— Принеси мне воды, — сказала она и, немного помедлив, добавила: — Пожалуйста. Я не переношу алкоголь в такую жару.

Он вошел внутрь кафе и встал в медленно продвигавшуюся очередь. Люди хотели есть и подолгу выбирали блюда. Алан оглянулся и поискал глазами стол, за которым сидела Майя. Она порылась в сумочке, достала темные очки и надела их. Обычно она усаживалась за столиком, как на сцене — распустив по плечам роскошные волосы, положив ногу на ногу, она окидывала томным взглядом присутствующих, прежде чем надеть очки, спрятав за темными стеклами глаза с чувственно-длинными ресницами.

Но на этот раз Майя обошлась без этого спектакля. Она не стала оглядывать террасу, выискивая интересного мужчину, который обратил бы на нее внимание. Сейчас Майя сидела уставившись в стол и грызла ногти.

Алан наконец, взял напитки и вернулся к столу.

— Если ты все же хочешь глоток вина… — сказал он. — Мне кажется, что вино бы тебе сейчас не повредило.

— Нет, спасибо, — она отпила воду из стакана. Алан невольно удивился, когда заметил, что на краю стакана не осталось следов губной помады. — Может быть, тебе следовало бы взять и себе минеральной воды.

— Вино нравится мне больше.

— Как знаешь, — она сделала еще один глоток. — А почему, — спросила она, — ты не в Лондоне?

В ответ он угостил ее той же ложью, что и секретаршу.

— Я должен позаботиться о матери. Ее нельзя сейчас оставлять одну.

Но провести Майю ему не удалось.

— Ох, перестань! Если есть на свете человек, которого можно оставить без посторонней помощи, так это твоя мать. Из-за нее ты точно не стал бы оставаться здесь.

— Я знаю свою мать лучше, чем ты.

Она печально улыбнулась.

— Говори это себе. Если тебе нужен повод для того, чтобы не возвращаться в Лондон, держись за мать.

— Ты тоже остаешься? Я хочу сказать: ты действительно не собираешься возвращаться в Лондон?

— Что мне там делать? На что я буду жить? У меня нет денег даже на билеты, — она приподняла голову. Алан заметил, что при этом движении она постаралась удержать подступившие к глазам слезы.

— Я все испортила. Я испортила себе жизнь.

Алана странно тронули эти ее слова. Всего несколько минут назад его самого посетила эта мысль — мысль о попусту растраченной жизни. Вспомнил он, что то же самое часто говорила и Хелин. «Скольких людей, — подумалось Алану, — мучает эта страшная мысль? Она не дает нам покоя из-за краткости и быстротечности отпущенного нам срока. Но мы упрямо строим планы, лелеем надежды, питаем желания, мечтаем. Но как мы при этом слабы. Мы хромаем, пытаясь переменить жизнь, суетимся, но неизбежно теряем силы и сдаемся».

Он протянул руку и коснулся руки Майи, слегка пожав ее. Это был нежный отеческий жест, в котором не было и следа эротического зуда, который прежде пропитывал все их отношения.

— Ты еще так молода, — сказал он. — Ты справишься.

— Ах, да ты посмотри на меня! — раздраженно сказала она и сняла очки. Ее заплаканные глаза покраснели еще больше. — Все же можно прочитать по моему лицу, не так ли? Да ты и сам всегда мне это говорил. Что все это отпечатается на лице.

Он внимательно посмотрел на нее. Такой трезвой и объективной он ее еще ни разу не видел. Она выглядела очень молодо и была похожа на упрямого обиженного ребенка с бледными щечками и красным носиком. Но то, что она говорила, было правдой. В чертах ее лица проступало что-то грубое и заурядное. Алкоголь и бессонные ночи пока щадили ее тело, по ее внешности нельзя было сказать, что она много пьет и курит. Она жила легко и бездумно, бросаясь на шею портовым рабочим и загорелым туристам, к которым, казалось, приросла доска для серфинга. Порочная жизнь явственно отпечаталась на ее лице. «Какая она дешевка», — подумал он и ужаснулся беспощадности этой мысли. Она выглядит, как дешевка.

От нее не укрылось то, что происходило в его голове.

— Да, — тихо произнесла она, — ты и сам это видишь.

— Ах, Майя, — устало ответил он, — мы так часто об этом говорили. Нам просто уже нечего сказать на эту тему.

— Мы будем видеться?

— Конечно. Теперь я буду часто сюда приезжать, так что время от времени мы будем встречаться.

— Прекрасно. Как это говорят? Мы будем добрыми друзьями? Мы действительно можем быть добрыми друзьями.

— Это лучше, чем если бы мы и дальше пытались строить какие-то отношения. В конце концов, мы не смогли бы сказать друг другу ни одного доброго слова. Все кончилось бы обоюдной ненавистью. Новый вариант нравится мне гораздо больше.

— В моей жизни появятся другие мужчины, — неожиданно, без всякого перехода, сказала она. В тональности ее голоса что-то изменилось. В нем появился зародыш надежды. Несмотря на поражение, несмотря на смерть Хелин, несмотря на бесславный конец их отношений, Майя не потеряла способности сопротивляться. Она вела распутную жизнь, не берегла ни себя, ни свою честь, но могла еще восстановиться.

«Она снова наступит на те же грабли, — подумал он, — она уже близка к этому».

В этот момент он увидел, что привлекло ее внимание, что заставило выпрямиться и почувствовать уверенность в себе. Из здания ресторана вышел какой-то тип и направился на террасу. Это был тот самый гнусный тип, с которым он видел ее в сентябре прошлого года, когда она вела его в свою квартиру. Отвратительная рожа, которую Алан никак не мог вытравить из памяти, снова мозолила ему глаза. Алан снова вспомнил тот страшный день, когда он целую вечность, испытывая безмерную мучительную боль, просидел в машине под ее окнами. Вспомнил занавешенные, закрытые окна ее квартиры, вспомнил, как рисовал в воображении, как Майя тешится в объятиях этого типа, физиономия которого напоминала клише гангстера из сексуально-криминальных третьесортных фильмов.

Этот человек шел между столами с кружкой пива в руке и искал глазами свободное место. За ним шел другой мужчина, который по возрасту вполне годился Алану в отцы. У мужчины, правда, были темные волосы и темные глаза, да и выглядел он поприятнее. Он тоже держал в руке пиво и искал место. Очевидно, ни тот ни другой, пока не заметили Майю.

— Это не?.. — спросил Алан.

Майя стремительно надела очки. Она понимала, насколько непривлекательны сейчас ее красные, заплаканные и неподведенные глаза.

— Ты знаешь Жерара? — спросила она.

— Жерара? Я не знал, что его так зовут, и не могу сказать, что я с ним знаком. Но я однажды видел его с тобой. Это было полгода назад. Вы шли к тебе домой, — странно, но сейчас он мог говорить об этом совершенно спокойно. Раньше это ни за что бы ему не удалось. Теперь ему было не больно. Пустоту он ощущал, невероятную пустоту, но боли не было. Он вдруг понял, насколько его переполняла та былая боль, он даже вспомнил, что иногда люди не желают избавляться от боли, потому что для них она лучше, чем пустота; и, видимо, в этом сложном механизме человеческой психики крылась причина его многолетней, разрушительной привязанности к Майе.

— Этот тип выглядит как преступник, — сказал он и вдруг неожиданно испытал несказанное облегчение оттого, что распрощался с миром Майи, оттого, что отныне ему не придется делить эту женщину с людьми, которым он никогда бы не подал руки. — Ты до сих пор с ним?

Она пожала плечами.

— Я давно его не видела, потому что была, как ты знаешь, в Лондоне. Да и нельзя сказать, что я была с ним. Я только…

— Понимаю, ты только время от времени с ним спала, — он задумчиво посмотрел на нее. — Майя, это абсолютно меня не касается, и, надеюсь, ты больше не держишь меня за занудного учителя. Но будь все же осмотрительнее в выборе своих постельных приятелей. С Хелин произошло нечто ужасное. Мир может быть жестоким и страшным, а твой… друг, действительно, выглядит…

— …как преступник, ты это уже говорил, — она отвернулась от Жерара и посмотрела на Алана. За темными стеклами очков он не мог рассмотреть ее глаза. — Он и есть преступник, Алан. Он гнусный, отпетый вор. Между прочим, тот, который идет с ним — тоже. Я подцепила преступника, и это сильно волновало мне кровь. Преступников у меня до этого никогда не было, понимаешь? Когда живешь так, как я, то нужны постоянные встряски, потому что иначе становится нестерпимо скучно. Он сильно заводил меня, когда я… — она умолкла, но инстинкт подсказал Алану, что она имела в виду.