Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Он делает долгий вздох и покачивает головой:

— Ты сознаешь, что говоришь, Бентолл.?

— К несчастью для вас, сознаю. Присаживайтесь. Он поднимает кресло, садится, облокачивается на уголок стола.

— Долго вы вели двойную игру, а, Рейн?

— Черт побери, о чем ты говоришь?

— Вы, надеюсь, поняли: я намерен вас прикончить. Вот этим самым люгером. Никто ничего не услышит. В доме — никого. Никто не видел, как я сюда вошел. Никто не увидит, как я выйду. Вас найдут утром, Рейн.

Мертвым. Решат: самоубийство. Тяжкое бремя ответственности обрекло вас на такой шаг.

Он облизывает губы. Не обзывает теперь меня психом.

— Вы, думаю, отдали изменнической деятельности всю сознательную жизнь. Ума не приложу, как это вам так долго сходило с рук. Талант!

Ничего не скажешь. Как насчет исповеди, Рейн?

Синие глаза буквально впиваются мне в лицо. Такой концентрированной злобы в человеческом взгляде я еще не видывал.

— Что ж, — продолжаю я, — я сам изложу эту историю. Сказочка из тех, какие слушают на сон грядущий дети. Внемлите мне, Рейн! Вам ведь предстоит вечный сон!

Двадцать пять лет вы провели на Дальнем Востоке. Причем последние десять возглавляли там контрразведку. Чередуя роли гончей и зайца, зайца и гончей. Сколько трагедий на вашей совести! Сколько человеческих жизней! Два года назад вы вернулись домой. Но еще до этого вас посетили представители некоей заинтересованной стороны. Они сообщили вам, что, по слухам, англичане ведут изучение твердого топлива для ракет. И предложили разузнать, что и как. Вы согласились. Не знаю, за какое вознаграждение, не знаю, что вам посулили: деньги, власть?

Не знаю и другого: как вам удалось сколотить шпионскую организацию.

Впрочем, у вас было достаточно контактов в Европе. Они облегчили вашу задачу. А конечным пунктом сбора информации стал Стамбул. Мне довелось там побывать с этим расследованием. Материалы вы собирали через агентов, внедренных в Гепвортскую лабораторию.

Шли месяцы. Информация накапливалась и переправлялась через Стамбул на Дальний Восток. Но ваш предшественник заподозрил утечку информации, всполошил правительство и получил указание взять эту ситуацию под строжайший контроль. Он подобрался к истине вплотную, а в результате его самолет потерпел аварию над Ирландским морем. В этот последний рейс провожали, его на взлетной полосе лондонского аэропорта вы лично. Пара бомб замедленного действия с часовым механизмом среди багажа — ведь к вашему багажу таможня не прикасается. Беда в том, что еще тридцать ни во что не замешанных человек оказались на борту.

Но какое это имеет значение, правда, Рейн? Вы получили назначение.

Вполне понятный выбор. Блистательный разведчик, отдавший всю жизнь своей стране. Сложилась фантастическая ситуация: вы сами направляете агентов выслеживать самого себя. Отвертеться трудно. Один из агентов узнал слишком много. Он вошел в эту комнату с пистолетом, чтоб ткнуть вас носом в улики. Он не подозревал о люгере, верно, Рейн? А уж потом вы сочинили легенду, как его перевербовали, уговорив совершить покушение на вас. Лихо у меня получается, а, Рейн?

Никаких комментариев.

— Правительство разволновалось всерьез. Тогда вы внушили им, что трудности разведывательных служб связаны с комплексным характером расхищаемой информации. Без ученых, дескать, не обойтись.

Профессиональные агенты страдали, с вашей точки зрения, существенным пороком: они не умели докапываться до сути. И вот, запудрив мозги властям, вы начинаете искать подходящих ученых. И находите законченного простофилю, буквально обреченного на неудачи, то есть меня. Ваши мотивы понятны.

А еще вы находите Мэри Гопман. И пытаетесь внушить мне: это первоклассный разведчик, опытный, проницательный. Куда там: Мэри — очаровательная девушка с красивым лицом и красивой фигурой, хорошая актриса и не вызывающий подозрений посредник при получении и передаче информации. И все. Изощренный ум, изобретательность — этим она не наделена, не говоря уже о самоотверженности или физической выносливости, столь важных в нашем деле.

Мы оба направляемся в Европу, оставив вас в твердой уверенности: если уж кому суждено опростоволоситься на разведывательном поприще, так именно нам.

Но вы допустили ошибку, полковник Рейн. Вы наводили справки о моих умственных способностях и изобретательности, и с этой стороны все было в духе ваших требований. Но вы упустили из виду другое. Не взяли пробу на упорство и жестокость. Я упорен и жесток до абсолютной жестокости. Вы еще убедитесь в этом, когда я спущу курок. Начав дело, я не останавливаюсь ни перед чем, пока не завершу. Так вот, я стал обнаруживать улики. Слишком часто. Вы запаниковали, отозвали меня в Лондон.

Полковник Рейн никак не реагирует. Не сводит с моего лица немигающий взгляд синих глаз. Он выжидает. Он знает: я нездоров, я переутомлен.

Один только ложный шаг, приторможенный рефлекс — и он сметет меня как скорый поезд. А мне сейчас не под силу одолеть даже игрушечного медвежонка.

— Утечка информации, благодаря моим стараниям, почти прекратилась.

Ваши дальневосточные приятели забеспокоились. Тогда вы задействовали аварийный вариант, не так ли, полковник Рейн? Правительство к этому времени начало испытания ракеты на Вардю. Обеспечение секретности, естественно, возложили на вас. И в ход пошла мистификация, целая серия дезинформации. Открытия профессора Визерспуна, провозглашение острова заповедной зоной, прибытие ученых, высадка Леклерка и подмена настоящего Визерспуна липовым. Наконец на Вардю заманили и жен, только высадили их на противоположной оконечности острова, не так ли, Рейн?

Теперь вы имели лук о двух тетивах... Либо вашим приятелям достается само твердое топливо, либо информация о нем. Но вот осечка: погиб доктор Фейрфилд. Проблема: кто зарядит ракету?

Вам в голову приходит блестящая идея. Убить двух зайцев одним ударом.

Я слишком много знаю и иду к цели напролом. Вы внушили Мэри Гопман, что я опасен вообще и для вас персонально. Кстати, вы на сей счет не заблуждались. Потому и надумали меня ликвидировать. А заодно и Мэри Гопман. После того как я налажу «Черного сорокопута».

У вас была альтернатива: направить меня прямо на базу. Но тогда я мог удивиться, почему меня переключают с разведывательной работы на цивильную, научную. Вдвойне подозрительно, почему не нашли в стране более искушенного знатока проблемы. И наконец, отпала бы Мэри Гопман. А вы жаждали ее убрать. И тогда вы делаете очередной ход: печатаете в «Телеграф» объявление, подсовываете мне, вешаете нам лапшу на уши и отправляете на Тихий океан.

Последняя загвоздка — она же определяющий нерв всей операции — как втравить меня в монтажные работы на ракете. Предполагаемый ягненок обернулся настоящим тигром. Вы к этому времени прозрели: я упрям и бью наотмашь. Пытками меня не запугать, будут ли пытать Бентолла или других у него на глазах. И тут вы блеснули сообразительностью, предположив, что влюбленный пойдет на все, лишь бы уберечь от страданий предмет своих чувств. И решили влюбить меня в Мэри Гопман. Простой расчет: два дня бок о бок в самолете, ночь в одной комнате, день в трюме, ночь на рифе, еще два дня в хижине. Ну как тут не влюбиться, кто против такого соблазна устоит? И даже эта мерзкая крайность: подставной Визерспун, раздувающий мою ревность. Черная вы душа, Рейн! Преднамеренно сотворить все предпосылки: время, место, условия, возможности — все предпосылки взаимного влечения, взаимной любви. И мы полюбили друг друга. Они терзали ее у меня на глазах. Угрожали продолжить пытки. Что ж, помилуй меня Господь, я зарядил ракету. И пусть вас тоже помилует Бог, полковник Рейн, потому что за Мэри вы заплатите собственной жизнью. Не за другие смерти по вашей вине, не за чьи-то муки, беды, сердечные приступы и инфаркты. За Мэри.

Я, прихрамывая, надвигаюсь на него. Три фута между нами.

— Все это недоказуемо, — хриплым голосом объявляет Рейн.

— Потому-то я и убью вас здесь. Ни один суд во всей стране не примет к рассмотрению это дело. Доказательств нет, но слишком многое свидетельствует о вашей вине, Рейн. Слишком многое, на что я поздно обратил внимание. Откуда было известно Флекку, что у Мэри в сумке припрятан пистолет? Обычно жены ученых обходятся без пистолетов. Откуда было известно Леклерку — тогда еще подставному Визерспуну, — что мы не так уж долго женаты? Почему он без малейшего удивления воспринял мои слова о том, что мы и вовсе не состоим в браке? Он высказался однажды в том духе, что у меня фотографическая память. Откуда, если не от вас, он об этом узнал? Почему Леклерк и Хьюэлл пытались покалечить меня, опрокинув этот дурацкий сейф? Они располагали сведениями о моей разведывательной миссии — с вашей подачи, Рейн. И ставили палки мне в колеса. Кто в Лондоне обеспечил Флекку допуск на секретный объект?

58
{"b":"18818","o":1}