Света и Аня жили в паре часов пути на машине в сторону гор. Где именно, уточнять не стали. Только сказали, что там, в укромном месте живет их небольшая община. Света, Аня и те четверо парней были одной из групп, что ездили по поселкам и городам вокруг и собирали то, что могло пригодиться их общине зимой. Девушки рассказали, что в тот день вшестером они въехали в поселок. До заката оставалось часа два. Они только начали искать ночлег, когда на них напали бандиты. Никто не успел понять, что происходит, когда все шестеро уже были связаны. Их главному, остальные его называли Деготь, пришла мысль распять парней, прибив их к деревянной стене церкви, а потом на глазах у распятых насиловать девушек всю ночь. Предложение Дегтя было встречено остальными бандитами с бурным восторгом. Это было ужасно, видеть, как подонки убивали парней. Все четверо были распяты. С шутками и передавая пару бутылок водки по кругу бандиты уже начали раздевать девушек, когда услышали шум моторов. Один из них пошел проверить. Вернулся и сказал, что большое количество автомобилей скоро въедет в поселок. Тогда бандиты решили убить парней и спрятаться. Парням вспороли животы, и увели девушек в другой конец поселка. В сельпо их уже собирались насиловать, когда Деготь, сказал, чтобы девушек не трогали. Будет много шуму. Их связали, заткнули рты. Сами сели пить. Деготь сказал, что лучше не шуметь. Кто бы там не приехал, скорее всего, они побояться ночью их искать, побоятся попасть в темноте в засаду. Но лучше не рисковать и провести ночь тихо. С утра бандиты решили уехать, захватив девушек в качестве сексуальных рабынь себе на будущее. Ну а утром пришло неожиданное спасение.

Община, к которой принадлежали девушки, ждала возвращение их группы только к началу зимы. Дядя Миша предложил отвезти девушек в их селение. Аня отказалась. Видимо, раскрывать местоположение она не хотела. К тому же, добавила она у них нет такого врача, как Летюк, который был до катастрофы заведующим хирургического отделения в одной из городских больниц. Когда Света поправится, они попытаются добраться до своей общины вдвоем. И, конечно, расскажут о планах дяди Миши своим. Скорее всего, многие захотят присоединиться к начинаниям дяди Миши и переедут по весне в этот поселок.

По ходу рассказа Захарка успел опрокинуть в себя еще две кружки вина. Наконец он замолчал. Кирилл и Аркаша тоже молчали. Захарка задремал, уронив голову на подлокотник кресла.

— Хорошие новости, — произнес Аркаша. — Если весной у нас будет пополнение, то это будет просто замечательно.

Кирилл и Аркаша подняли Захарку с кресла и, перетащив к стене, положили на спальник. Аркаша сунул ему под голову подушку и укрыл одеялом.

Из коридора послышались голоса и смех. Дверь распахнулась, и в класс ввалились Катька, Вера и Марина. Головы были замотаны полотенцами, на щеках играл румянец. Девушки смеялись, глаза горели в неверном свете керосиновой лампы.

— С легким паром! — поприветствовали девушек Кирилл и Аркаша.

— Спасибачки.

— Мерси.

— Теперь понятно, куда подевалась со стола бутылка вина, — сказал Аркаша.

— Распаренные, разгоряченные и пьяные? О да, бог существует, — произнес Кирилл.

— Жаль, что не все дозволено, — ответила Вера и показала ему язык. Девушки дружно рассмеялись.

Окно было закрыто, все расселись вокруг стола. Неровный свет керосинки мерцал на стенах и потолке класса. Тосты за новоселье, за знакомство, третий тост — за любовь, тосты на брудершафт и звонкие поцелуи остались позади. Аркаша сидел на диване и обнимал Катьку. Кирилл расположился в кресле. Марина сидела на диване рядом с Аркашей. Вера дремала, закутавшись в плед, в углу дивана.

Нежная ночь баюкала мир в своих объятьях, и легкий ветерок тихо пел колыбельную.

— Да, я помню, — произнес Аркаша. — Вы присоединились в конце зимы, или в начале весны. Только вы записывались не вдвоем, а вчетвером.

— Да, — подтвердили Марина. — Мы думали со своими парнями ехать.

— И не получилось?

— Они решили остаться, сказали, что не видят смысла ехать.

— А вы все равно решили ехать?

— Ага. Ну там все не слишком приятно получилось.

— Поссорились?

— Может, слышал, там в городе то ли притон, то ли ночной клуб был, его все «гостевой» почему-то называли?

— Что-то такое слышал, — Аркаша взглянул на Кирилла, но тот сидел с непроницаемым лицом.

— Незадолго до того, как мы записались, нас кто-то пригласил туда. Там гулянка в самом разгаре была, весь первый этаж народом битком забит был. Меня и Веры хватило на полчаса. А парни потом стали периодически ходить туда. Все рассказывали, насколько там весело, какие крутые вечеринки. И, в общем, чем больше они ходили туда, тем меньше они хотели ехать. Однажды вернулись под утро. Мой парень весь пропах женскими духами. Верин не лучше. Видно, ночью вдоволь натрахались. И оба у нас даже прощения просить не стали, скоты. Просто перестали нас замечать. Жить они вроде как с нами остались, но уже как соседи. Мы решили уехать, а они ждали, когда освободится дом. В общем, веселые были два месяца, наблюдать, как в целом хорошие парни спиваются и деградируют.

— Да, не повезло.

— Ну мы уехали, они остались. Вот и вся история, — закончила Марина.

— Веселого мало.

— Да все нормально. Тут есть нормальные парни, будет кому за нами присмотреть, — Марина зевнула, допила вино и поставила пустую кружку на стол.

— Спать, наверное, пора? — предложил Аркаша.

Все стали расходиться. Вера поднялась с дивана, сонно улыбнулась Кириллу, Кирилл улыбнулся в ответ. Она наклонилась и поцеловала его, пошла к своему спальнику. Все легли. Кирилл потушил керосинку, нашел в темноте свой спальник и залез в него, укрывшись одеялом с головой.

Утро, завтрак, работа до трех пополудни, обед — все было как обычно. Аркаша выдвинул идею организовать «кают-компанию». Человек пятнадцать были переброшены на эту работу. Аркаша был назначен главным. Несколько диванов, десяток кресел, стулья, пара книжных стеллажей были расставлены по рекреации второго этажа. Несколько разношерстных картин разместились на стенах. Из актового зала перенесли расстроенное пианино. Захарка с улыбкой до ушей вернулся из рейда по окрестным домам и вывалил на стол несколько наборов шахмат, шашек, домино, с десяток колод игральных карт. Из библиотеки сельского клуба привезли несколько мешков с книгами, большую часть которых вряд ли кто захочет читать. В крайнем случае, для топки центрального котла сгодятся.

Мысли Кирилла то и дело возвращались к вчерашнему дню и той теме, что поднял Аркаша. О разнице между людьми и том выборе, который всегда стоит перед человеком. В их общине было больше ста человек, но даже при таком количестве Кирилл общался хорошо если с десятком из них. Остальные так, привет-пока. Но это как раз нормально, любой человек выбирает для общения тех, с кем ему приятно общаться.

До катастрофы в мире было семь миллиардов человек. С-Е-М-Ь М-И-Л-Л-И-А-Р-Д-О-В. Даже представить страшно. Если бы Кирилл отводил для общения с одним человеком один день, то за всю жизнь он успел бы пообщаться с пятьюдесятью-шестьюдесятью тысячами человек. Меньше чем одна десятая часть населения города, где он жил. О всех семи миллиардах даже речи быть не может. Приходится выбирать. Не из семи миллиардов, конечно, из тех тысяч, с которыми ты имеешь реальную возможность общаться. И сколько человеку нужно других людей для счастливой жизни: сто? пятьдесят? десяток? трое-двое? или только один?

Но люди, с которыми ты контактируешь в течение жизни и делаешь выбор общаться или нет, — это ведь только часть целого, так? Сама жизнь — это постоянный контакт с окружающим миром и приходится постоянно выбирать, что твое, а что не твое. Люди, образ жизни, эмоции, ощущения, мысли — везде приходится выбирать.

В океане жизни миллионы островов — на каких побывать и сколько времени там пробыть? На сотне? Высадился на пляж, глянул одним глазком и отчалил? На десятке? Углубившись в джунгли? Или на одном-двух? А на третьем завалиться на горячий песочек и пить кокосовую бражку до скончания веков? Или найти свой? Тот единственный остров, где только и стоит жить и умереть? Всегда приходится выбирать.