— Еще чего выдумал, — огрызнулась Кристал. На карту была поставлена не просто ее девичья скромность. Она потеряет гораздо больше, если отдаст Кайнсону свои нижние юбки. Не видать ему их, как своих ушей.

— Я сказал, раздевайся.

— И не подумаю, — ответила девушка. Пусть только прикоснется.

— Делай, что тебе говорят, — услышала она голос Кейна у себя за спиной.

Кристал, оскорбленная предательством Кейна, резко повернулась к нему лицом. Она почему-то надеялась, что он заступится за нее. Какая глупость. Слишком многого она требует от разбойника. Ругая про себя Кейна, на чем свет стоит, девушка вновь воззрилась на Кайнсона.

— Мои вещи принадлежат только мне, и я не намерена расставаться с ними. Убери свои лапы.

Кайнсон в ответ только расхохотался. В мгновение ока его руки залезли ей под платье и содрали нижние юбки. Кристал взвизгнула в бешенстве, но, прежде чем успела отпихнуть Кайнсона, все три ее нижние юбки были уже у него в руках. В пыль посыпались золотые монеты.

— Что тут у нас такое? — проговорил Кайнсон, поднимая с земли одну монету.

Семь — несчастливое число. Это точно. Три года она работала, как проклятая, чтобы скопить эти семь десятидолларовых монет. Откладывала деньги, отказывая себе в еде, потому что ею двигала месть — чувство куда более сильное, чем голод. Она поставила перед собой цель: доказать вину дяди и восстановить свое доброе имя. Но для этого нужны деньги. И она трудилась, копила, а выходит, только для того, чтобы семь бесценных золотых монет, которые она хранила в своей нижней юбке, веселили теперь бандитов, забавлявшихся ее сбережениями, как клоуны никчемными безделушками.

Не думая о последствиях, Кристал сломя голову бросилась к Кайнсону, чтобы вырвать у него свои деньги, но Кейн успел перехватить девушку, Разъяренная тем, что он остановил ее, она занесла руку, собираясь влепить ему пощечину, но Кейн остудил ее порыв ледяным взглядом.

Если она ударит его, Кейну придется продемонстрировать перед Кайнсоном свою власть над ней. Он вынужден будет ударить ее, и довольно сильно. Сморгнув выступившие на глазах слезы бессилия и гнева, Кристал опустила руку.

— У меня больше ничего нет. Только эти семь золотых монет. Скажи ему, чтобы не отнимал у меня эти деньги, — прошептала Кристал, гордая тем, что не выдала голосом рвущихся наружу рыданий.

— Я знаю, — только и ответил Кейн. Кайнсон, издевательски хохотнув, подкинул в воздухе одну монетку. Кейн кивком приказал девушке вернуться к очагу. Она на мгновение задержала на нем свой взгляд, пронизанный мукой и мольбой, затем, надменно вскинув подбородок, пошла прочь, не желая, чтобы он видел ее страдания и слезы, которые все же застилали ей глаза, когда она, схватив кочергу, принялась с остервенением размешивать в очаге угли.

Спустя час все разбойники уснули. Кайнсон храпел, устроившись на краю освещенного пятачка. Кристал смотрела на него, думая, как было бы замечательно, если бы в лагерь прокрались огромные волки и утащили куда-нибудь ненавистного бандита. Ее бы тоже уже должно клонить в сои, но она слишком перевозбудилась за день, полный напряженных событий. Она осталась совсем без денег. Теперь у нее нет ли цента за душой. Все нужно начинать с нуля. Эта мысль больше всего угнетала Кристал. Казалось бы, в первую очередь нужно тревожиться о том, как выжить, чтобы потом можно было начать все сначала, но сейчас жизнь рисовалась ей в самом мрачном свете, дленная денег, скудного скарба, она чувствовала себя голой, беззащитной, хотя вроде бы сидящий рядом суровый, вечно о чем-то размышляющий мужчина опекает ее. Но, как выяснилось, особенно рассчитывать на поддержку Кейна не приходится. Он мог бы заставить бандитов вернуть ей деньги. Девушка в этом не сомневалась. Разбойники при его появлении разбегались по углам, как тараканы. И он доказал, что способен взять верх над Кайнсоном, чего тот явно опасается. И, тем не менее, Кейн остается в подчинении у главаря банды. А почему? Потому что он руками и ногами повязан с этой бандой, как и все остальные разбойники. Даже, пожалуй, в большей степени, чем все они.

Взор девушки упал на Кейна. Он смотрел на нее. Уж этого Кристал никак не ожидала. В отблесках угасающего костра его глаза не так пугали своей холодностью, черты лица смягчились, хотя он наблюдал за ней с каким-то странным напряжением во взгляде, словно не хотел глядеть на нее, но почему-то не мог заставить себя отвернуться.

Их взгляды встретились. Чем-то она пленила его. Казалось бы, какое дело разбойнику до ее прошлого, однако Кейна, похоже, оно заинтриговало, — судя по тому, как он настойчиво расспрашивает ее. А теперь еще и этот взгляд. Не исключено, что она нравится ему. С таким человеком, как Кейн, связываться, конечно, опасно — это все равно, что играть с огнем, — но если она завоюет его доверие, найдет трещину в его броне, тогда, может быть, ей удастся убедить его в своей правоте и он согласится помочь своей пленнице.

Кристал опустила глаза и заметила, что Кейн опять чистит свои револьверы. В этом деле он проявлял завидное усердие. Казалось, он только и ждет момента, чтобы испытать силу своего оружия. Остальные разбойники, должно быть, чувствуют себя не очень уютно, постоянно видя у Кейна в руках оружие, подумала девушка.

Она подошла к своему стражу и попробовала втянуть его в разговор.

— Ты столько внимания уделяешь своим револьверам. Наверное, они какие-то особенные.

— Миллионы людей имеют такие же, — как всегда, лаконично бросил Кейн и, приняв грозный неприступный вид, вновь сосредоточился на своем занятии, прочищая канал непомерно длинного ствола одного из револьверов.

— Такие пистолеты были у конфедератов, да?

— Да. — Кейн разобрал револьвер и посмотрел в дуло.

— Ты так заботишься о своем оружии. Я догадывалась, что оно у тебя с войны. Должно быть, эти револьверы тебе очень дороги.

Кейн, презрительно скривив губы, взглянул на девушку.

— В этих краях, миссис Смит, мужчина не дорожит оружием. Он — его раб. Просто я — очень усердный раб. Бот и все. — Он собрал револьвер. — К тому же «ремингтоны» — янки по боевым характеристикам гораздо лучше моих револьверов.

— Почему же, в таком случае, ты не достанешь себе «ремингтоны»?

На лице Кейна опять появилось презрительное выражение.

— Зачем они мне? Мертвецу один черт из чего его убили.

Кристал замолчала, не зная, что ответить на такое бесспорное замечание.

После довольно продолжительной паузы Кейн вдруг спросил:

Ты на что-то копила? — Он не смотрел на девушку, продолжая сосредоточенно чистить и смазывать маслом свой револьвер, словно ее и вовсе не было рядом. Но Кристал была уверена, что, если она не ответит ему, глаза Кейна немедленно обратятся в ее сторону. А она не хотела снова увидеть его гневный взгляд.

— Я преподавала в школе, хотела купить дом.

— Понятно, — отозвался Кейн; было ясно, что он не верит ей.

— Эти деньга оставил мне муж.

— Неправда. — Он поднял голову. — Зачем же, имея столько золота, продавать обручальное кольцо? — И улыбнулся. От его улыбки девушку пробрала дрожь. Кейн уличил ее во лжи, к теперь, что бы она ни сказала, он не поверит ее объяснениям. Поэтому Кристал решила ничего не говорить. Молчание — более достойный выход из глупого положения, чем неубедительные ответы.

— Ты ненавидела его, да? — спросил Кейн каким-то до странного умоляющим тоном.

Теперь уже Кристал отвела глаза.

— Я расскажу о своем прошлом только в том случае, если ты согласен мне помочь.

Кейн обвел взглядом спящих мужчин. Они храпели в унисон с уханьем совы. Потом его глаза опять остановились на Кристал. Казалось, он что-то хочет сказать, но почему-то не решается. Кейн вновь посмотрел на разбойников. Очевидно, он опасается, что кое-кто подслушивает их, притворяясь спящим, подумала девушка, и собралась было задать ему вопрос, но Кейн, запихнув в кобуру кольт, положил конец разговору. Он расстелил постель по другую сторону очага и жестом приказал ей укладываться.