Чтобы собрать крестоносную армию в тех масштабах, которые предусматривал Людовик, нужно было много людей и ресурсов, и король понял, что без иностранной поддержки не обойтись. Объединенное международное предприятие (само собой, под руководством Людовика) послужило бы двум целям: оно придало бы законность миссии и позволило бы сократить расходы французской казны, разложив немалую стоимость похода на всех участников. Поскольку все участники должны были принять крест по личному желанию, Людовик обратился к дипломатии, чтобы собрать международную коалицию добровольцев.
Но его демарши не имели заметного успеха. Генрих и Элеонора, все еще негодуя из-за тайного бракосочетания Беатрис с Карлом Анжуйским и узурпации английских притязаний в Провансе, отказались участвовать, а когда Симон де Монфор вздумал отозваться на призыв Людовика, его поспешно переубедили, пожаловав ему должность сенешаля Гаскони. И вообще корона Англии постаралась извлечь из крестового похода французов свои выгоды, чего Бланка и опасалась. Осенью 1247 года, незадолго до отъезда Людовика, Генрих отправил Ричарда и Санчу в Париж, чтобы пересмотреть вопрос о возврате английских фьефов в Нормандии и продлить перемирие на период, пока король будет в Святой Земле. Людовик сумел успешно отложить обсуждение и продлить перемирие до момента его возвращения из похода — но военная помощь англичан ограничилась одним-единственным благочестивым рыцарем с малым отрядом, который никак не мог считаться сокрушительной силой, на которую надеялся Людовик.
С другими королевствами ему тоже не слишком повезло. Король Арагона не был расположен помогать французам, к тому же был занят покорением Валенсии[74]. Венгрия, пережив опустошительный набег монголов, пока не могла помочь сама себе, не то что отправлять войско в Святую Землю. У короля Норвегии поначалу было возник интерес — но вскоре выяснилось, что он рассчитывал воспользоваться сборами в крестовый поход, чтобы изготовиться к войне со всей Скандинавией[75].
Даже папа не спешил помочь. Он уже призвал к крестовому походу против Фридриха II, к которому присоединились многие германские бароны, и предпочел бы, чтобы Людовик помог ему самому. Но Людовик отказался. Тогда король Франции попросил поддержки у императора. Фридрих посодействовал обеспечению французских войск кораблями и провизией из Генуи и Сицилии, но сам не присоединился, будучи слишком занят борьбой против собранных папой германских сил. Кроме того, Фридрих был добрым другом султана Египта — настолько добрым, что не преминул предупредить султана о замыслах Людовика и тайно держал его в курсе перемещения французских войск.
Но короля Франции намного сильнее удручало явное отсутствие энтузиазма среди французской аристократии. Хотя братья короля, а также ряд значительных сеньоров, включая Пьера Моклерка[76], Гуго де Ламарша и Раймонда VII Тулузского (у них всех были причины искать милости у Людовика), сразу же согласились поучаствовать, Тибо Шампанский отказался от этой чести, а многие другие вассалы Людовика вели себя уклончиво. Тем не менее Людовик оставался верен свей идее. Согласно Матвею Парижскому, в дни Рождества 1245 года король устроил шутку, чтобы поощрить французскую аристократию. Он велел сшить особые одежды «из самой дорогой ткани, отделанной различными мехами, и изготовить кресты из прекраснейшего золотого шитья, которые следовало нашивать на плащи у плеча», и все это предназначил в подарок своей знати. Принять такой подарок значило принять крест. «И поскольку было бы неприлично и стыдно, недостойно, приняв эти кресты, отложить их в сторону, они [те, кого одарили] с улыбкой… и с потоками слез умиления называли короля французского… охотником на пилигримов и новым ловцом человеков»[77].
Решение Маргариты сопровождать супруга в крестовый поход очень помогло Людовику. Когда стало известно, что королева Франции отправится с королем в Святую Землю, многие другие жены также решились ехать. Когда отпала необходимость разлучаться с семьями, мужья стали охотнее прислушиваться к призыву короля.
Набрав таким образом достаточное количество людей, Людовик сосредоточился на подготовке материальной части. В походе собирались участвовать примерно 2500 рыцарей с их свитами, 10 000 рядовых воинов и 5000 арбалетчиков, и Людовик должен был озаботиться приобретением кораблей, лошадей, арбалетных болтов, не говоря уж о провианте и вине. Не желая полагаться на сицилийских корабелов, Людовик не пожалел трудов, чтобы построить неподалеку от Марселя собственный порт Эг-Морт [78].
Порт и корабли (всего Людовик заказал тридцать шесть кораблей в Генуе и Марселе) стоили очень много денег. Составленная первоначально Людовиком смета на крестовый поход, без учета расходов после отплытия, взлетела до огромной суммы — 1 500 000 ливров. Доходов королевского дома, составлявших около 250 000 ливров ежегодно, было явно недостаточно. Людовик обратился к папе, который милостиво позволил собрать десятую часть доходов со всех церквей Франции за три года, при условии, что его святейшеству обеспечат сбор двадцатой части тех же доходов для крестового похода против Фридриха. «Ныне Французское королевство, к великому удивлению и жалости, сильно обеднело… Ибо король французский… притеснял сие королевство многоразличными способами, извлекая большие суммы денег, дабы совершить свое паломничество так, как ему подобает по рангу», — писал хронист. Людовик собрал сперва миллион ливров; остальное он получил, увеличив поборы и штрафы, а также обобрав еврейское население.
На это ушло более трех лет, но наконец все было готово. 12 июня 1248 года папский легат в Сен-Дени вручил Людовику посох пилигрима; потом король прослушал мессу в соборе Нотр-Дам и в сопровождении Маргариты, трех своих братьев и их жен выехал в королевский замок Корбейль — попрощаться с матерью.
Он поручил ей не только заботу о своих детях, но и регентство над Францией. Королева-мать вновь стала официальной главой государства. Хотя, по правде говоря, Бланка фактически управляла страной и все предыдущие двадцать лет, она не стремилась занять этот пост. Ей исполнилось шестьдесят, и она устала. Она отчетливо представляла себе, какие могучие силы будут работать против Франции в отсутствие сына и какие усилия потребуются от нее самой, чтобы сохранить королевство. Она знала, что это ускорит ее смерть. Прощаясь с Людовиком, она сказала просто: «Увы, мой прекрасный сын, я никогда более не увижу тебя в сей бренной жизни». Она была права.
По дороге на юг, к новому порту Людовика, крестоносцы то и дело сворачивали в стороны. Король непременно хотел посетить все основные монастыри, чтобы просить монахов различных орденов молиться за его победу. Салимбене видел короля и его братьев в одежде паломников, когда они остановились помолиться в Сансе. «Воистину, он [Людовик] по благочестию сердца своего был более похож на монаха, чем на воина, готовящегося воевать», — отметил хронист. В благодарность за духовную поддержку, Людовик устраивал для монахов пиры, и Салимбене повезло оказаться среди приглашенных:
«Прежде всего нам подали вишни, потом прекрасный белый хлеб; вина также было вдоволь, и притом наилучшего, как пристало королевскому великолепию. И, по галльскому обыкновению, многих просили и даже „заставляли выпить“, хотя они якобы „не хотели“. После того подали свежие бобы, вареные в молоке, рыбу, крабов, пирожки с угрем, рис с миндальным молочком и тертой корицей, жареного угря в чудесном соусе, пирожки, сыр и фрукты в изобилии. И все это было устроено с величайшим изяществом и учтивостью».
Маргарита и Беатрис сопровождали мужей на всем протяжении этой неспешной поездки по Франции. Похоже, на какое-то время они отказались от вражды — им обеим нужно было создать впечатление уверенности и властности.
