— Значит, ты с ним не встречался?

— Нет.

— И он не говорил тебе, кто убил Джулию Вулф?

— Нет.

— Ты обманывал Дороти?

Гилберт опустил взгляд в пол и кивнул.

— Я… это… наверное, на самом деле, из ревности. — Он поднял глаза, лицо у него порозовело. — Понимаете, Дороти все время меня уважала и думала, что я почти обо всем знаю больше всех, ну, вы понимаете. Если она хотела что-то узнать, она всегда приходила ко мне и всегда делала то, что я ей советовал, а потом, когда она встретила вас, все изменилось. Вас она очень зауважала и стала считаться только с вами. Естественно, так и должно быть, то есть я хочу сказать, что она была бы дурой, если бы не уважала вас, потому что тут, конечно, и сравнивать нечего, но я… я, наверное, ревновал и обижался… ну, не то чтобы обижался, я ведь вас тоже уважаю… но мне хотелось сделать что-нибудь, чтобы снова произвести впечатление на Дороти… пустить пыль в глаза, вы, наверное, так бы сказали… и вот когда я получил письмо, то сделал вид, что виделся с отцом, и он сказал мне, кто убийца, чтобы Дороти подумала, что мне известно даже то, чего вы не знаете. — Гилберт остановился, запыхавшись, и вытер лицо носовым платком.

Я подождал, пока не заговорил Тилд:

— Ладно, сынок, думаю, здесь нет большой беды, если только ты не утаиваешь что-нибудь еще, о чем нам полагается знать.

Мальчик покачал головой:

— Нет, сэр, я ничего не утаиваю.

— Не знаешь ли ты чего-нибудь о ноже и цепочке, которые передала нам твоя мать?

— Нет, сэр, впервые я узнал о них, только когда она вам их отдала.

— Как она? — спросил я.

— О, мне кажется, все нормально, хотя она и сказала, что сегодня полежит в постели.

Глаза Гилда сузились.

— А что с ней?

— Истерика, — объяснил я. — Сегодня ночью она поссорилась с дочкой и устроила скандал.

— По какому поводу?

— Бог знает, обычный женский припадок.

— Хм-м, — пробурчал Гилд и поскреб подбородок.

— Флинт не соврал, что у тебя не было возможности поискать ту бумагу? — спросил я мальчика.

— Нет. Я даже не успел дверь прикрыть, как он на меня бросился.

— Да, у меня работают великие сыщики, — проворчал Гилд. — Когда он на тебя прыгнул, он не завопил «У-уу»? Ну ничего. Ладно, сынок, у меня есть два пути, какой из них выбрать — зависит от тебя. Я могу на время задержать тебя, а могу отпустить, если ты мне пообещаешь, что как только твой отец с тобой свяжется, ты тут же сообщишь мне и передашь, что он скажет и где вы договорились встретиться.

Я опередил Гилберта:

— Вы не можете этого требовать, Гилд. Это ведь его отец.

— Не могу? — Гилд сердито посмотрел на меня. — Но ведь если отец невиновен, то ему нечего опасаться.

Я промолчал.

Постепенно лицо Гилда прояснилось.

— Ладно, сынок, тогда давай я возьму с тебя в некотором роде обещание. Пообещай, что, если твой отец или кто-то еще попросит тебя что-нибудь сделать, ты скажешь, что не можешь, потому что дал мне честное слово.

Мальчик посмотрел на меня.

Я кивнул.

— Разумно.

— Да, сэр, — сказал Гилберт, — я даю вам слово.

— Отлично. — Гилд сделал широкий жест рукой. — Ступай.

Гилберт встал со словами:

— Большое спасибо, сэр. — Он повернулся ко мне. — Вы собираетесь?..

— Подожди меня в коридоре, если не торопишься, — сказал я.

— Подожду. До свидания, лейтенант Гилд, спасибо вам. — Гилберт вышел.

Гилд схватил телефонную трубку, приказал найти книгу «Высокий стиль» и доставить ему. После этого закинул руки за голову и откинулся в кресле.

— Ну что?

— Понятия не имею, — сказал я.

— Слушайте, неужели вы до сих пор думаете, что Вайнент невиновен?

— Какая разница, что я думаю? Теперь у вас, вместе с теми уликами, которые предоставила Мими, неплохой материал против Вайнента.

— Разница большая, — заверил Гилд. — Мне бы очень хотелось знать, что думаете вы.

— Моя жена считает, что Вайнент покрывает кого-то еще.

— Да? Хм-м. Я никогда не преуменьшал роль женской интуиции, но тут скажу, если вы позволите, что миссис Чарлз чрезвычайно остроумная женщина. И кто же это, по ее мнению?

— Этого она пока не решила.

Гилд вздохнул.

— Ладно, может быть, что-нибудь прояснит документ, за которым Вайнент послал парнишку.

Но документ ничего не прояснил: люди Гилда не нашли его, потому что книги «Высокий стиль» в квартире убитой не оказалось.

Гилд снова вызвал Флинта и учинил ему допрос с пристрастием. С рыжего сошло семь потов, но он упорно твердил, что у Гилберта не было ни малейшей возможности нарушить расположение вещей в квартире и что на протяжении всего дежурства никто ни к чему не прикасался. Флинт не мог вспомнить, видел ли он в квартире книгу под названием «Высокий стиль», да и трудно было предположить, чтобы такой человек стал запоминать названия книг. Он очень старался помочь и высказал кучу совершенно идиотских предположений, пока Гилд наконец не выгнал его.

— Если вы считаете, что стоит еще раз поговорить с парнем, — сказал я, — то он, наверное, ждет меня в коридоре.

— А вы так не считаете?

— Нет.

— Ну и ладно. Но ведь кто-то эту книгу взял, и я ей-богу…

— Почему? — спросил я.

— Что почему?

— Почему ее обязательно должны были брать?

Гилд поскреб подбородок.

— Что вы хотите сказать?

— Вайнент не встречался с Маколеем в «Плазе» в день убийства, не совершал самоубийства в Аллентауне, он говорит, что Джулия Вулф отдала ему только тысячу, хотя мы предполагаем, что он получил пять; Вайнент утверждает, что с Джулией они были всего лишь друзьями, хотя у нас есть все основания предполагать, что они были любовниками; по-моему, слишком часто Вайнент нас разочаровывал, чтобы чересчур полагаться на его слова.

— Мне было бы гораздо проще понять его поведение, — сказал Гилд, — если бы он сам к нам пришел или бы совсем скрылся. А то, что он околачивается где-то рядом, сбивает меня с толку и не подходит ни под одну версию.

— Вы ведете наблюдение за его мастерской?

— В некотором роде присматриваем. А в чем дело?

— Не знаю, — честно признался я. — Знаю только, что он указывал на множество вещей, которые нам ничего не дали. Может быть, есть смысл обратить внимание на те вещи, на которые он не указывал, а мастерская — одна из них.

— Хм-м, — пробурчал Гилд.

— С этой светлой мыслью я вас оставляю, — сообщил я, надевая пальто и шляпу. — Если, предположим, мне потребуется связаться с вами поздно вечером, где можно вас найти?

Гилд дал мне номер своего телефона, мы пожали друг другу руки, и я его покинул.

Гилберт ожидал меня в коридоре. Пока мы не сели в такси, никто из нас не произнес ни слова. В машине Гилберт спросил:

— Лейтенант поверил, что я говорил правду?

— Конечно. А ты что, врал?

— О, нет, но люди не всегда вам верят. Вы ничего не скажете маме, правда?

— Раз ты не хочешь, то не скажу.

— Спасибо, — сказал Гилберт. — Как вы считаете, там, на Западе, для молодого человека больше возможностей, чем на Востоке?

Отвечая, я представил Гилберта работающим на лисьей ферме Гил да.

— Сейчас нет. Думаешь двинуть на Запад?

— Не знаю. Я хочу что-нибудь сделать. — Он нервно потеребил галстук. — Вы решите, что это очень странный вопрос, но ответьте, пожалуйста: много там кровосмешений?

— Бывают, — сказал я, — поэтому-то они и прославились.

Гилберт залился краской.

— Я не смеюсь над тобой, — сказал я. — О таких вещах никто не знает. Нет способа выяснить.

Пару кварталов мы проехали в молчании. Потом Гилберт сказал:

— Я хотел задать вам еще один странный вопрос: как вы ко мне относитесь?

— Ты всегда прав, — сказал я, — но все время ошибаешься.

Гилберт смотрел в сторону, в окошко.

— Я еще так молод.

Мы помолчали еще немного. Потом Гилберт кашлянул, и в уголке его рта появилась небольшая струйка крови.