— Здравствуйте, лейтенант. Я полагаю, что капитан Вайс полностью проинструктировал вас?

— Да, сэр. — Кленси искал место, куда бы положить свою промокшую шляпу. Потом решил, что вежливее будет держать ее в руках, и присел на край кресла. — Мне нужна помощь, инспектор.

— Ну конечно, лейтенант. Я ждал этого и готов помочь вам. Что я могу для вас сделать?

— Я хотел бы, чтобы мне разрешили прослушивание некоторых телефонов.

— Каких именно?

— Матери Серверы и Эрнандес, его девушки. Если он захочет увидеться с ними в Нью-Йорке, то, разумеется, сначала позвонит им. Я даже думаю, что он назначит им где-нибудь свидание вместо того, чтобы прямо прийти к ним домой.

— Это возможно, — сказал Клайтон. — Разумеется, он может заподозрить и то, что их телефоны прослушиваются, и отправить им просто послание. Во всяком случае, если найдет человека, на которого сможет положиться. Ну хорошо, я согласен попробовать. — Он написал на листке Несколько слов. — Я могу подключиться, к этим телефонам и сделать запись разговоров, но у меня сейчас не хватает людей, и вообще — нельзя же без перерыва наблюдать за телефонами. Идет?

— Да. Вы сможете послать запись в 52-й… и… Нет, я сам хочу их сделать. Где будут поставлены аппараты?

— Скорее всего, в подвале их дома или в комнате консьержки. Я скажу техникам, чтобы они вызвали 52-й и все вам доложили. Что более срочно? Мать или подружка?

— Разумеется, подружка.

— А почему «разумеется»?

— Этот тип три года провел в тюрьме. Если он и позвонит кому в первую очередь, то только своей девчонке. — Кленси покачал головой. — Хотя это в некотором роде даже смешно. Ведь это она его выдала. Только он этого не знает.

— Я тоже этого не знал.

— Этого никто не знает, или почти никто. — Кленси поднял руку. — О, она не хотела доставить ему неприятности. Она его по-настоящему любит, во всяком случае тогда любила. Но она знала, что их ждет, его и его банду. В тот вечер он вез ее на машине, и когда он ей сказал, что машина ворованная, она ничего не захотела знать: заставила его остановить машину, вышла из нее и пришла ко мне. Она хотела, чтобы его арестовали прежде, чем он наделает непоправимых глупостей. К несчастью, такую глупость предотвратить не удалось, и он ее совершил час спустя, сбив парня и скрывшись.

— Понимаю. — Клайтон еще что-то записал. — Хорошо. Начнут с телефона девушки. Я жалею, что не могу вам дать дежурного, но у нас в самом деле не хватает людей. Что еще?

— Мне нужны люди… — После того, что ему сказал инспектор, Кленси ждал отказа. — В 52-м мне дали четверых. Одного, чтобы наблюдать за квартирой матери, другого — для наблюдения за квартирой девушки, третий должен охранять судью Кейля, а четвертый — прокурора Роя Кирквуда. Этого недостаточно, но я не могу взять там еще. В такое время всегда есть работа для людей.

— Знаю… Можно было подумать, что скверная погода заставит сидеть всех подонков дома, но, оказывается, нет. Я слушаю вас.

Кленси откашлялся.

— Если бы у меня были еще четыре человека… Я бы оставил наблюдателей у черных ходов домов и, в случае необходимости, они сменяли бы тех, кто дежурит у фасадов. Лучше, если бы люди были в штатском. Но я возьму и тех, кого мне дадут. По-моему… — Он замолчал.

— Что — по-вашему?

— Не мог бы я получить четырех человек? — спросил Кленси, не отвечая на вопрос.

— Хорошо. Я это устрою. Я возьму их везде, где только можно, и пришлю к вам. — Глубоко посаженные голубые глаза хитро смотрели на Кленси. — А что вы имели в виду, говоря: «по-моему»?

— Инспектор, — сказал Кленси тихим, но решительным голосом, — я много лет знаю Ленни Серверу. Он со своей бандой долго ускользал от нас до этой последней истории. Я с трудом верю, что такой мелкий мошенник пошел на риск. Именно такой, как он.

Инспектор Клайтон положил карандаш и с удивлением посмотрел на Кленси.

— Вам трудно в это поверить? Вы думаете, что он не совершил побег? Или что директор ошибся?

— Вы смеетесь надо мной, инспектор. Я очень хорошо знаю, что он сбежал! Что… — Кленси подыскивал слова. — Я хочу узнать вот что: почему он это сделал? Он должен был бы вскоре совсем освободиться. Почему он всем пренебрег, чтобы участвовать в этом идиотском побеге?

— Прежде всего, Кленси, мы не можем с уверенностью сказать, был бы он освобожден или нет. И потом: его побег — это совершившийся факт, ясно?

— Я хорошо это понимаю! — воскликнул Кленси, отчаявшись. — Я только хотел бы знать, почему? Почему он так сделал?

Инспектор Клайтон нагнулся над столом. Взгляд его стал холодным, но голос был совершенно спокоен.

— Разрешите, лейтенант, кое-что сказать вам. Вы все время говорите о Ленни Сервере как о мелком мошеннике. Почему? Потому что ему было только двадцать два года, когда он попал в тюрьму? Потому что его единственным преступлением, о котором мы знаем, была кража машины? Очень хорошо. Может быть, когда его поймали, он действительно был мелким мошенником, но это не значит, что он не изменился. Тюрьма меняет человека!

— Я и не спорю, инспектор. Не мешает…

— Лейтенант, вы знаете, что я о вас думаю. Вы один из наших лучших работников. Я поручил вам это дело не потому, что Сервера угрожал вам, а сделал это несмотря на его угрозы. И не потому также, что вы знаете его самого, его мать и его окружение. Нет. Есть в этом деле что-то подлое, а вы мастерски умеете прояснять такие дела. Но не давайте ослепить себя предвзятым идеям.

«Для комплимента это скорее всего двусмысленно», — подумал Кленси. Однако слова инспектора доставили ему удовольствие.

— Я попытаюсь, инспектор.

— Я вам это просто советую, — сухо сказал Клайтон. Он взял телефонную трубку. — Хорошо. Я сейчас займусь подбором людей для вас, лейтенант.

— Спасибо, сэр, — только и ответил Кленси.

Вторник, 18 часов 15 минут.

Струи дождя и порывы ледяного ветра помогли Кленси открыть дверь 52-го комиссариата, которую он с большим трудом затворил за собой. Ругаясь сквозь зубы, он снял плащ, прилипавший к влажной одежде.

Огромный полицейский появился перед ним.

— Лейтенант…

— Да? Кто это? — Кленси нахмурил брови. — Это вы, Мэтью? Но разве не вы должны нести охрану перед домом Кирквуда?

— Да, лейтенант. Только вот мистер Кирквуд больше не живет по тому адресу, который вы мне дали. И он не оставил нового адреса консьержке.

С отвращением Кленси снял свою мокрую шляпу, холодная вода потекла вдоль спины. Он вздрогнул и метнул на полицейского злой взгляд, как будто тот был виноват во всем этом.

— И вы не поискали в справочнике?

— Поискал, лейтенант. Но в справочнике значится только его старый адрес.

— А вы пытались позвонить ему по телефону?

— Да. Но он не отвечает. И в справочном бюро нет его нового адреса и телефона.

— Хорошо, пройдите со мной. Посмотрим, что можно сделать. — Он повернулся к сержанту, сидевшему за столом. — Сержант!

— Да, лейтенант. С судьей Кейлем я договорился, Он ждет вас у себя в половине девятого.

— Превосходно. Нет новостей от Стентона и Капровского?

— Пока ничего нет.

Кленси пожал плечами и вошел в свой кабинет. Он повесил плащ и шляпу, с которых все еще стекала вода, бросился в кресло и рывком снял телефонную трубку.

— Сержант, вызовите персональную службу и спросите, не могут ли они дать вам новый адрес Кирквуда. И не говорите, что Кирквуд на службе в окружной прокуратуре, а не в полиции.

— Хорошо, лейтенант. Если они ничего не знают, я позвоню Джонсону в телефонную компанию. Он нам все живо выяснит.

— Спасибо. И, пожалуйста, сделайте все это побыстрее.

— Стентон только что вернулся, лейтенант.

— Хорошо. Не задерживайте его.

Он положил трубку.

— Чертов дождь! В такую погоду даже жить противно.

Он зажег сигарету. Стоявший в дверях Мэтью посторонился, чтобы пропустить Стентона.

— Привет, Мэтью, — сказал Стентон. Он повернулся к Кленси и указал пальцем на Мэтью. — Наконец-то вы согласились, чтобы вас охраняли, лейтенант?