Британская Индия, точно так же как Бирма, Вьетнам или нынешняя Индонезия, в свое время была завоевана небольшими, вооруженными по последнему слову техники европейскими армиями. Достаточно было одной проигранной битвы, и рушились целые империи. Колонией управляла лишь горстка чиновников и солдат.

Господство таких мелких европейских государств, как, например, Нидерланды, над азиатскими народами, превосходящими их численностью в десять, а то и в сто раз, опиралось не только на современную технику. Гораздо важнее был миф о превосходстве белого человека.

Колониальные чиновники и местные плантаторы всячески поддерживали веру в свое превосходство. Нищие американские бродяги нередко получали бесплатные билеты в железнодорожный вагон первого класса, только чтобы не нарушались расовые привилегии. Без сковывающего всякую инициативу убеждения, что любая попытка бунта заранее обречена на провал, азиатские колонии невозможно было удержать в повиновении.

Быстрота, с которой вся Юго-Восточная Азия в течение нескольких недель оказалась в руках японских солдат, подорвала престиж белого сахиба.

Коричневые, желтые и почти черные жители самого населенного континента получили еще один урок. Во время похода генерала Ямашиты англичане даже не пытались призвать к обороне Малайи местное население. Только после поражения они стали раздавать малайцам и китайцам оружие из тайных складов. В джунглях возникли первые партизанские отряды. С помощью британских инструкторов партизаны быстро поняли простую истину: в диких лесах можно победить и не выигрывая сражений. В джунглях слабый может годами противостоять сильному. Даже самая многочисленная армия не способна прочесать джунгли: потери превысят успех. Это было важно и для послевоенной борьбы азиатских народов за свободу.

«Где тут наркотики?» — может запротестовать читатель, неожиданно обнаруживший в книге о «золотом треугольнике» повествование о битвах второй мировой войны. По правде сказать, наркотики были от всего этого не так уж далеко. В пору «опиумных» войн англичане навязали наркотики и Таиланду. Уже с конца XIX века опий покрывал треть бюджета Французского Индокитая. Доходы от наркотиков, получаемые с помощью полутора тысяч курилен и трехсот магазинов, подчиненных государственной опиумной монополии, финансировали строительство железных дорог, портов и шоссе.

Поэтому колониальные чиновники заботились, чтобы количество наркоманов постоянно росло. Десятки тысяч несчастных без слова протеста отдавали в государственную казну каждый заработанный или украденный грош. Можно ли желать более идеальных налогоплательщиков? Поденщик, мечтающий только о трубке опия, не бунтует. Речи смутьянов его не трогают.

Правда, мозг отказывается ему служить, но это уж его дело.

В результате такой необычной расчетливости официально поддерживаемая наркомания ширилась, как лавина. Никакая статистика не регистрировала, сколько вьетнамцев посещало легальные опиумные притоны. Явно сотни тысяч.

Опий покрывал треть бюджета Индокитая. Не забудем эту цифру. Она поможет нам попять, почему именно здесь наркотики были так тесно связаны с политикой.

Но для более ясного понимания роли, какую должны были сыграть наркотики в ближайшие годы, необходимо коротко рассказать и о политических проблемах.

В мае 1941 года во вьетнамо-китайском пограничье, где скрывались и многие члены Коммунистической партии Индокитая, было основано движение Вьетнам доклап донг-минь, или Лига борьбы за независимость Вьетнама, коротко называемое Вьетминь. Его цель с помощью союзников разгромить японских оккупантов и достичь полной независимости. Председателем генерального комитета новой организации стал Нгуен Ай Куок (псевдоним Хо Ши Мина). За свою жизнь он сменил немало профессий: был матросом и грузчиком на корабле, боем в лондонском отеле, ретушером в парижском фотоателье. Вся его жизнь была подчинена одной идее: еще в 1919 году он обратился с письмом к Версальской мирной конференции, требуя предоставления Вьетнаму независимости.

С основанием Вьетминя началась сложная игра. Каждый из ее участников преследовал собственные цели. Французы продолжали считать Индокитай своим владением. Японские генералы по мере сил старались отдалить поражение. Правительство Чан Кайши надеялось поставить Индокитай — разумеется, избавленный от французов — в зависимость от Китая. Американцы колебались. Президент Рузвельт, по имеющимся свидетельствам, не желал, чтобы в Азию вернулись европейские колониальные войска: он не мог простить правительству Виши союзничества с немцами и сотрудничества с японцами в Индокитае.

«Франция владеет этой страной почти сто лет, а население ее живет хуже, чем прежде… Люди в Индокитае заслужили лучшей доли!» — заявлял он.

В марте 1945 года, когда японцы неожиданно разоружили и загнали в лагеря военнопленных всех находившихся во Вьетнаме французов, командир 14-й воздушной армии в Китае генерал Ченноль намеревался послать небольшим частям, сумевшим выйти из окружения, боеприпасы, провизию и лекарства. Из Вашингтона пришел категорический запрет. Французам не должна оказываться никакая помощь, даже если бы это означало их полное уничтожение. И хотя через несколько месяцев этот приказ был отменен, при жизни президента Рузвельта американское правительство, несомненно, отдавало предпочтение вьетнамцам.

А Вьетнам был представлен Вьетминем. Под руководством молодого и энергичного Во Нгуен Зиапа повсюду росли партизанские соединения. Они вооружались всем, что оставалось в покинутых французских складах, а также винтовками, украденными у японцев; в ход шли даже луки и стрелы. Почти все части японской императорской армии были стянуты к побережью, чтобы усилить оборону против возможного нападения союзников. Таким образом, внутренние области страны, особенно на Севере, освободились как от японского, так и от французского контроля.

Несколько месяцев, которые выиграл Вьетминь, позволили обучить отряды повстанцев, подчас состоявшие из крестьян да подростков. Командиры учились не только основам стратегии и тактики, но и непростому искусству руководить людьми. Впервые в жизни миллионы вьетнамцев получили возможность подумать о своем будущем.

Международное положение складывалось благоприятно для Вьетминя. Однако весной 1945 года Рузвельт умер. Президентом стал Гарри Трумэн. И это не могло не отразиться на внешней политике — ничего хорошего не предвещал уже договор о разоружении японской армии; Север Вьетнама должны были занять китайцы, Юг — англичане. В этой ситуации полагаться следовало не на обещания иностранных правительств, а на собственные силы. И 13 августа, в канун капитуляции Японии, Вьетминь призвал народ к всеобщему восстанию.

19 августа вьетнамская армия вступила в Ханой, а 25 августа — в Сайгон. 2 сентября Хо Ши Мин от имени временного правительства провозгласил создание самостоятельного государства Вьетнам.

Тем же летом, когда миллионы солдат во всем мире с облегчением сбрасывали военную форму, из европейских портов вышли военные транспортные суда. Лондон и Париж не желали мириться с результатами второй мировой войны. Международный престиж великих держав — Советского Союза, Соединенных Штатов и Китая — опирался на обширные пространства собственных территорий с многомиллионным населением. Между тем Англия и Франция без колоний опустились бы до уровня Италии или Испании.

Политики и генералы в Лондоне и Париже, шесть долгих лет не имевшие сведений с территории, которая находилась под японской оккупацией, еще не подозревали, какие большие перемены произошли в мышлении их азиатских подданных. Понадобится не один год, пока они осознают, что армии такой маленькой страны, как Нидерланды, не победить миллионы индонезийцев, a обескровленная войной Франция не способна удержать в своих руках Индокитай.

«Я обращаюсь к народу Франции, страны, где я провел молодость. Обращаюсь также к человеку, который стоит во главе ее, к ее освободителю. Хочу говорить скорее как друг, чем как глава государства.