Девушка гордо подняла голову и жестко сказала:

– Я дочь своего отца, нари!

– Знаешь ли ты дорогу до Мерсилванда?

– Какая дорога тебя устроит? – спросила Линга. – Через Заводье, Айдону, Лот и по Силаулису до Мерсилванда на лодке? Мимо Змеиного источника по Кабаньей Тропе через Волчьи Холмы? Или ты предпочтешь уйти на север и спуститься к Мерсилванду через земли шаи? Когда-то это был самый безопасный путь.

– И самый долгий, – нахмурился Хейграст. – К тому же сейчас север не безопасен.

– Мне приходилось убивать арха, – гордо сказала Линга.

– Как ты смогла это сделать? – поразился Хейграст.

– Он слишком широко открыл свои маленькие глазки, – зло усмехнулась Линга и подняла правую руку.

На шнурке, обвивающем запястье, висели два огромных желтых клыка.

– Устроит ли тебя плата в размере двух золотых по прибытии на место, защита и еда в пути и обязательство доставить после окончания нашего пути до безопасного поселения? – строго спросил Хейграст.

– Я согласна, нари, – опустила девушка.

– Жди нас здесь, – вздохнул Хейграст. – Мы выходим сразу же, как переговорим с Агнраном. Только коня лишнего у меня нет. Ладно. Это я смогу обсудить с одним из наших попутчиков. И запомни наши имена. Я Хейграст. Это Саш. Это Лукус. А это Дан.

– Я запомню.

Дан первый раз оказался в деррском жилище. Сразу за низкой дверью находились маленькие сени, а за войлочным пологом неожиданно обнаружился просторный зал. Стены его прятались под шкурами, кусками тканей, огромным количеством засушенных растений и плодов. Тяжелые, потемневшие от времени деревянные балки соединялись между собой где-то высоко вверху. В воздухе стоял легкий запах сухой травы. Посередине мерцал углями очаг, дым из которого поднимался узкой струйкой вверх и послушно уходил через отверстие в крыше. На полу стояли несколько деревянных чурбаков, на одном из них сидел Агнран. Закутавшись в шкуру белого волка, колдун тянул горячий напиток из округлой чаши.

– Тепла твоему дому, Агнран, – сказал нари, склонив голову. Спутники последовали его примеру.

– Прости нас, мудрец, – продолжил Хейграст. – Но мы пришли сюда все вместе, потому что у каждого из нас есть вопросы к тебе. Если ты не захочешь ответить нам или будешь говорить только с Сашем, мы готовы уйти, и обида не найдет места в наших сердцах. Если ты уделишь малую часть своего времени, мы будем благодарны тебе.

– Я так и знал, – усмехнулся колдун. – Знал, что вы придете вчетвером. Ну, если у вас нет секретов друг от друга, тогда я буду говорить сразу со всеми. Вот, – он показал на сплетенную из хвойных ветвей циновку, на которой вверх дном лежали четыре чаши. – Как вам моя способность к предвиденью? Разбирайте. Сейчас будем пить гоул. Вы знаете, что такое гоул?

– Я знаю, – сказал Лукус. – Это напиток древних ангов. Он изготавливается из ягод винного кустарника. Гоул не оказывает пьянящего действия, но его аромат очищает голову. Весь секрет в чашах. Они велики и имеют округлое дно. Их можно держать только двумя руками и нельзя поставить. А расплескать гоул было величайшим табу и могло принести неисчислимые несчастья виновному. Поэтому гоул еще называли напитком переговоров и доверия.

– Все правильно, – кивнул старик, – твои знания, белу, достойны уважения.

– Я всего лишь прислушивался к рассказам своего наставника, – заметил Лукус.

– Я знаю твоего наставника, – старик зажал чашу между колен и поднял с пола глиняный кувшин. – А также способ не пролить гоул и освободить руки. Берите чаши, подходите ко мне, я наполню их. И садитесь там, где вам будет удобно.

Спутники один за другим уселись на деревянные чурбаки. Дан подошел к Агнрану последним. Мальчишка подставил под кувшин чашу и внезапно увидел глаза старика. Колдун смотрел на него с одобрением и улыбкой. Дан растерялся, едва не расплескав напиток, отошел в сторону и присел за спиной Саша. Старик оглядел спутников, сделал глоток гоула и кивком предложил последовать его примеру. Дан пригубил тягучую жидкость и внезапно почувствовал, что его охватывает спокойствие. Впервые за многие дни все происходило так, как и должно происходить. Мальчишка поднял глаза и понял, что и его друзья прислушиваются к новым ощущениям.

– Я знаю Леганда, – сказал старик после долгой паузы. – Он не изменился с тех давних дней, когда я был еще молод, как этот паренек. С дней прихода Черной Смерти и падения Дары.

– Да, – кивнул колдун, услышав невольное шевеление слушателей. – Я слишком много прожил, чтобы говорить о старости. Но это бремя моей жизни. Это веление силы, которой я служу. Лигу лет назад я считал себя обычным человеком и думаю, что им и остался. Я не дерри, хотя они и считают меня за своего. Я свар. Тогда в этих лесах, а они были окраинными провинциями Ари-Гарда, обитали свары. Сейчас от них осталось только маленькое королевство на юге. Рифуз не скажет вам, что заставило его основать здесь трактир. Он сам не знает. А я знаю. Голос земли и крови. Зов предков, кости которых укрыты под корнями эрнов. Черная Смерть опустошила эти земли, как и почти весь Эл-Айран. И дерри пришли сюда с севера сравнительно недавно, всего лишь семь-восемь вармов лет назад. Хотя они и считают, что жили здесь всегда. Я решил поговорить с вами, потому что однажды горбатый старик нашел в мертвой деревне среди бесчисленных трупов еле живого мальчишку. Старик этот был Леганд, а мальчишкой я. Леганд стоял и плакал между пустых домов, потому что никакое сердце, внимающее Элу, не могло остаться безучастным, видя гибель стольких живых существ. Потом он услышал стон и нашел меня. Я пережил Черную Смерть. Леганд счел это знаком и повел меня в Мерсилванд. Там я прошел испытание. Спустившись с холма, я ударил о землю данным мне посохом, и так возникло первое после Большой Зимы в Эл-Лиа дерево смараг. Постепенно я обрел силу и стал служить этому лесу. А затем и дерри.

Старик сделал еще пару глотков, поднял голову и вновь окинул взглядом почтительно молчавших спутников. Вздохнул и продолжил:

– Я позвал вас не для того, чтобы ответить на вопросы, хотя, может быть, и отвечу на некоторые из них. Я позвал вас, чтобы вы поняли, о чем действительно хотите спросить. Иногда это знание оказывается важнее самих ответов. Как вам ни покажется удивительным, но самое главное в жизни колдуна, мага, мудреца – как можно реже колдовать, тем или иным способом вмешиваться в сущее. Вчера я вырастил третье дерево смараг. И это за лигу лет. Второе дерево я вырастил в Заводье, когда против салмов и дерри стояли воины Аддрадда. Четыре варма лет назад. Тогда враги были разбиты. Но я сделал это только потому, что воины Аддрадда прикрывались злой магией. Если бы враг шел только с оружием, я бы не стал вмешиваться. Смертные должны сами разбираться со смертными.

– Даже если враг уничтожает целые поселения? Предает мучениям и смерти женщин и детей? – спросил Хейграст.

– Да, – горько сказал Агнран. – Самый тяжелый и иногда непосильный груз для мага. Невыносимый соблазн, поскольку это соблазн добра. Самое большее, что я могу себе позволить в обычной жизни, это облегчить страдания больного или раненого, разбудить в нем желание жить, помочь ему самому бороться с болезнью или раной. И то я полагаюсь на силы трав, а не на свой дар.

– Значит, – негромко сказал Саш, – когда маг применяет свою силу даже ради добра, он должен помнить о…

– О равновесии сущего, – продолжил старик.

– А если он нарушит его, нарушит ради спасения, например ребенка, разве сущее обрушится после этого? – спросил Саш.

– Нет, – сказал старик. – Более того, сам маг способен удержать неблагоприятные последствия своего вмешательства. Если он обладает огромной силой. И если он готов заплатить собственными страданиями, поскольку все сделанное им находит отзвук в нем самом. Но, даже самый могущественный маг, даже демон или великий дух не в состоянии увидеть всех последствий своих шагов. Это подвластно только Элу. Эл-Айран до сих пор расхлебывает вмешательство могучего мага в сущее. Его колдовство вызвало Черную Смерть. Другой великий маг запер черную язву на теле Дары. Заплатил за это тяжкую цену. Но и на этом цепь событий не закончилась. Третье дерево смараг тоже отголосок прихода Черной Смерти.