы повторились приглушенные одиночные хлопки. Несколько автоматных очередей были ответом. Все стихло опять. Со стороны стадиона прозвучали еще несколько выстрелов, но как-то уж совсем вяло и нестройно. Ответа общинных не последовало. Выстрелы гостей повторились, и после нескольких автоматных очередей в ответ все стихло окончательно.

Пару минут было тихо, вот динамик над головой затрещал и раздался голос Богайчука.

— Они уходят. Не расслабляемся пока, но, похоже, что пока это все.

Динамик стих.

— Как-то совсем быстро, — прокомментировал один из парней у расписания.

— Мы оказались для них слишком сильны, — ответил второй.

— Скорее всего, они просто примерялись к нам, — сказал Аркаша. Кирилл кивнул.

— И что дальше? В атаку пойдем? — спросил первый парень.

— Не знаю. Но думаю, будем просто ждать. Придет зима, и они сами уйдут.