«И неудивительно, – подумал Трон. – До Хаслингера уже дошло, что мы с Алессандро взяты под стражу. Конечно, Хаслингер обдумывает сейчас, как убить княгиню. Но он не просто убьет ее. Он перед этим над ней надругается».

Странным образом, дойдя в своих размышлениях до этого момента (который должен был бы лишить его сна), Трон… заснул. Проспал он почти три часа, а проснувшись, понял, что ему надо делать.

Трон поставил табурет на лежанку и взобрался на него. Затем он, собрав все силы, уперся руками в деревянную раму люка и надавил. Крышка люка с треском отлетела в сторону. В камеру посыпался снег, мелкий, чистый, еще не слежавшийся.

При первой попытке высунуться наружу Трон застрял в люке – мешали широкие рукава пальто. Он чуть не свалился с табурета. Лишь со второй попытки удалось высунуться наполовину и опереться локтями о крышу. Подтянувшись, Трон осторожно выбрался из люка и медленно сполз вниз по скату крыши. Потом, перевернувшись на живот, он пополз обратно, наверх, скоро добрался до конька крыши, влез на него и огляделся по сторонам.

Небо висело над городом низко-низко – можно было потрогать его рукой. Снег казался серым и блестел, как плотный шелк.

Трон рассчитывал увидеть мачты кораблей, причаливших к Рива делла Скьявони, очертания Кампанильи, собора Сан-Марко и Башни часов, но все, что ему удалось разглядеть, пока ледяной восточный ветер швырял в лицо пригоршни снега, были оба ската и конек крыши, на котором он сидел.

Трону очень повезло. Строительные леса поднимались под самую крышу, и он быстро спустился к ним по скату, а потом очутился внизу. Две закутанные по самый нос фигуры пронесли мимо лестницу (может быть, это были фонарщики), не обратив на него ни малейшего внимания. Чтобы добраться до палаццо княгини, Трону необходимо было пройти мимо сада «Джиардино Риале». Вместо этого он свернул направо, пересек безлюдную Малую площадь и быстро пошел по Базарной площади. Ему очень нужна была одна вещь, и он знал, где ее найти.

Когда Трон толкнул дверь в магазин Сиври, то сразу увидел себяв большом красивом зеркале, висевшем на стене. Трон испуганно остановился: лоб рассечен и в крови, рукав разорван, вся одежда мокрая, даже со шляпы капает вода.

– Комиссарио!

Сиври испуганно поднялся из-за письменного стола и непонимающе уставился на Трона. Это длилось мгновение. Потом антиквар быстро закрыл дверь магазина на ключ.

– Что произошло?

Трон криво улыбнулся.

– Слишком много, чтобы вот так взять и рассказать.

– Вас кто-то преследует? – понимающе проговорил Сиври.

Трон кивнул.

– Можно сказать, да. Я к вам прямиком из тюремной камеры.

Сиври появился в Венеции в начале пятидесятых годов; поговаривали, будто ему пришлось покинуть Париж по политическим причинам.

– Так вы сбежали из тюрьмы? – воскликнул Сиври, не скрывая восхищения.

Трон только улыбнулся и махнул рукой, не желая ничего объяснять.

– Чем я могу помочь вам, граф?

– Припоминаете вы револьвер, который, я, естественно, должен был изъять у вас?

– Разумеется.

– Он мне нужен.

Сиври подошел к комоду, достал из верхнего ящика револьвер и протянул Трону.

– Он заряжен, – сказал Сиври. – Думаю, вы не станете объяснять мне, зачем он вам. Поэтому ни о чем и не спрашиваю. – Он взглянул на пальто Трона. – Полагаю, однако, что вам нужно другое пальто или шинель. Да и шляпа другая пригодится.

Он не стал дожидаться ответа Трона, а достал из гардероба пальто на меху и отдал комиссарио.

– Возьмите, я прошу вас.

Когда Трон переоделся, Сиври спросил:

– У вас неприятности, да?

– Очень похоже на то, – сказал Трон.

– Вам придется скрыться из города?

– Если повезет, нет.

– Тогда пожелаю вам всяческого везения.

– Благодарю, месье де Сиври. И за револьвер, и за пальто.

Сиври лишь улыбнулся. Потом открыл дверь, выглянул на площадь и кивнул Трону.

Трон мог сесть на паром за церковью Санта-Мария дель Гиглио, чтобы переправиться на другую сторону Большого канала, но он решил перейти по мосту Академии. Таким образом, время пути до палаццо княгини увеличивалось на десять минут. Но на пароме в любую погоду полно народа, а в планы Трона не входило, чтобы его узнали.

Через полчаса он убедился в том, что и второе предсказание императрицы сбылось. Ее светлость, объяснил ему донельзя удивленный мажордом княгини, оставила палаццо сегодня около трех часов пополудни, чтобы встретиться с графом, то есть с ним. Гондольер Тронов привез письменное сообщение, и ее светлость отбыла на этой же гондоле. Весьма прискорбно, сказал мажордом, если тут вышло некое недоразумение. Но если это и так, он очень надеется, что вскоре все выяснится.

Когда Трон шел к палаццо княгини, снегопад усилился. Теперь ветер стал похож на ураган. Злые порывы вздымали снег под ногами, сдували его с покатых крыш. Снег сверкал, больно обжигая лицо. Идти было трудно – видимость сократилась метров до двух. Ветер и не думал утихать, напротив, злился все больше и хлестал Трона по лицу снежной пылью все яростнее.

«Нет, – подумал Трон, зачем-то закрывая ладонью от снега уже давно мокрое лицо, – нет, я не стану звонить в дверь квартиры Хаслингера. Никто меня в гости на чашечку кофе не приглашал. Человек, который похитил женщину и намеревается ее убить, вряд ли по собственной воле откроет дверь». Сама мысль об этом показалась ему смехотворной: инженер притворится глухим, сделает вид, что дома никого нет, но двери не откроет. «Никаких гостей Хаслингер не ожидает, – продолжал размышлять Трон. – Тем более посетителя, который войдет к нему без звонка, да еще с револьвером».

Внушительные палаццо, воздвигнутые вдоль Большого канала, были хорошо защищены только со стороны воды, а с тыльной стороны их окна – в том числе и на первом этаже – закрывались на обыкновенные крючки. Взломать большинство дверных замков тоже было не сложнее, чем открыть коробку конфет. Это было нелогично, но объяснялось, скорее всего, тем, что в течение веков венецианцы привыкли к опасности только со стороны моря: «от воды», как они говорили.

Из-за темени Трон едва не заблудился в лабиринте узких улочек между каналами Сан-Лио и Санти-Апостоли. Дважды ему пришлось поворачивать обратно, потому что он оказывался в тупике. Прошло мучительно много времени, когда он наконец добрался до площади дель Лион Бьянко, на западной стороне которой находилось палаццо да Мосто.

Трон запрокинул голову, проверяя, не горит ли свет в окнах верхних этажей, но фасад здания был совершенно темным и напоминал молчаливую неприступную крепость. Дубовые двери были такими мощными, что справиться с ними мог бы, наверное, только боевой отряд галлов или готов. Но неожиданно Трон увидел в нижнем этаже здания одно приоткрытое окно. Это была удача – вторая после бегства из тюрьмы.

Три минуты спустя он влез в окно и, затаив дыхание, прислушался к темноте: не караулит ли его кто-нибудь поблизости?

Нет. Никого и ничего.

Единственное, что он услышал, было учащенное биение собственного сердца и (прямо под ногами) какой-то быстрый шлепающий звук. Трон предположил, что это крысы испугались его появления и бросились спасаться бегством.

В полной темноте Трон нетвердо сделал шагов десять вперед, сбоку забрезжил свет; это был слабо освещенный коридор, в конце которого на стене, рядом с дверью, висела масляная лампа Дверь вела, как он и ожидал, во внутренний дворик, напоминающий заснеженное поле. Надо было пересечь его, чтобы попасть собственно в палаццо да Мосто, в ту часть здания, которая непосредственно примыкала к Большому каналу. Трон снова запрокинул голову, но и здесь фасады всех четырех флигелей, образующих внутренний дворик, были темными – ни огонька в окнах Квадратное небо над головой было беззвездным и таким же серым, как фасады.

Единственными источниками света служили два факела на стенах короткого извилистого перехода, ведущего во дворец. Языки огня факелов при малейшем движении воздуха подрагивали почти что в такт сердцебиению. На какой-то миг Трон представил, будто палаццо да Моего, стены которого веками впитывали в себя – как губка – чувства и мысли своих обитателей, обрело новую, загадочную жизнь, превратившись в некое самостоятельное и даже зловещее существо.