27 сентября состоялось решающее заседание кабинета министров. Этим утром Моррисон вернулся из Вашингтона, где президент Трумэн, не раскрывая перед ним далеко идущие собственные планы американского империализма, дал понять, что США не поддержат применение силы в Иране. Продолжая стоять на воинственных позициях, Моррисон начал излагать условия интервенции, но его быстро остановил премьер-министр Эттли, занимавшийся Ираном в отсутствие Моррисона. Он заявил, что вопрос о применении силы полностью исключен; никто из членов кабинета ему не возразил. Правительство Великобритании и АИНК стали проводить более осторожную политику.

Вслед за угрозой применить военную силу, экономическим нажимом и жалобой в международный суд английское правительство обратилось в Совет Безопасности, стремясь протащить через этот орган ООН решение о создании «международной» (на деле англо-американской) компании для эксплуатации нефти. СССР, Индия и Югославия выступили в Совете Безопасности в поддержку Ирана.

Тем временем новые попытки оказать давление на правительство Мосаддыка ни к чему не привели. Оно взяло под свой контроль нефтеочистительный завод в Абадане, экспорт нефти был приостановлен. В октябре 1951 г. последняя группа остававшихся в Иране английских служащих на крейсере «Мавритиус» покинула Иран. Однако У. Фрейзер продолжал считать, что рано или поздно Иран вынужден будет пойти на переговоры, так как он теперь был лишен возможности продавать свою нефть.

Еще в самом начале кризиса АИНК заручилась поддержкой других шести крупнейших нефтяных монополий в том, что они не будут покупать «горячую нефть» в случае ее национализации. 15 мая 1951 г. госдепартамент объявил, что США «ввиду односторонних действий Ирана против английской компании намерены прекратить какие бы то ни было операции своих компаний в этой стране». Кроме того, АИНК вскоре получила помощь и от английских властей в осуществлении бойкота иранской нефти. Панамский танкер «Роз- Мари», направлявшийся с грузом нефти из Абадана, подвергся преследованию самолетов британских ВВС, в результате чего был вынужден войти в Аденский залив, где его груз был конфискован.

Бойкот иранской нефти стал возможным потому, что в тот период не ощущалось ее дефицита. АИНК приступила к расширению добычи нефти в других странах, особенно в Кувейте. Иран оказался таким образом отрезанным на какое-то время от мирового рынка нефти.

Тем не менее национализация нефтяной промышленности серьезно подрывала позиции иностранного капитала в Иране. Кроме того, она могла послужить заразительным примером и для других стран Ближнего и Среднего Востока — объектов колониального грабежа. Такая перспектива не устраивала империалистические круги Запада, в том числе и США, укрепивших в годы второй мировой войны свои позиции в Иране.

Взаимоотношения западных нефтяных монополий на Ближнем Востоке, характеризовавшиеся острыми внутренними противоречиями, всегда были чрезвычайно запутанными. Каждая из империалистических держав, в особенности США и Англия, добивались максимальной выгоды для «своих» нефтяных магнатов. Американские империалисты решили воспользоваться англо-иранским конфликтом, чтобы усилить собственные позиции в этом районе. «Государственный департамент,— писал Антони Иден,— настаивал на создании всеамериканской комиссии, которая выкупила бы акции Англо-иранской нефтяной компании» 7. Намерение потеснить Англию, вышедшую из второй мировой войны ослабленной, чтобы самим завладеть иранской нефтью и занять командные высоты в экономике Ирана, составляло одну из задач «большой стратегии» монополий США, стремившихся распространить сферу своего влияния на все районы мира.

Не последнюю роль играли здесь, как уже говорилось, и агрессивные планы превращения Ирана в плацдарм для вооруженных сил НАТО, нацеленных против Советского Союза. Военные руководители США, вырабатывая линию американской политики в этом регионе на послевоенный период, указывали на то, что «близость важных советских промышленных объектов достаточно выразительно объясняет, почему США необходимо удержать Восточное Средиземноморье и весь район Среднего Востока». С другой стороны, они считали, что «нефтяные запасы Ирана, Ирака и Ближнего Востока имеют огромное значение и могут быть жизненно важными» на случай войны. Из этого делался вывод, что в стратегических интересах следует удержать «вооруженные силы Советского Союза как можно дальше от нефтяных запасов Ирана, Ирака, Ближнего и Среднего Востока» 8.

В этих условиях США совместно с Великобританией решили оказать нажим на Иран, чтобы принудить правительство Мосаддыка отказаться от национализации. Но это был лишь отправной пункт далеко идущих планов американских монополий, которые в течение 30 лет вели упорную борьбу с англичанами за ближневосточную нефть. Расчет делался на то, что угроза национализации предприятий АИНК побудит Великобританию к большей уступчивости и заставит ее допустить монополии США к иранской нефти.

Предпринятый англо-американскими империалистами бойкот иранской нефти, а также приостановка ее добычи и прекращение отчислений от доходов с нефти, финансовый шантаж — все это хотя и привело к ухудшению экономического положения Ирана и поставило страну перед серьезными трудностями, но не дало желаемого результата. Правительство Мосаддыка отвергло требования США и Великобритании. Были подписаны временные торговые соглашения, в том числе и о поставке нефти, с СССР, Чехословакией и Венгрией. (Правда, после того как США пригрозили Ирану прекращением экономической помощи, Мосаддык вынужден был отказаться от реализации этих соглашений.) Вместе с тем в начале 1952 г. иранское правительство отклонило предложение Вашингтона присоединиться к сколачиваемому США антисоветскому блоку на Среднем Востоке.

Финансовое и экономическое давление, дипломатические акции, различного рода политические провокации и попытки сместить Мосаддыка, предпринятые английским и американским империализмом, окончились провалом. В октябре 1952 г. в ответ на эти враждебные действия правительство Мосаддыка разорвало дипломатические отношения с Великобританией; все ее официальные представители были высланы из Ирана. В этой ситуации империалистические круги, тесно связанные с ними внутренняя реакция и проамерикански настроенная верхушка иранской армии взяли курс на государственный переворот. Ему предшествовала развернутая правительственными органами США пропагандистская кампания, лейтмотивом которой был явно шантажистский тезис: если антишахский режим Мосаддыка сохранится, Советский Союз «захватит власть в свои руки». Президент Эйзенхауэр, который был «одержим страхом перед коммунистическим Ираном», согласился на устранение «неуступчивого» Мосаддыка. «Любое иранское правительство, кроме коммунистического, было бы лучше для нас, чем нынешнее правительство. Мы сочли невозможным иметь дело с Мосаддыком»,— заявил Джон Фостер Даллес членам палаты представителей конгресса США. Комментируя это заявление государственного секретаря, «Нью-Йорк пост» писала: «Правительство Мосаддыка падет до конца этого года... Мосаддык, вероятно, будет свергнут армией... имеющей особенно тесные связи с Соединенными Штатами, которые снабжают ее современным вооружением и обучают личный состав».

Разведке госдепартамента было поручено тщательно проанализировать состояние иранской экономики. Взвешивались, в частности, возможные последствия сокращения поступлений иностранных капиталовложений. Политические выводы такого исследования, писал тогдашний руководитель дипломатической разведки США Р. Хилсмэн, оказались уничтожающе ясными. По этому прогнозу иранское правительство могло устоять даже в условиях экономического бойкота. Медлить, сочли в Вашингтоне, было нельзя. Премьер-министра Мосаддыка, осмелившегося добиваться национализации нефтяных ресурсов своей страны, решено было насильно устранить. Тотчас же была приведена в действие американская разведывательная машина.