Линии. Многоцветие напряженных линий, стоящих сплетенной стеной и уходящих вправо и влево до горизонта. Когда-то сдерживавших и отражавших безумие мертвой равнины, а теперь напряженным пределом сохраняющих ее от жизни. Граница.

Шаг вперед. Сначала нога проникает сквозь паутину цвета, и легкое жжение поднимается от носка к колену, чтобы мгновенно охватить все тело и кольцом сомкнуться на затылке. Затем мгновенная боль.

После того, как отряд прошел четвертые ворота и Чаргос, опирающийся на меч, остался позади, Дан наконец вздохнул и огляделся. Он ехал за спиной Хейграста и все еще не мог придти в себя. Сейчас мальчишке уже казалось, что не он выпустил ту стрелу. Все получилось как-то само собой. Он просто постарался встать у края прохода так, чтобы все видеть. Движение того воина поймал машинально и среагировал, как на шевеление ушей мала, зная, что еще мгновение, зверек выпрыгнет на высоту человеческого роста, и ищи его потом в густой траве. Мальчишка отпустил тетиву в последний момент. Рука врага с самострелом уже летела из-за головы. И когда стрела Дана пронзила врагу горло, мальчишке показалось, что такой же удар в горло получил он сам. Во рту пересохло. В глазах потемнело. Дан даже удивился, что вторая стрела уже у него в руках. И подойти к трупу, чтобы вырвать первую, не смог.

Они ехали через ущелье, и мальчишке казалось странным, что теперь, когда до начала Мертвых Земель остались считанные шаги, Алатель кажется добрым и ласковым, как никогда. Или все дело в том, что этот дождь, первый за последние две недели, смочил камни и наполнил их и поднимающееся над ними светило непривычной мягкостью? Но что этот дождь Мертвым Землям, если все знают, что над ними не проливается ни капли?

Лукус что-то рассказывал Сашу, показывая на края ущелья. Дан прислушивался, поглаживал доставшуюся ему лошадь, крутил головой. Утром белу обмазал неказистый меч Саша приготовленным варевом. Смесь вскоре побелела и теперь из-за спины Саша торчало что-то, напоминающее выскобленную металлическими скребками и растянутую для просушки шкуру лайна. Сколько он, Дан, потратил времени, отчищая котлы тетушки Анды песком из ручья! Знал бы этот способ, уж отыскал бы в предгорьях крепостной плющ. Но чем может помочь смесь белу Сашу? На первый взгляд старый меч годился только на то, чтобы шевелить им угли в очаге. И чего они так с ним носятся? И этот высокий Чаргос, который так управляется с мечом, что движений лезвия и рук невозможно разобрать, только мертвые падают вокруг, он тоже об этом мече. Где он мог его видеть? И какое же это черное серебро? Отвратительное ржавое железо, которое рано или поздно осыплется как труха. Надо только хорошенько стукнуть по нему чем-нибудь тяжелым.

Вот и конец ущелья. Хейграст обернулся к отряду, взглянул Сашу в лицо, затем посмотрел на Дана и предложил вернуться. Обида ударила в голову. Или он не заслужил уважения за два испытания, первый раз во дворе, второй здесь, у четвертых ворот? Мальчишка еле сдержался, чтобы не сказать что-то резкое. Глаза Хейграста остановили. Добрые глаза, как у отца, когда он смотрел, как маленький Дан волочит тяжелый молот к наковальне и силится поднять его над собой.

А потом Хейграст вновь повернулся к Сашу и сказал:

– Слезь с лошади и иди вперед. Там, где почувствуешь границу Дары, остановись и стой столько, сколько тебе надо.

И Саш спрыгнул в пыль, снял с себя мешок, меч и повесил все это на седло. Подмигнул своей лошади, которая повернула голову назад и смотрела, шевеля ухом, словно пыталась понять, куда это собрался в самом начале пути ее новый хозяин. Затем задумался на мгновение и решительно сбросил с плеч странную кольчугу, о которой Хейграст несколько раз говорил, что она прячет Саша и снимать ее не следует. Сделал шаг вперед, остановился, вернулся за мечом, закинул его на спину и пошел вперед. Медленно, но спокойно. Поднимая легкие облачка пыли с потрескавшихся камней. И все трое смотрели ему вслед.

– Птица, – неожиданно сказал Лукус, задрав голову вверх. – Смотри, Хейграст, опять этот странный голубой орел. Это уже не похоже на случайность. Он следит за нами.

– Перестань, – отмахнулся нари. – Во-первых, я не вижу на такое расстояние, а во-вторых, мнительность тоже должна иметь предел. Я не верю в оборотней и в умных животных. Смотри внимательно. Саш уже подходит к границе.

«Для чего все это? – неожиданно подумал Дан. – Куда мы… Хейграст ведет… Саша? Зачем ему Мерсилванд?»

Трук рассказывал племяннику об элбанах, живущих в долинах и лесах вдоль русла Силаулиса. О князьях Шина, которые собрали четыре варма лет назад государство из пришедших на равнину племен и теперь пытаются удержать в руках всю страну от Мертвых Земель на западе и до Мраморных гор на востоке. Салмией зовутся их владения. О Мерсилванде дядя сказал только, что это могильный холм или могильная гора. Дан просил объяснить, что такое могильная гора, потому что вольные охотники не знали кладбищ. Умерших хоронили васты, свары. Вольные охотники мертвых сжигали. Хотя совсем недавно Дан сам закапывал убитых врагами…

Трук тогда долго молчал, потом ответил, что знает только одно. Кто-то похоронен на могильном холме, но кто, когда, кем – это никому неизвестно. Может и не похоронен никто, но остатки древнего здания более всего напоминают усыпальницу. Силаулис делает изгиб вокруг Мерсилванда, и могильник на его вершине служит всем речным корабельщикам маяком и ориентиром. Поэтому все и знают о нем. А так-то, мало ли их разбросано по Эл-Айрану?

А Саш тем временем пересек линию, соединяющую края ущелья, сделал еще несколько шагов, а потом словно вошел в холодную воду. Задержался на мгновение с поднятой ногой, шагнул. Вздрогнул всем телом, поведя головой. Расставил ноги. Руки раскинул в стороны, но не так, словно пытался поймать ветер, а словно кто-то потащил за невидимые веревки, привязанные к кистям. Вытянулся в этом пятиугольнике так, что Лукус двинулся было в его сторону, но замер, остановленный жестким взглядом Хейграста. А Саш, судорожно дрожа под неощущаемым ветром, поднял голову, устремил глаза к небу и издал такой страшный звериный крик или вой, что если бы он немедленно обернулся волком, Дан даже бы и не удивился.

А может, он маг? Правда, не похож Саш на их лингеровского колдуна, который занимался врачеванием с помощью трав и простеньких заговоров. Но и на тех магов, которые изредка останавливались у Трука, он тоже был не похож. Все они двигались в Эйд-Мер или Дару из Азры, из Индаина, из Кадиша, из каких-то еще более дальних сторон. Они же иногда возвращались обратно. Дан запомнил их презрительные глаза, толстые палки или посохи, дорогие плащи и шляпы. Они не обращали особого внимания ни на Дана, ни на Трука, словно перед ними стояла немудрящая мебель в придорожной гостинице. Саш не такой. Да и возрастом он никак не мог сравниться с заезжими мудрецами.

Глаза у него другие. Внимательные, веселые, добрые. Кроме того случая, когда он сказал Дану несколько слов о себе. Но и тогда злобы не было в его глазах, только боль.

Саш замер. Дрожание ног, рук, туловища, головы прекратилось. Только носки какой-то силой раздвинуло в сторону, и локти слегка согнулись, взбугривая руки мышцами. Словно и впрямь кто-то тянул его в стороны, удерживая при этом на месте.

– Хей! – громко зашипел сзади Лукус. – Что с ним происходит? Может быть, сдернуть его с границы? Ему же больно, ты что, не видишь?

– Не трогай чашу, из которой не сможешь испить, – поднял руку Хейграст. – Ждем!

Тело Саша напряглось еще больше. Казалось, руки сейчас вырвутся из суставов. Дрожь пошла от коленей к локтям. Силуэт смазался, превратился в туманное облако. Оно плавно поднялось на два локтя от земли и начало растягиваться, расплываться в стороны. И вдруг одновременно со вспышкой, ослепившей на мгновение спутников, раздался хлопок, шелест, визг. Саш безвольной тенью вывалился из тумана и распластался на камнях.

– Быстро! – заорал Хейграст, спрыгивая с коня и на два шага опережая летящего к Сашу Лукуса. – Дан! Воды!