Помещение, в котором происходил допрос, можно было смело назвать жалкой дырой: скудно обставленное, с развалюхами-шкафами, набитыми палками для бумаг, с расшатанным туалетным столом, на котором стояло мутное зеркало для бритья.

Трон изложил обер-лейтенанту версию, о которой они договорились с Алессандро, лежа на снегу в ожидании солдат: они, мол, обнаружили полковника на площади перед палаццо Тронов и решили отнести его на несколько сотен метров подальше. Если обер-лейтенант Брук в это поверит, то Трон не позднее чем через два часа подпишет протокол допроса и выйдет отсюда свободным – до поры до времени – человеком. Для пользы дела был необходим именно такой сценарий. Ведь если императрица не ошиблась, то княгине действительно угрожала серьезная опасность. Для Хаслингера она – единственный живой свидетель происшедшего на «Эрцгерцоге Зигмунде»; причем ей известно то, что больше не известно никому. Важно было как можно скорее предостеречь княгиню! Трон услышал перезвон колоколов Кампанильи, и вскоре раздались залпы орудий с острова Сан-Джорджо. Двенадцать часов.

Обер-лейтенант склонился над листом бумаги.

– Вы, значит, считаете, что вам, как гостеприимному хозяину, хотелось лишь избежать пересудов об убийстве во время бала-маскарада в вашем доме?

Трон кивнул.

– Мы не хотели, чтобы наших гостей подвергли допросу. Теперь я понимаю, что мы допустили ошибку.

Трон с расстроенным видом уставился на край стола.

– Вы не предвидели возможности встречи с патрулем? – спросил обер-лейтенант Брук.

Трон пожал плечами.

– Нести было всего шагов сто пятьдесят.

Обер-лейтенант Брук сокрушенно покачал головой.

– Вы лишили нас возможности осмотреть место преступления и обнаружить следы.

– Полковника убили не на площади перед палаццо Тронов.

– Откуда вам это известно?

– Убийца перерезал полковнику горло. На снегу должны были быть следы крови. А поскольку их там не было, это значит, что убийство произошло в другом месте и труп только подбросили на площадь перед палаццо Тронов.

Обер-лейтенант Брук сурово шевельнул бровями.

– Вы утверждаете, будто убийца притащил труп Пергена на площадь перед вашим палаццо и бросил его там? Зачем? Какой в этом смысл?

– Чтобы сбить следствие с толку. Направить его по ложному пути, – сказал Трон.

– По какому ложному пути?

– Ложный путь – это палаццо Тронов.

Брук кивнул.

– Понимаю. Выходит, вы догадались, что он хочет заставить нас пойти по ложному пути, бросив труп у палаццо Тронов. И вы, значит, решили эту ошибку, так сказать, исправить?

– Именно так. Во всяком случае, мы не убирали труп с места преступления. Ведь оно произошло не на площади перед нашим палаццо, а где-то совсем в другом месте.

– А где, по-вашему, могло произойти это убийство?

– Не знаю, – ответил Трон. – Были следы, которые вели в сторону улицы ди Бьясо.

– Итак, вы приняли решение и приступили к исполнению своего плана, не обдумав возможных последствий. Я вас правильно понял?

Трон кивнул.

– В общем, да.

– А скатерть, в которую он был завернут? Она оказалась у вас с собой случайно?

– Нет, за ней сходили.

– Как и за веревкой, которой перевязали тело?

– Да, и за веревкой тоже.

– Только что вы показали, будто обнаружили труп полковника Пергена совершенно случайно и, недолго думая, потащили его прочь от своего палаццо. Вы дали понять, что совершенно потеряли при этом голову. А теперь выясняется, что вы очень даже хорошо ваши действия рассчитали. – Брук ухмыльнулся. – Я думаю, вы не сами ходили за этими предметами, а кого-то за ними послали, не так ли?

Трон кивнул.

– Чтобы попасть внутрь палаццо, необходимо пересечь два внутренних дворика и еще подняться по лестнице. Как, по-вашему, сколько это занимает времени?

– Думаю, минут пять.

– Так что у вас было десять минут, чтобы поразмыслить над тем, что лучше: избавиться от трупа или немедленно сообщить о происшествии в военную комендатуру.

– До этого я не додумался.

– А о чем же вы в эти десять минут размышляли, комиссарио?

– О том, кто мог убить полковника.

– Вы кого-нибудь подозреваете?

– Этот неизвестный наверняка поджидал полковника неподалеку от дворца. Пошел за ним следом и убил его.

– Вы считаете, мы не догадались бы, что убийство произошло в другом месте, если бы не обнаружили на снегу следов крови? Вы совсем не доверяете военной полиции? Считаете нас абсолютными болванами?

Трон заметил, что тон обер-лейтенанта изменился: стал строже, суше. Задаваемые вопросы показывали, что обер-лейтенант не вполне доверяет Трону и начинает терять уважение к нему.

– Я не сказал, что считаю вас абсолютными болванами.

– Ну, а что бы вы сказали?

– Я… я думал, что сумею лучше разобраться в этой ситуации, чем некоторые господа из военного ведомства.

Обер-лейтенант Брук: покачал головой;

– А я думаю, что вы не поставили военные власти в известность потому, что были уверены, что они отлично разберутся в этой ситуации.

– Я не совсем вас понял, господин обер-лейтенант.

Обер-лейтенант Брук поднялся со своего места и направился к туалетному столу. Бросил взгляд в зеркало, пригладил остатки волос на макушке. Потом вернулся на свое место.

– Я хотел сказать вам, что вы, скорее всего, нисколько не были заинтересованы в том, чтобы поспособствовать усилиям военной администрации, – проговорил он. – По крайней мере так считает генерал фон Тоггенбург.

– Как генерал фон Тоггенбург мог прийти к такой мысли? – спросил Трон.

– Генерал считает, что в этом городе есть немало людей, готовых примкнуть к заговору против августейших особ. И самое опасное заключается в том, что среди них есть люди, находящиеся на государственной службе.

– Не желаете ли вы этим сказать, будто мне известен убийца Пергена и я – по каким-то личным соображениям – не заинтересован в его разоблачении?

– Я, синьор Трон, никаких выводов не делаю. Мне вменяется в обязанность составление предварительного отчета Отчет этот не содержит ни оценок, ни личных мнений. Рассмотрение всех фактов – прерогатива следственных органов.

– Я-то думал, что расследование поручено вам.

Обер-лейтенант Брук: строго посмотрел на него.

– Завтра утром вас и синьора да Понте поездом отправят в Верону. Эту ночь вы проведете в одиночках. Вы подозреваетесь в убийстве. Так считает генерал фон Тоггенбург.

Трон лежал на деревянной лежанке, уставившись в потолок. Дверь камеры заперли на ключ примерно полчаса назад. Из засыпанного снегом люка под потолком сочился тусклый свет. Рядом с лежанкой стояли табурет и ведро. Крыс Трон пока не видел, но знал, что их здесь тьма-тьмущая. В детские годы ему приходилось слышать, что в «свинцовые камеры» [13]захаживают крысы величиной с таксу.

Но он находился не в «свинцовой камере». Его камера была на верхнем этаже, на стороне, обращенной к собору Сан-Марко, – если судить по звукам колоколов Кампанильи. Если правда, что «свинцовые камеры» никогда не перестраивались и не переоборудовались, и если верить описаниям Казановы, что двери в этих камерах обиты железом, высота их три фута, а посередине имеется дыра диаметром в восемь дюймов, то выходит, что его, Трона, поместили в обычную камеру: дверь здесь была дубовая. В ней не было описанного Казановой круглого отверстия, зато имелось квадратное, прикрытое деревянным щитком.

Трон предположил, что до утра его продержат в полной изоляции. В этом заключалась стратегия давления – дать арестованному обдумать безнадежность положения и осознать свою беспомощность.

За время изоляции ему и воды захочется попить, и кусок хлеба съесть. А человек, испытывающий голод и жажду, будет благодарен за малейшую крупицу сострадания – язык у него после этого развяжется сам собой. После того как два конвоира провели Трона по многочисленным лестницам на верхний этаж тюремного здания и замкнули в камере, из коридора больше не донеслось ни звука Трон не раз и не два подходил вплотную к двери, прислушивался – все впустую.