— Что случилось? — спросил я.

Гилд скосил глаза на Мими, потом посмотрел на меня и объяснил:

— Полиция Бостона отыскала Йоргенсена, или Келтермэна, или как там его еще, в квартире его первой жены, и по нашей просьбе задала ему несколько вопросов. Главный вывод, похоже, такой: он не имеет никакого отношения к Джулии Вулф, ни к живой, ни к мертвой, и миссис Йоргенсен может это доказать, потому что у нее есть нечто вроде улики против Вайнента. — Гилд снова покосился на Мими. — Но эта леди не хочет говорить определенно ни да, ни нет. Честно говоря, мистер Чарлз, я не представляю, что нужно сделать, чтобы она решилась на что-то.

Мне это было понятно.

— Она, наверное, перепугалась, — сказал я, а Мими приняла испуганный вид. — Йоргенсен был разведен с первой женой?

— По ее словам, — нет.

— Бьюсь об заклад, что она лжет, — воскликнула Мими.

— Тс-сс, — сказал я. — Его вернули в Нью-Йорк?

— Похоже, он хочет вынудить, чтобы его передали нам. В Бостоне говорят, что он глотку надорвал, требуя адвоката.

— А вам он сильно нужен?

Гилд пожал широкими плечами.

— Если только это поможет в расследовании того убийства. Всякие старые дела или там двоеженство меня не слишком волнует. Я никогда не преследую человека за те дела, которые меня не касаются.

— Ну что? — спросил я Мими.

— Можно мне поговорить с тобой наедине?

Я посмотрел на Гилда. Он сказал:

— Все что угодно, лишь бы с пользой.

Дороти тронула меня за руку.

— Ник, выслушайте сначала меня. Я… — Девушка замолчала. Все уставились на нее.

— Что? — спросил я.

— Я… мне надо поговорить с вами первой.

— Давай.

— Я имела в виду — наедине, — сказала Дороти.

Мими увлекла меня в свою спальню и тщательно прикрыла дверь. Я присел на кровать и закурил сигарету. Мими прислонилась спиной к двери и улыбалась мне очень нежно и доверчиво. Так длилось с полминуты.

Наконец Мими спросила:

— Ник, ведь я нравлюсь тебе? — А когда я ничего не ответил, она добавила: — Правда?

— Нет.

Мими засмеялась и отошла от двери.

— Ты хочешь сказать, что не одобряешь меня. — Она села на кровать рядом со мной. — Но ведь я нравлюсь тебе хотя бы настолько, чтобы ты помог мне?

— Это будет зависеть…

— От чего?

Раскрылась дверь, и вошла Дороти.

— Ник, мне надо…

Мими вскочила с кровати и встала перед дочерью, придвинувшись к ней чуть не вплотную.

— Убирайся отсюда, — процедила она сквозь зубы.

Дороти вздрогнула, но все же настояла на своем:

— Не пойду. Ты не заставишь меня…

Мими хлестнула ее по губам правой ладонью.

— Убирайся.

Дороти вскрикнула и прикрыла рот рукой. Пятясь, прижимая ладонь к губам, глядя широко раскрытыми глазами на Мими, она вышла из комнаты.

Мими опять прикрыла дверь. Я сказал:

— Как-нибудь тебе надо приехать к нам и оставить у нас свою маленькую, невинно отхлестанную дочь.

Казалось, Мими не слышит меня. Взгляд у нее был тяжелый, угрюмый, губы раскрыты в полуулыбке; когда она заговорила, голос звучал грубо и хрипло:

— Моя дочь влюблена в тебя.

— Ерунда.

— Она влюблена и ревнует тебя ко мне. Каждый раз, когда я подхожу к тебе ближе, чем на десять футов, с ней случается настоящий припадок. — Говорила Мими так, будто думала в этот момент о чем-то совсем другом.

— Ерунда. Может быть, у нее и осталось что-то от того пылкого чувства, которое она питала ко мне, когда ей было двенадцать лет от роду, но не больше.

Мими покачала головой.

— Ты не прав, но это не важно. — Она опять села рядом со мной. — Ты должен помочь мне выпутаться. Я…

— Ну конечно, — сказал я. — Ведь ты — нежный цветок, который нуждается в защите большого сильного мужчины.

— Что? — Мими махнула рукой в сторону двери, из которой вышла Дороти. — Конечно, ты не станешь… Я, конечно, не нежный цветок, да ты так никогда и не думал.

— Правильно, — согласился я.

— Ну, тогда… — сказала Мими, будто завершая беседу.

— Что тогда?

— Перестань так отвратительно кокетничать, — потребовала она. — Ты знаешь, о чем я говорю. Мы очень хорошо понимаем друг друга.

— Наоборот, это ты кокетничаешь с тех самых пор…

— Я знаю. Это была игра. А сейчас я не играю. Этот сукин сын поставил меня в дурацкое положение, Ник, просто в дурацкое, а теперь он сам угодил в беду и ждет, что я его выручу. — Мими положила руку мне на колено, и мне в кожу вонзились острые когти. — Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет? Что об убийстве я не знаю ничего, кроме того, что уже рассказала?

— Наверное, сделать это не удастся, — медленно проговорил я. — Особенно теперь, когда Йоргенсен только и делает, что твердит про то, что ты мне рассказала несколько часов назад.

У Мими перехватило дыхание, ее ногти опять вонзились в меня.

— Ты им рассказал?

— Нет еще. — Я снял руку Мими со своего колена.

Она облегченно вздохнула.

— А уж сейчас ты, конечно, не станешь им рассказывать?

— Почему бы и нет?

— Потому что это ложь. И он врет, и я врала. Ничего у меня нет, совершенно ничего.

— Мы вернулись к тому, с чего начали, — сказал я, — и сейчас я верю тебе ровно настолько же. Мы ведь заключили соглашение? Верно? Ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры.

Мими легонько шлепнула меня по руке.

— Ладно. Я кое-что нашла и не стану от этого отказываться ради помощи этому сукиному сыну. Ты способен понять, Ник, что я испытываю. Ты бы почувствовал то же самое…

— Возможно, — согласился я, — только при нынешнем положении дел мне нет смысла объединяться с тобой. Твой Крис мне не враг. Помогая тебе сфабриковать улики против него, я ничего не выигрываю.

Мими вздохнула.

— Я много думала над этим. Не думаю, что деньги, которые я могла бы тебе заплатить, что-то значат для тебя, — она криво усмехнулась, — так же, как и мое тело. Но разве ты не заинтересован в спасении Клайда?

— Не обязательно.

Эта фраза рассмешила Мими.

— Не знаю, что это может означать.

— Это означает, что я не уверен, что Клайд нуждается в спасении. У полиции нет ничего существенного против него. Он чокнутый, он был в городе в тот день, когда убили Джулию, а она его обворовывала. Чтобы его арестовать, этого мало.

Мими снова засмеялась.

— А если я помогу?

— А что у тебя есть? — спросил я и продолжил, не дожидаясь ответа, который и не надеялся услышать: — Что бы у тебя ни было, ты, Мими, дурочка. Ты до смерти напугала Криса двоеженством. Врежь ему этим хорошенько. Нет…

Мими ласково улыбнулась и сказала:

— Но у меня есть еще кое-что про запас, если его…

— Если его не обвинят в убийстве? Так вот, милая леди, у тебя ничего не выйдет. Ты сможешь упрятать его в тюрьму дня на три. Но этих трех дней окружному прокурору хватит, чтобы допросить его, проверить ответы и понять, что он не убивал Джулию, а вот ты пытаешься выставить окружного прокурора болваном, и, когда ты выложишь свое маленькое объявление в двоеженстве, прокурор пошлет тебя подальше и откажется возбуждать дело.

— Но он не может так поступить, Ник.

— Не только может, но и поступит, — заверил я, — а если ему удастся докопаться до того, что ты что-то еще и скрываешь, то для тебя все это может окончиться очень плохо.

Мими покусала нижнюю губу и спросила:

— Ты говоришь правду?

— Если за это время характер у окружных прокуроров не сильно изменился, то все произойдет в точности так, как я тебе говорю.

Мими опять стала покусывать нижнюю губу.

— Я не хочу, чтобы он отвертелся, — сказала она, — и сама не хочу угодить в какую-нибудь неприятность. — Она подняла глаза на меня. — Если ты врешь мне, Ник…

— Верить мне или нет — дело твое.

Мими улыбнулась, притронулась пальцами к моей щеке, поцеловала в губы и встала.

— Ты такой притворщик. Ну ладно, я поверю тебе. — Она отошла в другой конец комнаты, вернулась, и — как ей это удается? — глаза сияют, на лице — веселое возбуждение.