Таким образом, вопрос об уничтожении как самостоятельного органа Дворцовой полиции не может быть возбужден Государственной Думой. Ноябрь 1913 года».

Вышеприведенный документ мог быть составлен начальником Дворцовой полиции полковником Б. А. Герарди по поручению дворцового коменданта генерал-адъютанта В. А. Дедюлина. Затрагивалась судьба вверенного ему подразделения — кому как не ему нужно было заниматься спасением себя и своих людей? Но странным образом документ хранится в фонде архива, принадлежащего Охранной агентуре. Тогда его автором мог быть только начальник ОА полковник А. И. Спиридович. Излишне говорить, что юридически неподготовленный «наскок» Государственной думы на учреждение, находившееся в исключительной компетенции Николая II, закончился ничем.

Судя по тому, что при Дворцовой полиции существовала ссудно-сберегательная касса, аналог нашей нынешней кассы взаимопомощи, материальное обеспечение ее сотрудников оставляло желать лучшего. На январь 1915 года в кассе состояли 115 человек: полицейские надзиратели 12-го класса младшего и старшего оклада, губернские секретари, городовые младшего, среднего и старшего оклада, коллежские регистраторы и лица, не имеющие чинов вовсе. Каждый член ссудно-сберегательной кассы платил ежемесячный взнос в размере 3 рублей. Поскольку все сотрудники питались во время службы на казенный счет, то им Министерство императорского двора выделяло так называемые порционные деньги: начальнику Дворцовой полиции — 3 рубля 50 копеек, его помощникам — 3 рубля, чиновникам для поручений и письмоводителю — по 2 рубля, помощникам надзирателей, включая внештатных — по 1 рублю 50 копеек, писарям и городовым — по 1 рублю и жандармским унтер-офицерам — по 73 копейки в день.

Сотрудники Дворцовой полиции регулярно тренировались в стрельбе. В приказе № 36 от 24 марта 1915 года, изданном полковником Б. А. Герарди, говорится, в частности: «Произведенной городовыми Дворцовой полиции, находящимися в Царском Селе практичной стрельбой выяснено, что городовые из 14 пуль попали только 9, 8, 7, 6 и 3 пули. Находя результаты подобной стрельбы неудовлетворительными, предлагаю вторично произвести практичную стрельбу с означенными городовыми».

Приказ от 27 марта предписывал всем чинам Дворцовой полиции перейти на летнюю форму одежды и «прекратить носку казенного теплого зимнего пальто и папах и обзавестись новыми пальто и накидками». Выходит, демисезонную и летнюю одежду чинам Дворцовой полиции казна не оплачивала.

Как в любом военизированном подразделении, начальство строго следило за дисциплиной вверенного ему состава и по отношению к нерадивым применяло меры воздействия и наказания: 4 мая 1915 года на одного городового «за курение на посту и опоздание на пост» наложен штраф в виде вычета из содержания в размере 10 рублей. Дорого обошелся городовому табачок!

По большим праздникам, а также в конце охранного сезона в летних резиденциях царя сотрудники Дворцовой полиции обычно получали подарки из Кабинета его императорского величества (серебряные и золотые часы), «высочайшую» благодарность. «В 6-й день сего мая 1915 года Всемилостивейше пожалованы награды за особые труды по обстоятельствам, вызванным войною и по обслуживанию поездок Его Императорского Величества с начала войны: чин коллежского регистратора — помощникам надзирателя 1-го класса, ордена: Св. Анны 2-й ст., Св. Станислава 2-й ст. — старшим чиновникам для поручений, Св. Станислава 3-й ст. — полицейским надзирателям 10-го класса, городовым — медали: золотые для ношения на шее на Андреевской ленте; серебряные для ношения на шее на Владимирской ленте; золотые для ношения на груди на Анненской и Станиславской ленте».

30 июня 1915 года дворцовый комендант свиты его величества генерал-майор Воейков издал приказ: «Начальник Дворцовой полиции полковник Герарди Всемилостивейше пожалован подарком с вензелевым изображением Высочайшего Имени. Министр Императорского Двора при вручении сего подарка передал полковнику Герарди, что Его Императорское Величество соизволили… милостиво отозваться о служебной деятельности Герарди».

Помощником у Б. А. Герарди был статский, а потом действительный статский советник (согласно Табели о рангах соответствовал воинскому званию генерал-майора) Александров. В августе 1915 года дворцовый комендант издал приказ, согласно которому классным чинам Дворцовой полиции, несущим постовую службу, приветствовать дворцового министра, дворцового коменданта и начальника Дворцовой полиции словами: «Здравия желаю, Ваше Сиятельство, Ваше Превосходительство и Господин Полковник», даже если они одеты в статское платье, но при условии, что… вблизи нет посторонней публики. Соблюдалась конспирация.

Железнодорожный полк занимался эксплуатацией и охраной железной дороги между Петербургом и Царским Селом, а также отвечал за охрану железной дороги по пути следования царя по стране. Дворцовый комендант должен был сопровождать Николая II при всех выездах за район установленной дворцовой охраны.

В Зимнем дворце, где было несколько подъездов, наблюдалась ситуация совершенно другого рода. Здесь каждый подъезд строго предназначался для определенного рода посетителей. Салтыковским подъездом, обращенным в сторону Адмиралтейства, пользовались обыкновенно члены императорской семьи и послы иностранных государств. Подъездом ее императорского величества в южном парадном фасаде дворца, выходящем к Дворцовой площади, пользовались придворные чины и члены свиты. Военные чины проходили через Комендантский подъезд, расположенный также в южном фасаде дворца со стороны Миллионной улицы. Император, императрица и их дети пользовались двумя небольшими подъездами в северном фасаде Зимнего дворца: один из них, со стороны Адмиралтейского проспекта, назывался Собственным, а другой — Детским. Над этими подъездами располагались личные покои августейшей семьи. Собственным подъездом разрешалось также пользоваться — в порядке исключения — высоким иностранным гостям, чьи апартаменты располагались на Первой и Второй запасных половинах Зимнего.

Внутри дворца, кроме Дворцовой полиции, охрану отдельных помещений несли также караулы лейб-гвардии Конного полка. У входа в Концертный вал дворца, предназначавшийся для высочайших завтраков и обедов, поздравлений по случаю юбилеев и представления вновь назначенных фрейлин и глав иностранных посольств и миссий, выставлялся почетный караул кавалергардов, и далеко не каждый мог пересечь линию этого караула — «право входа за кавалергардов», то есть доступ в личные покои семьи монарха, сохранялось со времен Екатерины II.

Присутствие императорской семьи и великих князей на богослужениях в придворном соборе по торжественным дням обставлялось особыми церемониями: выставлялся почетный караул от роты гвардейских гренадеров, кавалергардов и гвардейской казачьей части. 27 апреля 1906 года при произнесении Николаем II тронной речи перед Государственной думой и Государственным советом в комнате рядом с залом стоял караул лейб-гвардии Преображенского полка под командой поручика Дена, призванный защитить царя от возможных выходок со стороны депутатов Думы. Обзавестись телохранителями императоры в то время еще не додумались. Впрочем, у Николая II функции телохранителя выполнял дежурный флигель-адъютант, находившийся все время рядом с его рабочим кабинетом в Адъютантской комнате. Звание флигель-адъютанта присваивалось штаб- и обер-офицерам армии и флота, но чаще их назначали из молодых членов императорской фамилии и представителей аристократических родов.

В справочнике «Весь Санкт-Петербург» ведомство дворцового коменданта стояло на последнем месте, что отнюдь не соответствовало его реальному положению и весу при дворе. Дворцовый комендант по своей значимости и близости к августейшей фамилии мог считаться равным только министру императорского двора и уделов графу В. Б. Фредериксу. Начальник Петербургского охранного отделения А. В. Герасимов в своих воспоминаниях писал: «Функции этого последнего (то есть дворцового коменданта) в России совершенно не соответствовали этому титулу. Постоянно соприкасаясь с царем, будучи посредником между ним и министрами, дворцовый комендант пользовался огромным влиянием и играл крупную политическую роль».