Я знала, каким умным был Том, но сейчас меня просто поразила его способность вобрать в себя и классифицировать такое количество информации за столь короткое время.

— Я бы посоветовал тебе подождать. Во-первых, следует связать все разрозненные концы воедино. Во-вторых, ты живешь в очень маленьком городке. Ты преподаешь в местном колледже. Тебя все знают. Если ты отправишься туда, тебе придется как-то скрываться от людей: Впрочем, — добавил он, — это, кажется, стало твоим основным занятием.

Минут через пятнадцать мы покинули это заведение и направились к переправе на Стейтен-Айленд. Мне приходилось почти бежать, чтобы поспевать за Томом.

В памяти вспыхивали отдельные моменты: Тому и мне по восемнадцать. Мы проходим мимо обезьянника в зоопарке. Я стараюсь приноровиться под его шаг. Гориллы и шимпанзе визжали, будто они были на съемочной площадке фильма «Тарзан». Вдруг совершенно будничным тоном Том бросил, что он как-то развлекался с девушкой из Куин-оф-ол-Сайнс. Она была подружкой девушки его лучшего друга Бобби, объяснил он. И продолжал идти вперед.

Как мог ты так поступить со мной? — спрашивала я про себя. Том, ведь нас связывает не только секс. Если бы мы жили где-нибудь в мансарде на Гринвич Виллидж, люди с первого взгляда назвали бы нас любовниками. Но, ведь это не только физическая близость. Мы действительно были любовниками. Мы разговаривали. Я читала доказательства Фомы Аквинского о существовании Бога, потому что ты назвал их гармоничными. Мне нравилось это слово. Ты читал мне «Бурю». И я не переставала восхищаться, каким проницательным был ты. Но в те далекие годы, все, на что я могла решиться, это спросить у Тома имя девушки. Он ответил также небрежно: «Пегги».

— Ты уверена, что хочешь остаться в Нью-Йорке? — спросил Том.

Вернувшись на тридцать лет вперед, я так разозлилась, что едва смогла произнести:

A y меня есть выбор?

Да, ты можешь поехать в любое место, где не требуется паспорт.

О чем ты говоришь?

Я отвезу тебя на частном самолете, так что ни один человек не узнает, где ты находишься. Я позабочусь, чтобы ты была хорошо устроена и постараюсь помочь выпутаться из этой истории. Можешь положиться на мое слово: я никогда никому ничего не скажу. Ты сможешь начать новую жизнь.

Мне следовало зарыдать от радости или остолбенеть от удивления.

— А почему бы тебе не пригласить меня поразвлечься с тобой? — закричала я.

— Рози!

— Почему?

Его пальцы впились в мое плечо.

— Успокойся, ради Бога.

Мы молча ждали на стоянке такси, когда подойдет свободная машина, хотя я не имела ни малейшего представления о том, куда мы с ним поедем.

Минут через десять я сказала:

Твое предложение… Я не знаю, как благодарить тебя. Прости, я вела себя по-свински…

Не имеет значения, — буркнул он.

Твое великодушие — это больше, чем то, на что я могла рассчитывать.

Так ты принимаешь мое предложение? — спросил он, продолжая высматривать светящийся огонек такси.

Для меня уже не может быть никакой новой жизни. Я мать. Как я могу бросить своих сыновей?

Мы опять погрузились в молчание. От воды дул резкий ледяной ветер. Я представила, как его руки обнимают меня, прижимая к себе, чтобы согреть. В этот момент он засунул свои руки поглубже в карманы.

То, что ты делаешь сейчас, достаточно рискованно, — сказала я ему. — А если я приму твое предложение, это может вообще разрушить твою жизнь.

Мне уже сорок семь, — заявил он.

Знаю. Мне тоже.

У меня нет детей, о которых я должен заботиться. Все, чем я рискую, это деньги, а их уже больше, чем достаточно, потому что я всегда выполнял свои обязательства. Забавно: люди считают меня азартным игроком — я же, на самом деле, очень осторожен по натуре.

— Так как же додумался сейчас до такого рискованного дела?

Том заговорил, как бы выдавливая из себя каждое слово:

Думаю, что я хочу проверить себя, способен ли я на широкий жест, могу ли я считать себя таким человеком, каким всегда хотел быть.

Что ты имеешь в виду?

Мужчиной с сильным характером,

Когда, наконец; подошла машина, Том велел шоферу отвезти нас в лучший мотель в аэропорту Ла Гвардия. Я изо всех сил отрицательно затрясла головой.

— Успокойся, — сказал Том. — Это вовсе не входит в мои планы.

В мотеле при аэропорте уже не осталось двойных номеров. Администратор предложил нам номер с огромной, королевских размеров, кроватью и обрамленным зеркалами канапе. Том заплатил наличными за то, что дежурный назвал президентским номером, и зарегистрировал нас, как мистера и миссис Томас Смит. Клерк не обратил никакого внимания ни на наши явно вымышленные имена, ни на отсутствие у нас багажа.

Какое-либо чувственное напряжение, которое могло бы возникнуть, когда мужчина и женщина — бывшие любовники — входят в комнату в мотеле, рассеялось, не успев возникнуть. В ту же секунду, как только он захлопнул дверь, Том бросился к телефону. Он надел очки для чтения в черепаховой оправе и позвонил в свой офис, чтобы узнать, кто ему звонил по автоответчику.

— Составь список вопросов, которые ты хотела бы, чтобы я выяснил у Джоан, — сказал он мне.

Зажав трубку между плечом и подбородком, он нажал клавиши электронной записной книжки. Я закончила раньше, чем он. Ему надо было сделать массу звонков.

Президентский номер никто не пылесосил в течение длительного времени, но гостиная, заставленная простой, но массивной мебелью, выглядела очень приятно. И, хотя сделана она была, в основном, из пластика, а не из красного дерева, она была бы вполне уместна и в Белом Доме. Зеленая софа была настолько удобной и мягкой, что я спустила ноги на пол, чтобы тут же не уснуть мертвым сном.

Том снял пиджак и повесил его на стул.

Мы с Джоан не привыкли долго беседовать друг с другом. Мне надо придумать какое-то объяснение, почему я хочу выведать у нее кое-что:

Я бы хотела слушать по параллельному телефону, — сказала я.

А я бы предпочел, чтобы ты не слушала.

Но что-то, чего ты можешь и не заметить, может мне пригодиться, — объяснила я.

Том покачал головой и нажал несколько клавишей в записной книжке, чтобы соединиться с номером Ходжо.

— Что такого она может сказать по телефону? — продолжала я. — «Помнишь ночь, которую мы провели в Лос-Анджелесе»?

На его губах на секунду мелькнуло что-то наподобие его прежней улыбки.

— Послушай, я достаточно общалась с ней, и знаю, какой она может быть язвительной. Это совершенно не имеет значения. После этой ночи ты пойдешь своей дорогой, а я своей. И шанс, что я когда-нибудь столкнусь с тобой или Джоан, близок к нулю, особенно, если я буду всего-то проставлять номерные знаки там, где выдают лицензии. Я просто хочу слышать, как она будет отвечать на мои вопросы.

Он взглянул на то, что я написала:

— Если это то, что ты хочешь…

Ему ответили по телефону.

— Пожалуйста, миссис Дрисколл. Меня не интересует расписание водных процедур. Это ее муж. Соедините меня, — он прикрыл трубку рукой. — Иди в спальню и сними параллельную трубку. Сейчас.

Я не успела взять трубку до того, как Ходжо ответила, но она была так здорово под хмельком, что я была уверена, что она ничего не слышала.

Джоан, — сказал Том. — Это я. Мне очень жаль, что пришлось поднять тебя с постели, но мне потребовалась кое-какая информация.

О чем?

Я услышала щелчок включившейся лампы. Скинула туфли и улеглась на кровати.

— Относительно Дейта Ассошиэйтед, — сказал Том. — Ты знаешь, я имел с ними дела, потому что вы с Риком были такими близкими друзьями…

— Ты никогда не говорил, что тебе это было неприятно, — бросила она.

— Ну, хорошо, теперь ты знаешь.

Он говорил это таким небрежным, скучающим тоном, но прежде всего, тон был ледяным. В те годы, когда мы с Ричи были женаты, еще задолго до Джессики, у нас случались крупные ссоры. Доходило чуть не до драки. Он орал на меня и десятки раз хлопал дверью. Я часто посылала его к черту. Однажды я запустила в него огромной порцией суфле и жалела только о том, что ему удалось увернуться. В течение многих дней мы могли и слова не говорить друг другу, разве что о каких-то житейских мелочах. Но с такой холодностью Ричи ко мне никогда не относился. Том и Ходжо походили на ненавидевших друг друга служащих, одной корпорации, которые тем не менее годами вынуждены работать бок о бок. Однако, в отличие от Ричи, который не стеснялся говорить мне: «Катись!» или «Чтоб ты сдохла!», Том был очень вежлив со своей женой.