Группа Пауэрса, официально именовавшаяся «2-я эскадрилья службы погоды (временная)», а неофициально — «отряд 10—10», завершила свою подготовку в начале августа 1956 г. Однако место ее назначения — военно-воздушная база Инджирлик, близ города Адана, в Турции,— не упоминалось ни в одном из документов.

На время демонтажа и отправки в Турцию У-2, на которых предстояло лететь, все летчики этой группы получили двухнедельный отпуск. Перед отпуском им выдали новые удостоверения личности: они значились вольнонаемными служащими общего отдела министерства ВВС; фамилии были проставлены подлинные. Каждому выдали еще одно удостоверение, в котором указывалось, что в данный период они обслуживают НАСА и имеют право летать на самолетах ВВС. Родственникам и друзьям они должны были сказать, что отправляются за океан для участия в программе по изучению метеорологических условий в различных частях земного шара и что их работа связана с предстоящим Международным геофизическим годом.

Осенью 1956 г. Пауэрс и все пилоты его группы передислоцировались из Уотертауна на американо-турецкую базу Инджирлик.

База Инджирлик, откуда должна была развертываться деятельность подразделения «10—10» против Советского Союза, обладала, по мнению экспертов ЦРУ, рядом преимуществ. Во-первых, в географическом отношении она представляла собой отличную стартовую точку для совершения перелетов. Во-вторых, расположенная на юге Турции, вблизи Средиземного моря, она находилась достаточно далеко от СССР, чтобы быть недосягаемой для советских радиолокационных станций, и вместе с тем достаточно близко, чтобы производить полеты без большой затраты горючего. В-третьих, на ней уже располагалась небольшая авиационная часть США. «И в смысле «крыши», и с точки зрения удобств материально-технического снабжения,— пишет Пауэрс,— место считалось идеальным, так как горючее и оборудование, необходимые для полетов У-2, можно было подвезти сюда, не привлекая излишнего внимания».

Хотя подготовка к операции «Перелет-вторжение» обеспечивалась совместными усилиями военных и разведывательных органов (ВВС несли ответственность за материально-техническое снабжение, ЦРУ — за планирование и осуществление операции), отряд «10—10» был сформирован как обычная эскадрилья. Во главе отряда стояли командир (военнослужащий ВВС) и начальник штаба (представитель ЦРУ), осуществлявшие руководство сообща. Все, от начальника аэродромной команды до летчика, были специально отобраны для участия в данной операции, и каждый являлся специалистом в определенной области.

Важное место в программе подготовки занимало изучение карт Советского Союза. Так как многие из них оказались устаревшими, в полете каждому летчику предстояло составить собственную карту.

Одновременно знакомились с личным снаряжением, в частности аварийно-спасательным, которое надо было брать с собой в полет. Это — надувной резиновый плот, одежда, небольшой запас воды и продовольствия, компас, сигнальные ракеты, спички, химикаты для разжигания костра из сырого дерева, а также индивидуальный пакет первой помощи. Одежда состояла из плотного зимнего охотничьего костюма, вид которого, как потом вспоминал Пауэрс, оставлял мало надежд на то, что пилоту, оказавшемуся на территории СССР, удастся смешаться с толпой, не вызвав подозрений. Прилагался и шелковый плакат, гласивший: «Я американец и не говорю на вашем языке. Мне нужны пища, кров и помощь. Я не причиню вам вреда. У меня нет преступных намерений в отношении вашего народа. За помощь вас ждет вознаграждение». Обращение было составлено на 14 языках. Кроме того, у пилота должны были быть 7500 советских рублей, золотые наполеоновские франки, наручные часы и золотые кольца — это на случай обмена. «Предполагалось,— замечает Пауэрс,— что, даже не владея русским, мы сможем договориться на понятном всем языке золота».

В сентябре 1956 г. пилоты этой группы начали совершать первые разведывательные вылеты вдоль границ СССР. Маршруты все время менялись. Обычно из Турции они летели в восточном направлении, вдоль южных границ СССР, пролетали над Ираном и Афганистаном до Пакистана, а затем возвращались. Пролетали они и над Черным морем, до Албании, но не вторгались в пределы страны, держась вдали от берега над нейтральными водами. В их задачу входил сбор разведывательных данных о южной территории СССР. Другая группа, располагавшаяся в ФРГ, собирала сведения о северной и западной частях СССР, на основе которых можно было бы вывести заключение об уровне эффективности сети противовоздушной обороны. Особый интерес представляли советские ракетно-пусковые площадки.

Чтобы сохранить машину, для полетов отводилось минимальное количество часов. Как утверждали специалисты, У-2 слишком хрупок, срок его службы ограничен, поскольку самолет не выдерживает длительных нагрузок. В сентябре 1956 г. пилот Говард Кери погиб во время катастрофы У-2 в ФРГ. Никто не знал истинных причин аварии: поначалу даже высказывались предположения о диверсии. На самом же деле, как выяснилось позднее, два перехватчика канадских ВВС, заинтересовавшись необычным самолетом, пилотируемым Кери, подошли к нему слишком близко, и У-2, видимо, просто развалился под воздействием воздушных потоков, вызванных движением самолетов.

Подразделение «10—10» располагалось в специальной зоне базы, куда посторонние не допускались. Но там же имелись секции, еще более строго засекреченные. Одна из них — фотолаборатория. Самой же секретной считалась секция связи, где не только находилась уникальная радиоаппаратура, но и размещался шифровальный отдел. «Именно отсюда должен был поступить приказ, которого мы ожидали,— пишет Пауэрс.— Однажды, когда я проходил по территории зоны, меня остановил командир отряда полковник Эд Перри и обыденным голосом сказал:

— Ну вот вы и летите, Пауэрс.

— Когда?

— Если погода удержится, дня через два.

Так меня выбрали для первого полета из Турции через границу».

Объекты разведки и очередность их фотографирования определялись в Вашингтоне. ЦРУ после консультаций с Комиссией по атомной энергии, министерством обороны и другими ведомствами заранее сообщало, что именно его интересует. Разрешение на серию полетов давал Белый дом. После этого приказ передавался в Инджирлик зашифрованным радиосообщением. Как правило, летчиков ставили в известность о предстоящем полете за несколько дней, с тем чтобы они могли изучить по картам и продумать различные маршруты. В случае, если заданный район окажется вдруг покрытым облачностью, летчик, чтобы но сорвать операцию, обязан был переключиться на другой. Поэтому для каждого полета определялись запасные цели разведки.

Перед каждым вылетом на самолете устанавливался и сразу же по возвращении снимался блок подрыва, что больше всего заставляло нервничать пилотов [Одно время в американской печати выдвигалось даже утверждение, что пилоты У-2 опасались, как бы в случае использования подрывного устройства ЦРУ не подстроило все так, что оно сработает раньше времени, уничтожив, таким образом, сразу все доказательства преступной деятельности — самолет и пилота]. В любой момент могла произойти случайная детонация.

По возвращении с операции летчики подвергались послеполетному опросу. Кино- и магнитофонная пленки доставлялись в лабораторию: первая сразу же проявлялась, со второй снималась копия. Один экземпляр пленок отправлялся в США для изучения. Если пленка представляла для ЦРУ особый интерес, оно направляло своих специалистов по расшифровке непосредственно на базу.

Первое вторжение самолета Пауэрса в воздушное пространство СССР произошло в ноябре 1956 г. Вот что пишет об этом сам летчик: «Утром я еще раз внимательно просмотрел карты с маршрутами, нанесенными кодовыми цветами: синим, красным и коричневым. Синий обозначал общее направление; на этих участках допускалось некоторое отклонение от курса. Красные линии отмечали районы расположения объектов; их следовало придерживаться возможно точнее. По обе стороны от проложенного курса шли пометки, указывающие пункты включения той или иной электронной и фотоаппаратуры. Коричневым цветом были обозначены запасные базы — на тот случай, если я почему-либо не смогу вернуться в Инджирлик. После того как мне сообщили сводку погоды, офицер разведки спросил, не хочу ли я взять ампулу с цианистым калием. Я отрицательно покачал головой, так как боялся, что ампула разобьется в кармане и яд попадет на тело. Самолет уже подтянули на взлетно-посадочную полосу. По сигналу начал разбег, достигнув заданной высоты, лег на курс. Ровно через 30 мин. после вылета потянулся к кнопке радиовызова. Самолет находился слишком близко от русской границы, поэтому обычный разговор мы заменили заранее разработанными кодовыми радиосигналами. Если все пойдет нормально и я смогу продолжать полет, пошлю в эфир два щелчка, которые примет база. В ответ она пошлет один щелчок, означающий: сигнал принят, продолжать полет как намечено. Если же я услышу три щелчка, значит, полет отменяется, тогда я должен немедленно развернуться и возвращаться на базу. Это будет мой последний радиоконтакт со своими. Я послал в эфир два щелчка. Через мгновение в ответ послышался один сигнал. Полет продолжался, я пересек турецкую границу между Черным и Каспийским морями и проник в воздушное пространство России...»