Алатель давно покинул просветы в верхушках эрнов и, судя по быстро опускающимся сумеркам, приближался к горизонту. Отряд двигался быстрее, чем до привала. Видимо, и страшная находка сыграла свою роль. Все молчали, только удары копыт и скрип колес разносились по тонущему во тьме лесу. Вскоре тьма стала почти полной. Отряд замедлил ход, и почти сразу из темноты вынырнул Лукус. Он был без лошади.

– Что случилось? – спросил Хейграст.

– Двигаться дальше нельзя, – развел руками белу. – Свет звезд не проникает сквозь кроны, а до поселка не менее дюжины ли. Достаточно упавшего дерева, чтобы лошади покалечили ноги. Необходимо остановиться на ночевку.

– Прямо на тропе? – нахмурился нари.

– Нет, – успокоил его Лукус. – Нужно уйти в сторону на варм шагов. Придется продраться через кусты, но пройдет даже повозка. Не знаю как насчет других талантов, но Линга знает в этом краю каждое дерево. Место очень хорошее. Ты ничего не видишь?

– Нет.

– Ну вот, а она уже развела костер, – Лукус улыбнулся. – Люди вовсе не так безнадежны, как мне казалось недавно. Возможно, это касается только женщин. Прикажи, чтобы отряд спешился. Я натянул веревку. Нужно вести лошадей в поводу, придерживая веревку правой рукой. Да и еще первые две дюжины шагов постараться закрывать глаза руками, чтобы их не выстегнуло ветвями. Я пойду последним, смотаю веревку и постараюсь уничтожить следы и запахи.

Сгрудившиеся седоки спрыгнули с лошадей, один за другим стали нащупывать конец веревки и, скользя по ней пальцами, нырять в темноту. Только банги остался на повозке. Он намертво вцепился руками в крышку деревянного ящика, и лошадь повел под узду Саш.

Дан с трудом прорвался сквозь придорожный кустарник, понукая упирающегося Бату, затем дорога пошла под уклон, вскоре обрыв стал еще круче. Мелькнули еле различимые в темноте толстые стволы деревьев, веревка повела влево, в стороне высветился огонь костра, и Дан оказался на небольшой поляне. Она находилась под кряжистым обрывом, и заметить с дороги разведенный под скалой огонь или кого-то из путников было практически невозможно. Тем более огонь колыхался в нише, образованной нависающим над частью поляны каменным козырьком.

– Неплохо! – довольно кивнул нари поднявшейся от огня проводнице. – Лучшего места не придумаешь. Линга, займись лошадьми. Размести их в одном месте, но чтобы в случае тревоги не возникло паники и путаницы. Лукус смотает веревку и поможет. И не забудьте посмотреть ноги у старушки священника.

– Никогда не знал про это место, – озадаченно сдвинул шлем на затылок Швар. – А между тем вся моя жизнь прошла в деррских лесах. Девчонка молодец! С дороги нас невозможно заметить.

– Если только доблестный салмский воин не перестанет так громко восхищаться этой поляной, – ехидно заметил Дженга, слезая с повозки. – С вашего разрешения моя лошадь останется здесь. До Заводья, думаю, она потерпит.

– Я не распоряжаюсь твоей лошадью, – нахмурился Хейграст. – Что касается шума, согласен. Дан, передай всем, чтобы шума не было. Говорить только шепотом. Саш, помоги Линге и Лукусу с лошадьми, а я займусь ужином. Готовить ничего не будем, но от глотка горячего ктара, думаю, никто не откажется. Правда, ктар будет без запаха. Как там называется трава Лукуса?

Началась тихая, но от этого не менее беспорядочная лагерная суета. На огонь был водружен средних размеров котел с водой. Правда, приготовлением ктара занялся Лукус, успевший обработать ноги лошадям, а Хейграст углубился в изучение карты. Титур как всегда продолжал что-то жевать. Дан начал распаковывать запасенные у Рифуза булочки. Бока и Друор сняли с повозки тент и растянули его вблизи костра.

– Предлагаю укладываться на ткань, – сказал Дженга, подходя к Хейграсту. – В этой местности обильная утренняя роса. Тент большой. На нем поместится не менее дюжины элбанов, а уж если бы это были банги, то не менее двух дюжин. Банги еще сумели бы загнуть часть тента и укрыться им как одеялом!

– У банги огромное количество достоинств, и рост важное, хотя и не первое из них, – улыбнулся Хейграст. – Говорю это тебе, Дженга, как кузнец.

– Твой меч это твоя работа? – поинтересовался банги.

– Да, – не без гордости кивнул Хейграст. – И он ни разу меня не подвел!

– По эту сторону гор я слышал только об одном хорошем кузнеце нари, чьи изделия не уступают по качеству нашим, – заметил Дженга. – Он житель Эйд-Мера. Речь идет о тебе?

– Не думай, что я пожелтею от скромности, – усмехнулся Хейграст. – В Эйд-Мере нет ни одного кузнеца нари, кроме меня.

– Тогда что ты делаешь здесь? – удивился Дженга. – В нашем народе тот, кто достиг тайн мастерства, занимается только ремеслом. Все остальное всегда сделают за него менее талантливые. Время истинного мастера бесценно.

– Есть вещи более ценные, чем изделия, которые мог бы сотворить талантливый ремесленник, – ответил Хейграст.

– Но нет вещи более ценной, чем та, которую несет на своей спине твой друг, нари, – ухмыльнулся в ответ Дженга.

– Зачем ты мне это говоришь? – насторожился Хейграст.

– Чтобы ты не истолковал по-своему взгляды, которые я бросаю на меч Саша, – перестав улыбаться, ответил Дженга. – Или ты думаешь, что, спрятав меч в ткань и вымазав рукоять, сможешь скрыть его ценность? Для банги, особенно того, кто занимается оружием, увидеть что-то особенное – все равно, что для человека встретить на улице красивую девушку. Никакие одежды не скроют ее очарования. Мужчина способен угадать красоту по силуэту, по запаху, по манере передвигаться, по цвету кожи. Я знаю ценность этого меча, Хейграст. Но я даже не предлагаю его продать мне. Для оплаты этого изделия не хватит не только моих денег, но и всех денег моего рода. Да и вряд ли ты его продашь.

– И в чем же ценность этого меча? – спросил Хейграст.

– Вы плохо знаете историю вашего мира, – усмехнулся Дженга. – Заметь, я говорю «вашего», хотя история моего народа связана с Эл-Лиа никак не меньшим сроком, чем твоего. Но банги чтут прошлое, запоминая его через истории удивительных предметов, сотворенных руками банги и руками других мастеров. А остальные элбаны в лучшем случае помнят имена своих дедов. Подобных мечей осталось только три. Я думаю – это четвертый.

– Так чем же они так ценны и где хранятся? – поинтересовался Хейграст.

– Не спеши, – усмехнулся Дженга. – Их сотворил великий мастер банги Икурн в конце первой эпохи. Это было очень давно. Задолго до Большой Зимы. Тогда еще боги жили в Эл-Лиа и прекрасный мир Дэзз не погасил свои огни на вечные времена. И у некоторых богов были похожие мечи, сотворенные в Эл-Лооне. Икурн жил в мире Дэзз, в его величественной столице Дэзз-Гард. Он был великим мастером, непревзойденным знатоком металлов. Очень часто ему приходилось бывать во дворце властителя Дэзз. И однажды он увидел на поясе Бренга, Великого бога Дэзз, такой меч. Меч казался простым, но в этой простоте и заключалась его красота. Икурн подошел к Бренгу, упал ниц и попросил разрешения осмотреть и обмерить его меч. Бренг согласился. Но Икурн не смог вытащить клинок. Тогда Бренг засмеялся и сказал, что никто не сможет вынуть клинок из ножен, кроме того, кого меч признает своим хозяином. Затем обнажил меч и передал мастеру. Икурн подержал в руках меч бога, склонился перед Бренгом и вернул его. Затем заперся в своей мастерской и за двенадцать лет сделал дюжину таких мечей. И каждый из них был лучше предыдущего. Он ковал их из фаргусской меди с добавлением черного серебра. Они казались простыми изделиями, но ни один из них не был поврежден или разрублен другим оружием. Это было лучшее оружие, которое когда-либо изготавливалось элбанами. Мечи Икурна обладали жизненной силой, потому что выпивали ее у подмастерьев кузнеца. Но мастер не убивал учеников. Закаляя клинки в их телах, Икурн дарил подмастерьям вечную жизнь!

– И ты считаешь, что у нас один из этих мечей? – поднял брови Хейграст.

– Один из этих мечей у банги в гранитном городе под горой Меру-лиа. Это самая великая ценность моего народа. Второй меч из сохранившихся у одного из королей Салмии. Он передается в их роду старшему сыну уже многие годы. Третий меч в Аддрадде. Он служит черным делам, но я не хочу говорить об этом. Ваш меч четвертый.