— Я его убил, потому что мне нужны были деньги! — елозя задницей по стулу, заявил преступник.

— А если поподробней? — Ведущий допрос полицейский заглянул в распечатку. Похоже, вопросы он вычитывал оттуда.

— Мне нужны были деньги. Я увидел богато одетого мужчину, пошел за ним, подгадал удобный момент и зарезал. Забрал кошелек.

Сидящие в зазеркальной комнате переглянулись. Как-то слишком уж непринужденно рассказывал об убийстве человека этот странный тип.

— Сколько денег вы взяли у убитого? — полицейский продолжал зачитывать вопросы по бумажке.

— Да немного! — махнул рукой преступник. — Что-то около двух тысяч лир. Я уже не помню!

И тут произошло нечто странное. Полицейский опять сунул нос в бумажку, что-то пробубнил себе под нос, ловко подсунул под руку обвиняемого протокол — и велел его подписать. После того как мужичонка вывел под текстом загогулину, офицер чего-то рявкнул и в комнату вошли двое людей в форме.

— Саша, а они уже допрос закончили! — недоуменно уставился на большого телохранителя Яман. — Этот, в погонах, велел увести подозреваемого!

Элка хмыкнула и поинтересовалась у все того же Саши:

— Слушай, я, конечно, на настоящих допросах ни разу не была, но в кино это все выглядит немного по-другому. А про такую ерунду, как следственный эксперимент, я вообще даже спросить стесняюсь.

Александр спокойно кивнул и попросил Ямана:

— Ты им, пожалуйста, вот в этот микрофончик скажи, что допрос еще не окончен и что у меня есть пара вопросов к подозреваемому.

Терминатор, нажав на кнопку на небольшом пульте, вмонтированном в стол, показал переводчику на торчащий из этого же стола микрофон.

Яман выполнил его просьбу — чего-то пробурчал в микрофон и, услышав в ответ такое же бурчание вдруг, неожиданно для всех, по-турецки рявкнул так, что Ёлка подпрыгнула на стуле. Спокойные, как удавы, телохранители удивленно воззрились на переводчика.

— Они мне сказали, что допрос окончен и обсуждению это не подлежит. А я сказал, что, конечно, не подлежит, потому что если они сейчас надумают с нами спорить, то очень об этом пожалеют. И будут спорить тогда со своим начальством. Похоже, мне поверили.

Дверь в комнату распахнулась, и в небольшое помещение влетел взбешенный толстячок, начальник полиции. Едва сдерживаясь, чтобы не перейти на откровенно хамский крик, он прорычал:

— Что вы себе позволяете? — Лицо главного копа побагровело, на виске пульсировала вена. — Вы кто такие, чтобы отдавать здесь приказы?

— Вообще-то мы считали себя вашими друзьями! — прижал руку к сердцу Александр, задушевно обращаясь к толстячку. — Мы рассчитывали на ваше благосклонное к нам отношение! Извините, если мы каким-то образом превысили ваш кредит доверия с нами и добросердечного отношения к нам! Мы ни в коем случае не хотели хоть как-то обидеть такого уважаемого человека, как вы!

Яман один в один повторил интонацию театрально раскаивающегося Терминатора. И трюк сработал. Шеф полиции замолчал, слушая волшебную музыку подхалимажа. Как всякий восточный человек, главный полицай тоже оказался падок на лесть.

А Сашка продолжал заливаться соловьем — и так он это натурально делал, что даже циничная-прециничная Ёлка заслушалась!

— Господин офицер, я приношу свои извинения за то, что посмел вмешаться в ход допроса! Вы поймите, под вашим началом работают высококлассные профессионалы, которым достаточно нескольких минут для того, чтобы составить полную картину произошедшего. Мы же в деле расследования преступлений абсолютные профаны! То, что ясно вам и вашим специалистам с полуслова, для нас совершенно непонятно! Именно поэтому мы хотели попросить вас, если это, конечно, возможно, немного задержать преступника, чтобы мы могли задать ему несколько вопросов…

Основной трюк заключался в том, что всю эту пафосную галиматью Александр произносил (а Яман пафосно переводил) при нажатой кнопке переговорного устройства. То есть если не все, то некоторая часть подчиненных шефа полиции весь этот радиоспектакль слышали — и, таким образом, в авторитете его усомниться у них не было никакой возможности. Все они стали свидетелями того, как их суровый офицер построил по росту этих наглых русских с огромным парнем во главе! Выходит, их босс круче некуда, а русские эти — лохи чилийские, которых можно только пожалеть. Их великодушный начальник, конечно, так и сделает…

Смутившийся начальник участка замолчал на несколько секунд, соображая, как же ему себя вести, а потом, краем глаза увидев горящую лампочку на пульте и сообразив, что все транслируется в прямом эфире на некоторую часть его офиса, заулыбался и впал в состояние щедрого великодушия.

— Так вы хотели переговорить с задержанным! — не менее театрально прикинулся веником толстяк. — Так в чем же дело? Нет проблем! Все что угодно для моих друзей!

Белозубо щерясь, он скорчил физиономию влетевшему вслед за ним подчиненному. Подчиненный был тупым. И физиономии он не понял. Пришлось объяснять словами.

— Живо приволоки обратно этого дебила! — заорал на рядового шеф полиции. — Нашим русским партнерам надо у него уточнить некоторые детали. Бегом, я сказал!

— Где и когда вы увидели человека, которого потом убили?

Судя по тому, как четко и грамотно вел допрос Александр, даже распоследнему идиоту было понятно, что никакой этот большой русский не лох и занимается этим делом далеко не в первый раз.

Вопросы следовали один за одним, грамотные, порой противоречащие друг другу, но в итоге сводящиеся к одному — выуживанию из подозреваемого максимально полной и правдивой информации.

— Так я, это… Я за ним по улице шел. Не помню я, какая это была улица, — допрашиваемый нервно суетился и путался в показаниях.

— Вы наркоман?

Мужичонка вытаращил глаза и ожесточенно завертел головой, отрицая наличие пагубного пристрастия.

— Вы не местный?

Ошарашенный кучей непонятных вопросов суслик чего-то протявкал, Яман этот набор звуков перевел как «Я местный, я тут родился».

— Если вы местный и не были ничем одурманены, как вы можете не помнить улицу, на которой находились перед совершением преступления?

Подозреваемый дернулся, растерялся и что-то совершенно невнятно пролепетал. Переводу это не подлежало, ибо звучало примерно как «Дык ёлы-палы…».

А Саша продолжал терзать бедолагу вопросами:

— Как именно вы нанесли удар потерпевшему?

Суслик внимательно выслушал перевод, соскочил со стула и изобразил что-то среднее между «умирающим лебедем» и ранним брейк-дансом. Типа как бы показал.

Ёлка старательно пыталась запомнить, что именно говорит и как выстраивает цепочку вопросов Саша: а вдруг потом пригодится, жизнь штука многосложная. При виде пантомимы в исполнении суслика Ёлка малость прифигела. Это ж надо, какими странными телодвижениями можно убийства совершать! Ниндзя это, а не суслик! Джеки Чан нервно курит в подворотне.

— Чем вы нанесли удар?

Подозреваемый четко, не задумываясь, протараторил:

— Бритвой. У меня была с собой опасная бритва. Я всегда ношу ее с собой! Всегда. Не расстаюсь. У меня ее забрали, когда арестовывали! Это очень острая бритва, очень, она из специальной стали, ей много-много лет! Она острая, как меч янычара. Скажите этим людям, чтобы они ее не потеряли. Она мне очень дорога!

Ну надо же, так переживать за старую бритву! Интересно, он действительно искренне полагает, что когда-то еще раз увидит этот предмет личной гигиены? Его ж сейчас либо пожизненно засадят, либо приговорят к казни через разрывание лошадьми — какая тут, ёлки-палки, бритва!

А Терминатор все не унимался:

— Почему вы решили пойти в полицию и сознаться в совершенном преступлении?

— Я не смог жить с таким грехом на душе. Аллах не прощает убийства! Аллах покарает меня за то, что я сделал!

В этом месте покаянного монолога преступника Яман вдруг поморщился и что-то сказал преступнику. От себя, не переводя это для русских. Мужичок сник, кивнул головой и затих. Он больше не ерзал, не суетился. Он сидел сгорбленный на краешке стула, поникший, ссутулившийся…