– Вы хотите сказать, что Тоггенбург всецело доверяет полковнику Пергену?

– Комендант города уверен, что у каждого итальянца под плащом кинжал. И, конечно, он доверяет Пергену. – Шпаур отпил кофе. – Вскоре в Венецию прибудет император Франц-Иосиф. Это совершенно неподходящий момент для спора о компетенциях между нами и военными властями.

– Я мог бы попробовать поговорить с несколькими пассажирами. Неофициально, – предложил Трон.

– Я уже успел побеседовать с одним из них. Вчера вечером, с моим племянником. Его зовут Игнац Хаслингер. Игнац тоже был среди пассажиров «Эрцгерцога Зигмунда». Вскоре после полуночи он уснул, приняв двойную дозу снотворного, и проснулся лишь на другое утро. Он говорит, будто не заметил даже, что они попали в сильный шторм. – Шпаур многозначительно усмехнулся. – Вот с ним и поговорите – пожалуйста! Я считаю, он должен вам понравиться, комиссарио. Игнац очень интересуется литературой. Может быть, он подпишется на ваш журнал «Царство поэзии».

Сам Шпаур на журнал до сих пор не подписался, хотя для управления полиции и самого полицай-президента Трон предложил подписку со скидкой. И, конечно, Шпауру было отлично известно, что журнал называется не «Царство поэзии» и не «Империя поэзии», а «Возвышенная поэзия». [5]

Трон спросил:

– А как быть с Моосбруггером?

– С Моосбруггером? – Шпаур изменился в лице так, будто ему на блюде вместо жареной печенки подали дохлую мышь.

– Моосбруггер – это старший стюард на судне Он устроил на «Эрцгерцоге Зигмунде» что-то вроде подпольного…

Шпаур перебил его.

– Что-то вроде борделя на судне. Я знаю, кто он такой, и его делишки мяменя не тайна. Как вы намерены поступить с ним? – Полицай-президент с беспокойством взглянул на Трона.

– Вы все знаете? – Трон даже не дал себе труда скрыть удивление.

– Здесь нет никакой тайны, комиссарио. Моосбруггер занимается этим в течение нескольких лет. Но я, например, не нахожу, чтобы это было кому-то во вред.

– Может, оно и так. Однако сомневаюсь, что он имеет право на то, что делает.

Шпаур оторвал взгляд от блюда.

– Это вы к чему?

– Если кому-то и известно, – сказал Трон, – что на самом деле произошло минувшей ночью, то это Моосбруггеру. Но он никак не может быть заинтересован в том, чтобы все всплыло наружу.

– Вы, значит, собираетесь пойти к нему и предложить выбор: либо он обо всем расскажет, либо вы его разоблачите.

– Да, что-то в этом роде, – кивнул Трон.

– Боюсь, вы даже не представляете, в какое осиное гнездо собираетесь сунуть руку, – вздохнул Шпаур. – Моосбруггер личность куда более влиятельная, нежели вы себе представляете.

– Как мне вас понимать?

– А вот как: держитесь от него подальше. – Шпаур воткнул вилку в одну из абрикосовых клепок, которые заказал себе на десерт. – Могу вам предсказать, что последует в результате всех ваших расспросов, – продолжил он, не глядя на Трона.

– И что же?

Шпаур проглотил клецку и положил вилку на тарелку.

– Моосбруггер не объяснит вам ровным счетом ничего. У вас нет никаких фактов, подтверждающих ваши подозрения, и вы не найдете никого, кто согласился бы публично признать, что пользовался услугами Моосбруггера. После разговора с вами он обратится к одному из своих влиятельных клиентов: к какому-нибудь придворному, к послу или к кому-то из генералов. Клиент Моосбруггера отправится к Тоггенбургу, а тот даст мне понять, чтобы я вас придержал. Если я ослушаюсь, мне конец. А если вы будете досаждать Моосбруггеру и после этого, вам тоже конец. Все проще простого.

– Тогда как мне быть?

– Закрыть дело. Перестать вести расследование за спиной Пергена и отказаться от вашего абсурдного плана, связанного с отчетом и копиями с него. – Шпаур ткнул вилкой в клецку с охотничьим азартом, словно убивал какого-то зверька, – Могу открыть вам еще кое-что, комиссарио.

– Да?

– Поговаривают, будто Моосбруггер завел досье на каждого из своих клиентов и хранит все телеграммы или копии с них, которые эти господа посылали на «Эрцгерцог Зигмунд». Если так, то все клиенты у него в кармане.

Шпаур вылил вторую (или третью) рюмку коньяка в кофе, сделал большой глоток, а потом принялся за последнюю клецку. Цвет лица у него из бордового стал лилово-красным. Трон сильно засомневался в том, что Шпаур сегодня будет способен заняться делами. Но, по правде сказать, никто всерьез и не ожидал этого от Шпаура.

– Ваше превосходительство!

Кто-то из-за спины Трона обратился к Шпауру. Трону вдруг почудилось, что это Грильпарцер. Но то был незнакомый ему лейтенант хорватских егерей. Лейтенант протянул Шпауру запечатанный конверт и отдал честь.

Шпаур взвесил конверт на ладони. Он был коричневого цвета, с красной сургучной печатью. Судя по весу, в нем никак не могло быть больше двух листков почтовой бумаги.

– Не соблаговолите ли объяснить, лейтенант, в чем суть дела?

Лейтенант бесстрастно доложил:

– Дело об убийстве на судне «Ллойда» раскрыто, ваше превосходительство.

Шпаур чуть не уронил конверт на блюдо.

– Как, простите?…

Лейтенант повторил, тяжело, медленно роняя слова:

– Дело об убийстве на судне «Ллойда» раскрыто, ваше превосходительство.

Шпаур дождался, пока лейтенант удалится, и только после этого сломал печать, достал из внутреннего кармана пенсне, водрузил его на переносицу и принялся читать письмо. Прочитав, он недоверчиво покачал головой.

– Похоже, Перген оказался прав в своих предположениях.

Трон перегнулся к нему через стол.

– Пеллико?

Шпаур кивнул.

– Полковник Перген арестовал его еще вчера вечером Ночью допросил, а сегодня днем продолжил допрос.

– И?…

– Полковник не сомневается, что убийца схвачен.

– Признание получено?

Шпаур покачал головой.

– Подписи под протоколом, увы, не будет. Это слова Пергена.

– Почему так?

– Потому что Пеллико мертв. – Лицо Шпаура никакого волнения не выдавало. – Повесился. Между допросами. У себя в камере. Полковник Перген расценивает это как признание убийцей собственной вины.

– Получается, что полковник разоблачил убийцу с поистине фантастической быстротой.

– Да, редкая удача.

– Если случайно не выяснится, что убийство раскрыто чересчур быстро.

Шпаур, прищурившись, посмотрел на Трона.

– На что вы намекаете?

– Я бы предпочел, чтобы Пеллико предстал перед судом и был справедливо осужден либо, наоборот, оправдан, – сказал Трон.

– Вы не доверяете полковнику Пергену?

– Самоубийство Пеллико оставляет открытым Целый ряд вопросов, на которые мог ответить только сам Пеллико. Помимо этого, я нахожу странным, что полковник Перген посылает в «Даниэли» лейтенанта, чтобы известить нас о том, что дело закрыто. По сути дела, он должен считать, что я об этом деле вовсе не помышляю – ни сном ни духом.

– Может быть, Пергену стало известно, что вчера вечером вы побывали в казино «Молин».

– Скорее всего, он хочет дать мне понять – причем как можно скорее! – что у меня нет больше никаких причин продолжать расследование, – сказал Трон.

Шпаур отодвинул от себя блюдо из-под клецок и отложил салфетку в сторону.

– У вас и нет этих самых причин, комиссарио. Забудьте о том, что произошло на пароходе. Забудьте также и о том, что вы узнали от меня о Моосбруггере.

Когда Трон два часа спустя сошел с парома на набережной и повернул направо (дворец княгини находился между улицей Сан-Вио и Академией), он обнаружил, что оказался там, где привык прогуливаться в школьные годы перед занятиями в Патриаршей семинарии. Это было почти сорок лет назад. Тогда еще не существовало в природе чугунного моста, который соединяет Дорсодуро с площадью Сан-Марко, не говоря уже о том, что не было и в помине таких вещей, как железная дорога, пароходы и газовые фонари – изобретении, которые Трон в глубине души считал излишними.