Ей показалось, что он снова собирается отшлепать ее по щекам. До того он рассвирепел.

— Птица. Камни. Что за чертовщина? Слушайте. Вы лучше держите язык за зубами и выполняйте мои указания. Плачьте, если есть охота. Можете упасть в обморок. Делайте любую чертовщину, только не болтайте много.

«Боже мой, он меня не понял. Птица. Половинка птицы».

— Но…

— Никаких «но». Когда к вам обратятся, расскажите им то, что вы рассказали мне с самого начала. — Он направился к двери спальни. — Только ни в коем случае не говорите, что дверь в мансарду была заперта на задвижку. Поняли? Когда вы вошли в комнату, дверь была в таком же состоянии, как и сейчас. Поняли?

Он ушел.

Он ушел… Единственным звуком, который раздавался теперь в этой комнате, было ее собственное дыхание. Полиция. Ей теперь хорошо были слышны голоса: новой служанки, Кинумэ и мужской, хрипловатый… Вот они уже на лестнице. Вот в конце коридора. Женщины горячо протестовали против чего-то, а мужчина насмехался над ними.

«Он меня не понял, — думала Ева, сидя на кушетке и обеими руками держась за нее. — Я говорила о тех маленьких ножницах, которые нашла на письменном столе. Ножницы, сделанные в форме птицы, украшенные драгоценными камнями. Лезвие ножниц — клюв, середина — тело птицы и ручки ножниц — ноги птицы. Он подумал, что я сошла с ума. Но ведь я до них дотрагивалась».

Она вскочила с кушетки и открыла было рот, чтобы позвать его, но в это время в дверь застучали кулаком. Ева снова упала на кушетку и хотела сказать «войдите», но, к своему удивлению, обнаружила, что кроме учащенного стука ее сердца никакого звука не раздалось.

В спальне загорелый молодой человек кому-то сердито кричал:

— Живо-живо, сестренка! Дайте мне Главное полицейское управление! Где вы там? Эй, скорее, вы, там!

Он нарочито громко продолжал повторять слова «Главное полицейское управление».

Стук в дверь прекратился, кто-то нажал на ручку, и дверь распахнулась.

Ева увидела маленького, тощего седого человечка в модной фетровой шляпе и довольно поношенном старом синем костюме. Он стоял на пороге, засунув правую руку в карман брюк.

— Кто тут вспоминает о Главном полицейском управлении? — спросил вошедший, не двигаясь с места и внимательно осматриваясь по сторонам. Белая девушка и Кинумэ испуганно выглядывали из-за его плеча.

— Мне кажется, — начала Ева, но, вспомнив, что ей говорил загорелый молодой человек, замолчала.

Мужчина, стоявший в дверях, был явно озадачен.

— Вы мисс Лейт? — спросил он вежливо, все еще не двигаясь с места.

— Полицейское управление? — доносился из спальни голос загорелого молодого человека! — Что за черт? Что случилось с аппаратом? Эй, барышня, — послышался ожесточенный стук по рычагу.

Маленький седой человечек быстро вошел, но загорелый молодой человек двигался еще быстрее, он уже стоял в дверях спальни, полностью загораживая своими широкими плечами вход в нее.

Ева, сидя на кушетке, чувствовала себя зрителем увлекательной мелодрамы. Она могла только сидеть и смотреть, сердце ее сжималось. Да, но это, к сожалению, была не мелодрама, а действительность… Действительность.

— Вот это сервис, черт возьми, — воскликнул загорелый молодой человек. — Высылают фараона еще до того, как получили сообщение о преступлении. Хелло, Гилфойл.

Седой человек проворчал:

— А, это опять ты? Что тут за карусель, черт бы вас побрал? — Он повернулся к Еве. — Я спрашиваю вас: вы мисс Лейт? Карен Лейт? Меня прислали сюда…

Кинумэ с порога разразилась каскадом свистящих японских слов. Загорелый молодой человек посмотрел в ее сторону, и она замолчала. «Кажется, обе женщины, — подумала Ева, — знали этого человека». Он схватил Гилфойла под руку и повернул его:

— Это же не Карен Лейт, ты, куриная башка. Это мисс Ева Макклур. Ну-ка, сними шляпу перед леди.

— Слушай, Терри, — спокойно сказал Гилфойл. — Не задирайся. Что тут в конце концов случилось? Меня послали…

— А я сказал тебе, сними шляпу, — засмеялся загорелый молодой человек и изловчился сбить с головы Гилфойла его новую шляпу. Потом большим пальцем показал через плечо: — А мисс Лейт найдешь там.

Гилфойл неохотно нагнулся за шляпой.

— Ты меня лучше не трогай. Понял? Что здесь случилось? Босс приказал мне прийти сюда, и вдруг я натыкаюсь здесь на Терри Ринга. — По его лицу проскользнула тень подозрения. — Эй, слушай, ты говоришь, преступление? Ты сказал, преступление?

«Ах, так вот как его имя, — подумала Ева. — Терри Ринг. Вероятно, Теренс. Он похож на ирландца. И до такой степени не похож на Гилфойла, полицейского. Такой веселый». Да, он Очень веселый — в уголках серых глаз появились морщинки и теперь его суровые губы улыбаются. Только глаза сохранили то же выражение, какое было в них, когда она впервые увидела его. Наблюдательность. Он и сейчас наблюдал за ней. Он наблюдал и за Гилфойлом.

Терри Ринг с шутовским поклоном отступил в сторону, и детектив проскользнул мимо него в спальню.

— Разве я не велел тебе снять шляпу, — крикнул ему вдогонку Терри Ринг. — Теперь-то уж ты ее обязательно снимешь.

Все еще улыбаясь, он посмотрел вслед Гилфойлу, а левой рукой махнул Еве. Этот сочувственный, дружелюбный жест подействовал на нее успокаивающе, она упала на кушетку и, уткнувшись лицом в подушки, залилась слезами без истерических всхлипываний.

Терри Ринг вошел в спальню и закрыл за собой дверь. Сквозь слезы Ева слышала восклицание Гилфойла и стук рычага телефонного аппарата, стоявшего на письменном столе Карен.

Теперь события начали разворачиваться с потрясающей быстротой. Ева безучастно наблюдала за происходящим. Вероятно, прошло уже много времени, а она все еще продолжала сидеть на кушетке. Мысли ее никак не могли обрести прежнюю ясность.

Гостиная была полна народа, это она понимала.

Там были мужчины, много мужчин, и только мужчины. Сначала приехали двое одетых в форму полицейских офицеров, Ева хорошо видела знаки отличия в их петлицах, потом два работника из местного отделения полиции в штатском. Затем огромный мужчина, более крупный, чем Терри Ринг. Ева никогда еще не видела таких широких плеч. Это был сержант Вели, и, хотя они были давно знакомы с Терри Рингом, они совсем не разговаривали. Потом приехал маленький седой человечек, более седой и меньше ростом, чем Гилфойл. Это был начальник. У него были мягкий, вкрадчивый голос и проницательные глаза. Все присутствующие с большим уважением приветствовали его. Это был инспектор не то Брин, не то Квин, Ева не расслышала. Потом приехали мужчины с фотоаппаратами и еще какой-то мужчина с маленькими бутылочками и щеточками. Обе комнаты наполнились папиросным дымом. Это было похоже на мужской политический клуб в субботний вечер.

Наконец пришел человек по имени Праути. У него в руках были огромная черная сигара и докторский чемоданчик. Он прошел прямо в спальню и закрыл за собой дверь. Когда он оттуда вышел, двое полицейских в форме принесли носилки, прошли с ними в спальню и тоже закрыли за собой дверь. Потом они вышли с теми же носилками, которые теперь стали тяжелее. Ева заметила это по усилию, с которым их несли.

Затем посыпались вопросы. Терри Ринг старался отделаться от них шуточками и все время был около Евы, чтобы словом или взглядом поддержать ее.

Несколько вопросов задал сам инспектор Квин. Он поговорил немного с Кинумэ и с новой служанкой, которую звали Дженни О’Мара. Затем отеческим тоном, с большой симпатией поговорил с Евой. Он задал ей несколько незначительных вопросов и все время отдавал вполголоса какие-то приказания различным людям, которых он называл Флинт, Пиггот, Хагстром и Риттер.

И все эти люди без всякого плана, по мнению Евы, толкались в комнатах, поднимались и спускались из мансарды, что-то кричали, просили помочь и обменивались шуточками, которые, с точки зрения Евы, не отличались хорошим вкусом.

Ева почувствовала, что ей на плечо кто-то положил руку. Она оглянулась и увидела маленькую Кинумэ. Та была совершенно убита горем, ее старенькое сморщенное лицо выражало великую скорбь. Она смотрела на Еву покрасневшими от слез глазами. Ева взяла руку Кинумэ и с чувством большой симпатии пожала ее. Это было вскоре после того, как вынесли носилки.