Когда Юра ушел, Ярослав Викторович сказал, обращаясь к Кириллу и Глебу:

— Вам спасибо за дежурство. Тебе Кирилл особая благодарность. Если бандиты в сельпо, то утром мы пойдем к ним в гости. Идите спать, мы вас разбудим.

Кирилл не стал ждать Глеба и спустился на третий этаж. Темные стены, квадраты звездного неба в пустых рамах окон. Школа уже не казалась чужой. Кирилл одолел три этажа и вышел на улицу. После здания воздух показался свежим и прохладным. Лагерь мирно спал. Трава футбольного поля блестела росой.

Кирилл достал из кроссовера пенку, спальник, одеяло, расстелил все это на асфальте и завалился спать.

Кто-то тряс Кирилла за плечо.

— Кирюх, просыпайся.

Кириллу снился сон, и просыпаться не хотелось.

— Кирюха, вставай.

Трясти стали сильнее. Уйди, такой сон, дай досмотреть.

— Кирюха, да проснись же ты.

Толчок оказался сильным, и Кирилл открыл глаза. Темно. Еще ночь. Над ним склонился Аркаша и будил его.

— Проснулся?

— Ага.

Кирилл сел.

— Что случилось?

Кириллу снился такой приятный сон. Когда он ложился спать, то боялся, что всю ночь ему будут сниться те парни на церкви или того хуже, он увидит себя, висящим в один ряд с распятыми, и если посмотрит вниз то увидит, как из живота свисают кишки, а снизу на асфальте рослая овчарка с энтузиазмом будет пожирать его внутренности.

Но приснилось другое. Кирилл и Вера снова были вдвоем в классе. Он и она, звездное небо, ночная свежесть и ароматы полевых трав проникают в проем окна. Кирилл и Вера любят друг друга на расстеленном поверх спальника одеяле. Он любуется, как лунный свет заливает ее кожу и подчеркивает изгибы тела, тени скрывают и манят. Он видит каждый кусочек ее тела, грудь, соски, живот и ниже, только лицо сокрыто в тени, и он входит в нее раз за разом и словно уплывает вдаль.

— Ночью нашли тех бандитов, на рассвете в гости к ним идем, сейчас группу собирают.

— А время сколько?

— Светать через час начнет, не раньше. Все в подвале собираются, там нашли складское помещение без окон. Пойдем, я тебя провожу.

Кирилл убрал спальник и одеяло в багажник.

— Ты сам давно встал?

— С полчаса назад подняли, сказали помогать мужиков будить. Половины не добудишься.

— Богатырский сон?

— Богатырское похмелье.

Кирилл и Аркаша вошли в школу и шли по фойе к лестнице.

— Я так понял, это ты их, Кирюх, нашел?

— Повезло.

Аркаша вел Кирилла по подвалу, была почти полная темнота, только где-то впереди виднелась слабая полоска света.

— Мы тут немного расчистили проход, чтобы никто в темноте не расшибся. Если по прямой идти, то нормально.

Они подошли к свету. Неровный сполох застыл на полу. Аркаша приподнял закрывающее дверь одеяло и пропустил Кирилла внутрь. Свет, хоть и неяркий, ударил по глазам. Помещение по размеру чуть больше класса, у стен стоят стеллажи с какими-то коробками, под потолком проходят трубы, в центре стоят несколько сдвинутых в одну поверхность парт, на свободном месте хаотично расставлены школьные скамейки и стулья. В комнате уже было человек двадцать.

— А вот и наш герой, — поприветствовал Кирилла Ярослав Викторович. Юра Богайчук усмехнулся. Глеб опустил голову и продолжил завязывать шнурки. Дядя Миша одобрительно похлопал Кирилла по плечу, но, учитывая внешность дяди Миши и разницу в росте, выглядело это скорее комично.

— Это все? — Ярослав Викторович обратился к Аркаше.

— Еще двое сейчас подойдут.

— Ну тогда подождем их, и я расскажу, что к чему.

На столе в несколько рядов были разложены автоматы Калашникова, кучками ютились коробки с патронами и запасные магазины. На одной из парт с краю стояли поднос с бутербродами и бутылки с водой. Кирилл не хотел есть, но в горле было сухо.

В помещение вошли обещанные двое.

— Итого двадцать три человека, — посчитал всех Ярослав Викторович. — Думаю, хватит с лихвой.

— То есть двадцать три минус один, итого двадцать два, — поправился Ярослав Викторович. — Михал Михалыча мы оставим в лагере, мы же не хотим рисковать его жизнью понапрасну, верно?

Дядя Миша стоял понурый. Видно, это было не его решение остаться в лагере. Дядя Миша поднял голову, намереваясь что-то сказать. Ярослав Викторович перебил его:

— Миш, мы уже все обсудили. Ты к тому же сам всегда говорил, что ты своего рода мэр, а я своего рода министр обороны. Я не лезу в твои тетради посмотреть хватит ли нам еды на зиму, а ты не хватаешь мои автоматы. Верно?

Богайчук сказал, что согласен с Ярославом Викторовичем и что дядя Миша должен остаться. Общинные поддержали, и дядя Миша сдался.

Кирилл сделал глоток воды, завинтил крышку и поставил бутылку на стол. Большая часть общинных сидели на лавках и стульях, кто-то сонно жевал бутерброд, Богайчук стоял, прислонившись к одному из стеллажей, Аркаша подпирал косяк занавешенной одеялом двери. Кирилл встал рядом с Аркашей.

— Начнем, — сказал Ярослав Викторович. — Ночью удалось обнаружить дом, в котором предположительно могли находиться бандиты. Была произведена разведка, в результате которой установлено: они действительно находятся там и их примерно семь-девять человек. Они засели в здании сельпо. Это сельский магазин, и больше всего он напоминает блиндаж. Видимо, строился в девяностые годы, сразу после перестройки. Этот сельпо — большая бетонная коробка без окон, с двумя металлическими дверями: парадной и складской. Штурмовать ее было бы проблематично. Однако удалось подслушать их разговор. На рассвете они собираются уезжать из поселка. Возле складской двери стоят три автомобиля. На них они, видимо, и хотят бежать. Поэтому наш план действий будет такой: еще затемно мы окружим сельпо, подождем, когда они все выйдут и перестреляем.

— А это точно те… ну те, кто распял людей на церкви, — спросил кто-то из общинных.

— Точно, — подтвердил Юра Богайчук. — Я полчаса белкой у двери сельпо сидел, слушал их пьяные бредни. Есть там у них какой-то живчик, похвалялся, как это было круто вскрывать парней как банки с собачьим кормом.

— А как мы окружать их будем? Ну в смысле у каждого свое место будет? — спросил Глеб.

— Да, сейчас все об этом скажем, — произнес Ярослав Викторович. Здоровой рукой он взял со стола лист бумаги и показал всем. — Юра тут вот план расположения домов набросал…

На белом листе синими чернилами были нарисованы корявые прямоугольники, неровные линии и местами крестики.

— …жирный прямоугольник в центре — это сельпо, квадратики вокруг — это жилые дома, линии — это заборы, эти три овалика — это машины бандитов, ну а крестики — это места, где удобно будет нам сесть в засаду. Возможно, рисунок не ахти получился, но в целом все верно. Юре в этом отношении можно доверять, он бывший опер и участник боевых действий.

Головы повернулись к Юре. Кирилл тоже слышал об этом впервые. Юре было лет 30, но выглядел он моложе, может, потому что был достаточно щуплым на вид и в целом производил впечатление, будто в детстве много не доедал. Факты о его прошлом не особо состыковывались с его внешностью.

— Ладно. В общем, у всех есть двадцать минут, чтобы одеться и сходить в туалет. Через двадцать минут собираемся снова здесь, распределяемся кто где стоит, разбираем оружие и в путь. Все ясно?

Кирилл и Аркадий вернулись к кроссоверу. Аркадий одевался, Кирилл был одет еще с ночного дежурства и спал в одежде. Аркадий, доставая вещи из багажника, старался не шуметь. Страха не было. Но Кирилл понимал, что как только они начнут подходить к сельпо, страх придет.

Кирилл думал, не сходить ли к Вере. Во сне ее лицо было скрыто тенью, и сейчас, когда Кирилл попытался вспомнить его, ничего не получалось. Это было странно, что он помнил каждый поцелованный сантиметр ее тела, но не мог вспомнить ее лица. Это вызывало легкий дискомфорт, и Кирилл хотел пойти взглянуть на Веру.

Раздался звон разбитого стекла.

— Черт, — выругался Аркаша. Он перекладывал в багажнике спальник Кирилла и выронил бутылку вина, одну из тех, что Кирилл принес назад.