— Папа… — начал Эллери.

Но инспектор уже направился к доктору Макклуру. Терри быстро проговорил:

— Я еду.

— Куда?

— В дом Лейт. Надо повидаться с японкой раньше инспектора. Пустите меня.

— Вы этого не сделаете, — сказал Эллери. — Терри, не будьте ослом. Вы можете проговориться о том, что без вашего вмешательства никогда бы не всплыло.

— А я говорю — пустите меня.

— Нет.

Они долго смотрели друг на друга.

— Что с вами случилось? — спросил инспектор. Они повернулись и увидели, что старик, Ева и доктор Макклур стоят у них за спиной.

— Когда-нибудь я двину по морде вашему глупому сынку, — сказал Терри, незаметно подмигивая Эллери. — И как еще двину…

— А, бросьте вы, — с раздражением прервал его старик. — До чего же вы мне надоели. Пошли, Эл. Макклуры тоже пойдут с нами.

— Слушайте, Ева, не ходите, — попросил Терри, преграждая ей дорогу. — Вы снова попадетесь. Почему бы вам не отправиться домой и…

— Нет, — устало проговорила Ева. — Я хочу взять там кое-какие… кое-какие мамины вещи.

— Вы сделаете это завтра.

— Ринг! — послышался голос доктора Макклура.

— Но…

— Пожалуйста, пустите меня, холодно сказала Ева.

Терри опустил руки и пожал плечами.

Дверь в доме на Вашингтон-сквер открыла белая служанка О’Мара. На ее по-прежнему безнадежно глупом лице гневно сверкали такие же глупые глазки.

— Эй, долго вы еще будете меня здесь держать? — обратилась она к инспектору. — Вы не имеете никакого права задерживать меня. Так мне сказал мой дружок, а он работает у адвоката. И кто будет платить мне жалованье? А? Что же вы молчите?

— Ты бы лучше попридержала свой язык, — проворчал инспектор. — Теперь уже недолго, если только ты не будешь нам грубить.

— Я выплачу жалованье служанке, — предложил доктор Макклур.

— О, тогда все в порядке, — улыбнулась она доктору.

— Где Кинумэ? — спросил старик.

— Где-то здесь.

Они молча поднялись наверх. В гостиной на кушетке дремал полицейский Риттер.

— Где японка, Риттер?

— А? Что? Я ее не видел, инспектор. Но я ее сейчас найду.

Риттер, громко зевая, удалился, а Ева сделала несколько робких шагов в сторону спальни. Инспектор добродушно проговорил:

— Все в порядке, мисс Макклур. Можете подняться наверх, если хотите.

— Я пойду с вами, — предложил Терри.

— Я бы предпочла пойти туда одна, Терри.

Ева скрылась за дверью, ведущей в спальню. Они слышали, как она поднималась по лестнице медленными, но решительными шагами.

— Бедняжка, — сказал инспектор. — Конечно, ей очень тяжело, доктор. Если мы можем чем-нибудь помочь…

Доктор Макклур подошел к окну и выглянул в сад.

— Инспектор, какие будут распоряжения относительно тела Эстер?

— Закону больше от нее ничего не требуется, доктор.

— Тогда я возьму на себя похороны.

Он помолчал.

— И, конечно, похороны Карен тоже.

— Отлично. A-а, Кинумэ, входи.

Японка боязливо остановилась на пороге, стараясь взглядом правильно оценить обстановку. За ней виднелась фигура Риттера, отрезавшего ей выход.

— Одну минуточку, инспектор.

Доктор Макклур повернулся, подошел к Кинумэ и взял ее сморщенные желтые руки.

— Кинумэ…

Кинумэ пробормотала:

— Ло, доктор Макклур.

— Нам все известно о Карен, Кинумэ, — ласково сказал он. — И об Эстер.

Она подняла на него испуганные глаза.

— Эстер. Она умерла. Эстер умерла давно в большой воде.

— Нет, Кинумэ. Ты сама знаешь, что это неправда. Ты отлично знаешь, что Эстер жила в маленькой комнате наверху. Ты видишь, теперь тебе незачем лгать.

— Эстер умерла, — упрямо твердила Кинумэ.

— Да, Кинумэ, умерла Эстер. Но она умерла только несколько дней назад. Полицейские нашли ее тело в другом городе, недалеко отсюда. Ты понимаешь?

Японка некоторое время с ужасом смотрела в глаза доктору Макклуру, а потом залилась слезами.

— Теперь ты больше не должна лгать ради кого бы то ни было, — продолжал доктор. — Кинумэ, у тебя осталась только Ева, Кинумэ. Только Ева. Ты понимаешь, Кинумэ? Только Ева.

Но старушка была слишком поглощена своим горем, чтобы уловить тонкий намек западного человека. Она плакала и стонала.

— Мисси умерла. Эстер умерла. Что теперь будет с Кинумэ?

Терри прошептал Эллери:

— Бесполезно. Она ничего не поняла.

Инспектор одобрительно отнесся к словам доктора. Он позволил ему отвести ее к кушетке. Кинумэ села и в горе стала раскачиваться из стороны в сторону.

— Ты не беспокойся о том, что будет с тобой, Кинумэ, — продолжал внушать ей доктор. — Хочешь теперь заботиться о Еве?

Кинумэ сквозь слезы кивнула.

— Кинумэ заботилась о матери Евы. Кинумэ будет заботиться о Еве.

— Защищать и беречь ее от беды, — шептал ей доктор. — Да, Кинумэ?

— Я буду заботиться о Еве, доктор Макклур.

Доктор встал и подошел к окну. Он сделал все, что мог.

— Кинумэ, — спросил Эллери, — это Карен не велела вам никому говорить о том, что Эстер жива и находится в этом доме?

— Мисси сказала не говорить. Теперь мисси умерла, Эстер тоже.

— Ты знаешь, кто убил мисси, Кинумэ? — спросил инспектор.

Она в удивлении подняла заплаканные глаза.

— Убил? Кто убил мисси?

— Эстер.

Кинумэ, широко открыв рот, обвела недоумевающим взглядом всех присутствующих. И снова стала плакать.

В дверях спальни показалась Ева.

— Я не могла… я не могла дотронуться там ни до одной вещи. Там так тихо. И что это со мной случилось?

— Подойдите сюда, детка, — начал Терри, — и не…

Но Ева подошла к Кинумэ, села рядом с ней и обняла плачущую японку.

— Не беспокойся, Кинумэ. Мы тебя не бросим.

— Слушай, — начал инспектор, садясь на кушетку по другую сторону от японки. — Ты хорошо помнишь, что было в понедельник, Кинумэ? Когда мисс Карен послала тебя вниз за почтовой бумагой? Ты помнишь?

Кинумэ ответила кивком головы. Она все еще плакала, спрятав лицо на груди Евы.

— Скажи, Кинумэ, почему мисс Карен послала тебя за бумагой вниз? Она ведь знала, что наверху в мансарде у нее много бумаги. Она что-нибудь говорила тебе?

Кинумэ села, открыв свое изможденное желтое лицо. Трое мужчин, затаив дыхание, ожидали ее ответа. Теперь все зависит от Кинумэ. Все…

— Мисси не могла идти комнату Эстер, — сказала Кинумэ.

Итак, все проиграно. Все их усилия пошли впустую. На кушетке, словно окаменев, сидела Ева, как узница в ожидании смертного приговора.

— Она не могла туда пойти?

Инспектор был озадачен. Потом он молча оглядел присутствующих. Инспектора поразило их напряженное спокойствие. Терри Ринг — затаил дыхание. Доктор Макклур — стал похож на покойника. Эллери — был слишком спокоен и напряжен. Ева Макклур… смирилась.

Он с силой потряс руку японки.

— Как это она не могла пойти в комнату Эстер? Скажи мне, Кинумэ! Почему она не могла пойти? Ведь дверь была открыта? Да?

Да. Бедняжка Кинумэ была глуха к обертонам, она не поняла внушаемую ей мысль: «Да, скажи, что она была открыта. Скажи, она была открыта». Но эта мысль не достигала сознания японки. Она опять стала раскачиваться и проговорила:

— Но дверь не открывалась. Задвижка крепко засела. Мы не могли открыть.

— Какая дверь? Покажи мне.

Кинумэ послушно встала, демонстрируя свое искреннее желание помочь инспектору, и подошла к двери в мансарду. Она ткнула своим сморщенным пальчиком в дверь. Для Евы, буквально приросшей к кушетке, это было равносильно нажатию кнопки электрического стула. «На сей раз, — тупо думала она, — все. На сей раз конец».

Инспектор Квин глубоко вздохнул.

— Крепко засела? Да? Вы никак не могли отодвинуть эту задвижку?

— Крепко засела, — повторяла Кинумэ. — Мисси пробовала открыть. Не могла. Мы пробовали, пробовали. У нас нет много сил. Мисси сходила с ума. Сказала: «Кинумэ, иди вниз, принеси почтовую бумагу». Она хочет писать письмо. Кинумэ ушла.