– Тоже принято, – подвел итог обсуждению Мердок. – Итак, готовьте авианосцы, направьте в Залив еще несколько субмарин с "Томагавками" и противолодочными минами, а также соединения морских пехотинцев. Если дойдет до открытого столкновения, мы должны действовать решительно и быстро, не оставляя противнику времени собраться с силами. Ракетный удар, массированная бомбардировка их военных баз, особенно аэродромов и позиций тактических ракет и стремительная высадка морской пехоты – так мы поставим Иран на колени. И никакой затяжной войны, господа.
Совещание шло своим чередом, хотя по большей части это было лишь повторение уже сказанного. Молчал Тегеран, молчали те, кто взял на себя роль гаранта безопасности Ирана, а американскому президенту и его соратникам оставалось лишь ожидание, ну и, разумеется, обдумывание плана действий в любых возможных и невозможных условиях. А в это время президент Ирана уже прибыл в резиденцию аятоллы, с нетерпением ожидавшего появления главы государства.
Пройдя несколько постов телохранителей из числа бойцов КСИР, Корпуса стражей исламской революции, иранский президент оказался в покоях религиозного лидера Исламской республики, из всесильного правителя мгновенно превратившись всего лишь в гостя, покорного и вежливого.
– Салам алейкум, уважаемый, – президент почтительно склонил голову перед вышедшим навстречу ему седобородым старцем, прямым и крепким, словно столетний дуб. – Я спешил, как мог, и прошу простить, если заставил вас ждать слишком долго.
– Приветствую вас, – аятолла говорил тихо, как человек, привычный к тому, что при звуках его голоса все умолкают, жадно ловя каждое произнесенное слово. – Право, не стоит извиняться. Я понимаю, что вы не можете бросить государственные дела просто так, тем более, в столь непростое время. – Аятолла сделал приглашающий жест: – Прошу, пойдем на свежий воздух. Нам есть, что обсудить.
Следуя за аятоллой, президент Ирана, вся власть которого сейчас практически ничего не значила, покорно покинул дом, оказавшись в тенистом саду. Сейчас глава государства был не правителем, в руках которого сосредоточена немалая власть и сила, и лишь обычным человеком, правоверным мусульманином, которого удостоил высокой чести истинный правитель этой страны. Именно аятолла, этот старик с горящим взглядом, словно пронизывающим насквозь всякого, на кого он смотрел, был истинным вождем, тем, каждому слову которого были готовы повиноваться миллионы. И власть его не ограничивалась только сердцами и умами людей. Аятолле, духовному лидеру Исламской Республики, фактически подчинялись особые военные формирования, Корпус стражей исламской революции, триста семьдесят тысяч фанатично преданных своему вождю воинов, и еще почти столько же входило в состав ополчения "басидж". Эти подразделения, хотя формально и должны были выполнять приказы президента страны, являлись своего рода гвардией аятоллы. Несмотря на худшее, чем у обычной армии, вооружение, войска КСИР и ополченцы отличались более высоким боевым духом, ведь одной из задач, которую они обязаны были выполнять, являлась священная война против неверных, и они были готовы на все ради торжества света истинной веры.
– Итак, американцы посмели убить наших братьев, – задумчиво, словно разговаривал о погоде, произнес после долгого молчания аятолла. Собеседники шли по аллее, в тени раскидистых пальм скрываясь от палящего солнца. – Никто не нападал на них, их жизням ничто не угрожало, но эти неверные, убежденные в собственной силе, посмели применить оружие против наших воинов. Я полагаю, Америка должна быть наказана за свою самонадеянность, и это следует сделать как можно быстрее, пока наш враг не воспользовался случившимся, чтобы напасть на нашу страну.
– Я не стал бы обвинять американцев так поспешно, – спорить с этим сильным человеком, один вид которого внушал чувство беспрекословного повиновения, было трудно, но президент на то и был президентом, чтобы думать о благе и безопасности своего народа, еще не готового пожертвовать собой, сгинув в пламени джихада. – Слишком много загадок, слишком много неясностей в том, что случилось, и кто виноват, сказать пока невозможно. Я ненавижу американцев, как любой правоверный, но они сильны, и шансов победить их в прямом столкновении нет. Мы можем применить оружие, можем нанести удар по ним, который приведет к немалым жертвам, но ответный удар Америки уничтожит нашу страну.
– Я вовсе не имел в виду войну, когда говорил о наказании, – покачал головой аятолла. – У нас есть иные средства. Мы можем заставить Запад забыть даже мысль о том, чтобы угрожать нам впредь. Что же до вины американцев в смерти наших соотечественников, у меня это не вызывает сомнений. Они мастера интриг, и сейчас наверняка тоже спланировали эту акцию, неведомо как заставив наших моряков сделать то, что было нужно американским выродкам.
Разговаривая, президент и аятолла вышли к изящной беседке, прятавшейся в тени деревьев. И при их появлении из плетеного кресла легко поднялся высокий стройный мужчина в белоснежных одеждах. Головной платок, ниспадавший на плечи, подчеркивал утонченные черты его смуглого лица. Приветствуя президента Ирана, мужчина прижал руки к груди, чуть склонив голову.
– Самир Аль Зейдин, – представил незнакомца аятолла. – Он здесь по поручению и от имени короля Саудовской Аравии. Между нашими странами редко был мир, мы всегда воспринимали друг друга, как соперника, если не явного врага, но ныне пришла пора забыть старые раздоры.
– Я здесь, господин президент, чтобы предупредить вас о наших действиях, – произнес саудовец, внимательно взглянув на иранского лидера. – Запад должен быть наказан, и то, что случилось ныне в Персидском заливе, есть неплохой повод дл демонстрации наших намерений. Слова, не подкрепленные действием, ничто, и если всегда лишь грозить, скоро все начнут смеяться над этими угрозами. Американцы, ваши враги, не раз демонстрировали, как должно действовать, и мы, как прилежные ученики, сейчас покажем им, что хорошо усвоил урок.
– О чем вы, уважаемый, – президент помотал головой в недоумении. – Что вы готовите для американцев? Ведь они – ваши союзники.
– Так было прежде, но времена меняются, меняются и люди, – улыбнулся Аль Зейдин. – Пришла пора показать неверным, что мы не марионетки в их руках, не послушные слуги. Мы явим всему миру серьезность своих намерений, и впредь каждый проникнется к нам уважением. Пришла пора использовать наше самое мощное оружие.
– Нефть, – коротко добавил аятолла. – Ультиматум, который был озвучен не так давно, никто не воспринял всерьез. Американцы и их союзники не верят, что страны, живущие за счет продажи нефти, посмеют хоть на день приостановить ее добычу, лишая себя прибыли. Эти неверные все меряют только деньгами, они поклоняются своему доллару и считают, что все люди должны думать и поступать, так же, как они сами. Мы заставим их изменить свое мнение.
– Вы готовы перестать продавать нефть? – президент с удивлением взглянул на человека, представлявшего здесь правителя Саудовской Аравии. – Но этим вы только озлобите американцев и их прихвостней. Они верят в свое превосходство, кичатся своей силой, и применят ее без колебаний, если ощутят хоть на миг угрозу для себя. Вы рискуете, очень сильно рискуете.
– Так же думают и за океаном, – вновь усмехнулся араб. – Но пока они развлекаются, строя предположения. Они думают, нам некуда будет девать ту нефть, что мы добываем. Но мы найдем покупателя для нее, и очень быстро. Китай, Япония, все они будут рады стать нашими партнерами. Но пока мы лишь хотим преподать Америке хороший урок, не более того. Несколько дней без аравийской нефти для них и их союзников не станут катастрофой, но впредь вынудят их внимательнее прислушиваться к нашим словам. Спустя несколько минут наши послы в Вашингтоне и европейских столицах сообщать, что поставки нефти по заключенным контрактам приостановлены, вот тогда для американцев придет пора задуматься всерьез о том, что они делают.
