О, кстати, привет, Здравый Смысл! Давненько ты у нас тут не появлялся! Где ты был, приятель, когда я вообще во всю эту историю ввязалась?

«Ага. Ты его больше слушай! Он у нас раз в полгода появится, пошуршит чего-то в мозгах и опять куда-то сваливает. А я тебя ни разу не подводила. И сейчас я категорически заявляю, что надо пользоваться моментом и, пока Яман спит, быстренько ползти спасать ребят. Сейчас же каждая минута промедления может стоить им жизни!» — категорически заявляла Интуиция.

«Кого ты слушаешь? Даже не думай туда соваться! Сиди и жди, как было велено!» — настаивал Здравый Смысл.

«Слышь! Ты кто такой, чтобы тут командовать? — бушевала подружка Интуиция. — Мы вообще-то в последнее время прекрасно без тебя обходились! Вот где ты был, когда мы с Элкой на вилле сутенера креслами махали, а? Вот то-то и оно! А был бы ты тогда на месте, советы начал бы идиотские давать, и не дай бог Элка бы тебя послушала — так лежал бы сейчас Женька в сырой земле, молодой и бездыханный!»

— Все, ребят, харе спорить… — пробурчала себе под нос Ёлка. — Аргумент про кресло победил. Если хотите — вы тут без меня поругайтесь, а я иду на разведку.

И ползком двинула куда-то вдаль. В ту сторону, куда еще полчаса назад ушуршали листвой ее верные телохранители. Мужиков спасать.

Ну кто-то же должен это сделать? А кто, кроме меня?

Оказалось, что ребята оставили группу поддержки буквально на подходе к поселению. Никак по-другому назвать эти, не больше десяти, странного вида хибары назвать было нельзя — и не деревня, и не лагерь. Вот именно поселение — люди сюда когда-то пришли, решили построить тут временные домишки, но задержались в этих местах надолго.

Временные, долго стоящие глиняные домишки. Все облезлое, обветшалое и очень-очень запущенное. Деревня-призрак. Даже собак нет.

Кстати, то, что лучших друзей человека вокруг не наблюдается, — это очень хорошо. Даже прекрасно! Есть шанс пошнырять тут незамеченной. Пусть небольшой, но все-таки шанс.

Когда-то давно, еще в Академии, Ёлка прослушала лекцию про то, какие чудеса может вытворять человеческий организм в минуты опасности, — про матерей, поднимавших многотонные строительные плиты, чтобы вытащить своих детей из-под развалин, про слабых старушек, ухитряющихся во время пожара за считанные секунды вытаскивать из дома огромные сундуки с годами накопленным неподъемным барахлом. И много разных других интересных и необъяснимых случаев. Вот кто бы тогда ей сказал, что все эти вещи когда-то будут иметь к ней отношение!

И сейчас, в минуты сильнейшего напряжения, Элка вдруг поняла, что чувствует себя прекрасно! Только что гудевшие ноги слушались беспрекословно и ступали по грязной, выжженой солнцем траве совершенно бесшумно и ловко. Слух обострился так, что Ёлка прекрасно различала все, что происходило в радиусе пятидесяти метров, — и это при том, что обычно до нее было не доораться. Даже в последнее время пошаливавшее зрение вдруг стало настолько четким, что различило тень, скользнувшую по залитой палящим солнцем улице в ее сторону от ближайшего слева дома!

Ага. Можно, конечно, надеяться, что это кто-то там просто бесцельно шатается, а не по ее душу крадется. Но, елки-палки, страшно-то как! Что же делать? Делать-то что, я вас спрашиваю?

И вдруг где-то в области затылка страшно засвербило. Словно что-то живое затеребило лапками с маленькими острыми коготками. Настолько реально зашевелились волосы, что нестерпимо захотелось почесать затылок, разодрать там кожу до крови, только чтобы это все прекратилось!!!

И четкий, холодный голос прозвучал в голове: «Все плохо. Все ужасно. Ребята в беде. Надо спасать».

Вот как будто Снежная королева забралась в ее голову — и начала давать указания ледяным, безжизненным голосом. Спокойно и смертельно равнодушно.

Ёлку бросило в дрожь. Хрен его знает, что там у нее сейчас в мозгу происходит, но то, что Женька с Сашкой попали в беду, сомнений не вызывало. Непонятно откуда, неизвестно как, но она просто знала: они сейчас погибнут. Их надо спасать.

Наверное, это уже стало привычкой. Неизвестно, как люди раньше обходились без телефонов, но сейчас первое, что делает человек в критической ситуации, — это хватается за мобильник. Этот кусок пластика, напичканный микросхемами и еще какими-то непонятными штуками, спасает в минуты одиночества. Выручает в момент опасности. Помогает выжить.

И Элка, как любой нормальный современный человек, судорожно начала вытаскивать из кармана брюк совсем недавно врученный ей Шуриком телефон.

Ведь можно же куда-нибудь позвонить! Кто-то же должен прибежать и спасти ее! Ну хоть кто-нибудь!

Она держала в руке разобранный дорогущий мобильник и была готова разрыдаться от бессилия. Что делать, кому звонить — она не знала. Отцу — не выход. Сейчас как раз тот случай, когда отец просто не сможет ничего сделать. Друзьям? Куда, в Москву? Совсем бессмысленно. В милицию? Столкнулись мы уже с местными законниками, к этим совсем соваться не стоит. Так что же делать?

А в голове тихим колокольчиком звенело. Странное что-то звенело: «Родь-ка Бу-лев… Родь-ка-бу-лев, Родь-ка-бу-лев…» Эти слова, разложенные мозгом на слоги, как стихи, звенели в ушах настолько тихо, что Ёлка не сразу сообразила, о чем таком важном пыталось сказать ей подсознание. Родь-ка. Бу-лев.

Однополчанин нашего Терминатора. Высокий накачанный Родька Булев, поставщик псевдоохотничьего оружия. Он где-то рядом. В четырех часах ходу по непроходимым лесам. Неизвестно, в какой стороне. Неизвестно, как его найти. Родь-ка Бу-лев.

Господи, дай здоровья и безмерного человеческого счастья человеку, когда-то решившему выпускать дорогущие и совершенно бессмысленные в хозяйстве телефоны Vertu. Идиотские, усыпанные бриллиантами телефоны с аккуратной кнопкой слева. Вызов консьержа.

Руки дрожали так, что Ёлка только с четвертого раза смогла вставить аккумулятор в разобранный телефон, не меньше времени ушло на то, чтобы включить аппарат.

Как там Шурик говорил: ПИН-код — год ее рождения? Или число и месяц? Не, вроде все-таки год.

Пальцы ходили ходуном — Элке пришлось выдохнуть, собраться с силами, чтобы четко, стараясь не промахиваться мимо нужных клавиш, набрать заветные четыре цифры. Ну? Ну, миленький, ну? Да. Да-да-да.

А потом был еще один приятный сюрприз — телефон не просто заработал. Он поймал какую-то местную мобильную сеть.

Наверное, международные террористы не могли обойтись без связи и на свои деньги поставили сотовую вышку где-то рядом с заброшенным курдским поселением. Или операторы мобильной связи настолько широко захватили весь мир в свои цепкие лапы, что на земле не осталось ни одной точки (кроме, конечно, федеральной трассы Якутск — Алдан и Южного полюса), где не брал бы телефон. Ну, или просто Элкин ангел-хранитель замкнул в тот момент на себе какие-то провода — неважно все это! Главное, что лесенка вертикальных черточек, обозначающая уровень сигнала, была заполнена наполовину. То есть связь была! Отсюда можно было позвонить!

Дальше голова думала отдельно от Элки. Сама девушка ужасно трусила и тряслась как цуцик, а голова выдавала четкие руководства к действию. Командовала остальным организмом. Большей частью пальцем, нажимающим заветную кнопку и речевым аппаратом в целом.

— Нello! — раздалось в трубке. — Can I help you?

— Only Russian, — выдала голова.

И правильно выдала. Если бы сейчас Ёлка начала задумываться о том, как хотя бы на одном из известных ей языков, кроме родного, будет объяснять, чего ей, собственно, надо, уйдет драгоценное время. А сейчас нельзя терять ни секунды.

Прижимая аппарат к уху, Элка отползла за один из облезлых домов, за тот, который выглядел наиболее заброшенным.

— Слушаю вас! — ожил Vertu. — Чем я могу вам помочь?

— Девушка, мне срочно нужен номер мобильного телефона гражданина России, Булева Родиона. Нет, отчества не знаю. Год рождения?.. — Спокойная голова в доли секунды подсчитала, в каком году появился на свет тридцатипятилетний Шурик. А раз они с Родькой служили вместе, значит, наверняка одногодки. — Семьдесят четвертого или семьдесят пятого года он…