Литмир - Электронная Библиотека
A
A

В курортных городах, кажется, всегда праздник, расслабляющий даже градоначальников, призванных строго блюсти закон.

По вечерам в ресторанах гремит музыка, курортники и приезжая публика веселятся, отводят душу. Но для этого нужны деньги, деньги, деньги! Добываются они разными способами. Их качество зависит от количества. За количеством гоняются многие в курортных городах. Трудно удержаться от этого в Сочи, Геленджике, Анапе.

Уже были проведены аресты работников Сочинского горкома и горисполкома, некоторых должностных лиц в Краснодаре, забили тревогу газеты о неблагополучном положении на Кубани, однако Медунов упорствовал, затеяв тяжбу с газетами, доказывая, что это отдельные свихнувшиеся личности, а не разложение кадров. Крайисполком не давал согласия на арест местных депутатов, на которых были возбуждены уголовные дела. Правда, прокуратура и следствие давали повод к сомнениям. Нередко следствие велось на крайне низком профессиональном уровне. К тому же действовали скрытые пружины и телефонное право, по которому арестованных освобождали из‑под стражи за «недоказанностью» преступления. Прокурор разводил руками, оправдывался: «Арестовали преступника, а не смогли доказать». Только на Кубани в камерах следственного изолятора устраивали новогодние елки с шампанским и коньяком, тюремщики приносили осужденным к высшей мере одежду и холодное оружие и даже выпускали из камер смертников. Многие материалы следственных дел указывали на срастание милиции и работников прокуратуры с уголовными элементами, тысячи дел прекращались без должного расследования с мотивировкой: «из‑за отсутствия состава преступления» с тем, чтобы снизить процент роста уголовных преступлений в крае, однако даже при таком искусственном занижении не удавалось спрятать то, что выпирало на поверхность. Можно было, конечно, ничего не замечать, уподобясь страусу.

Сергей Федорович обращался к секретарю ЦК Зимя–нину, ища у него защиту от необоснованных, как он считал, нападок журналистов. Михаил Васильевич каждый раз обещал разобраться, однако все шло своим чередом, газеты не сдавались, противостояние ужесточалось.

Еще в 1921 г. В. И. Ленин предупреждал: «Надо уметь признавать зло безбоязненно, чтобы твердо повести борьбу с ним». Недостатка в цитировании Ленина не было, а вот эти слова в докладах и выступлениях не приводились. А между тем накопление массы зла приближалось к критической отметке. Бурлило общественное мнение в Геленд- жике, ветераны готовы были выйти на баррикады. Изучение причин недовольства горожан вывело на коррупцию и взяточничество в системе торговли, на махровый бюрократизм властей и властного первого секретаря горкома КПСС Н. Погодина, возомнившего себя удельным князем в районе. Ни прокуратура, ни милиция не могли вскрыть преступный клан, захвативший трон в тресте ресторанов и столовых Геленджика, на котором царствовала Бородкина. Уголовные дела на нее прекращались и бесследно пропадали в прокуренных кабинетах, милиции. Поэтому следствие по уголовному делу на Бородкину — «Железную Беллу», приняло к своему производству Управление КГБ края.

На допросах Бородкина устраивала следователю концерты, давала путаные показания, что наводило следствие на мысль о преднамеренном сокрытии своего прошлого: происхождение, места и года рождения, родителей, близких родственных связей. В тумане была ее жизнь во время войны. Кто же она «Железная Белла»?

Удалось установить, что Бородкина, она же Король, Айзенберг, Крамская, Потапова Белла, а по паспорту Берта Наумовна, 1927 года рождения, в действительности является Брандой Наумовной, 1923 года рождения, еврейкой, что она весьма тщательно скрывала от окружения, утверждая, что она русская. Кочевала, не имела постоянного жительства, но большей частью жила в Одессе, задерживалась немецкой комендатурой, на допросах подвергалась истязаниям, однако была освобождена, устроилась или ее устроили в увеселительное заведение — кабаре, принадлежавшее румыну, сожительствовала с его соотечественником. Трудно было выжить еврейке в войну в Одессе. С этим нельзя было с ней не согласиться, но она выжила, несмотря на то, что немцы поголовно истребляли евреев. В поисках и добываниях средств к существо

ванию, как она показывала, приходилось разъезжать по оккупированной территории, бывать в разных городах.

Бородкина очень волновалась, теряла самообладание, когда следователь ставил ей вопросы о причинах задержания комендатурой, расстрела немцами или румынами ее мачехи и двоих малолетних детей. Она имитировала провалы памяти, то вдруг заявляла, что эс–эс никого не выдавала, признавалась в связи с румыном во время работы в какой‑то румынской оккупационной воинской части. Однако от подробностей уходила, что весьма затрудняло перепроверку ее показаний.

Настроение и поведение Бородкиной часто менялось. То она впадала в уныние и молчала, то играла роль невменяемой, то веселилась, разыгрывая сцену из периода службы в кабаре.

Однажды на допросе она решила удивить следователя тем, что в период оккупации со своим мужем якобы состояла в банде, занимавшейся грабежами и разбоем и поэтому приходилось выезжать на «гастроли».

Анализируя ее показания и некоторых свидетелей, у следователя возникали подозрения о ее сотрудничестве с немецкими и румынскими карательными органами. На эту мысль наводили и ее встречи с военным атташе посольства Греции в Москве и Риге, с бригадным генералом разведуправления Греции. Французские автотуристы предпринимали попытку получить информацию об обстоятельствах и причинах ареста Бородкиной через жителей Геленджика. В этой части многие вопросы остались не до конца выясненными, но они были сопутствующими, характеризующими личность Беллы. Что же касается системы взяточничества, по существу, ежемесячного обложения налогом своих подчиненных, торговых работников, то затруднений в документации у следствия не было. Бородкина не знала сколько у нее сберкнижек. У нее для памяти был список городов, в которых она разместила свои вклады. Изъятым у нее ценностям мог бы позавидовать ювелирный магазин. В тайниках откапывали стеклянные банки с «законсервированными» сторублевыми купюрами. Круг лиц, втянутых ею в свой клан, непомерно разрастался. Следствие забило тревогу. Уже более тридцати человек подлежали привлечению к уголовной ответственности и конца и края этому не было.

Казалось бы все это, разоблачение коррупции и взяточничества в Сочи, Геленджике, Кропоткине, в других местах

должны бы'ли насторожить и остановить многих от подобного промысла. Некоторое затишье наступило, но не надолго. Уголовная преступность на Кубани неудержимо ползла вверх.

Преуспевающие потомки Остапа Бендера парились в саунах, прохлаждались в море, загорали на сочинских пляжах, просчитывали ступеньки вверх по служебной лестнице.

28

Капитан турецкого судна «Камандана» — Энулу Сун- гора, выдавая по тридцать рублей матросам, сходившим на берег в Новороссийском порту, монотонно предупреждал не напиваться до потери сознания, а в случае конфликта с местными властями грозил сообщением хозяину судна и немедленным увольнением с работы.

Маловата сумма, конечно, если учесть, что теплоходу придется стоять у причальной стенки несколько дней, может быть даже целую неделю, а то и больше, и на последующие выходы в город денег не останется.

Матрос Исмаил Сари со своим дружком, сойдя с трапа, сразу направились в бар ресторана «Бригантина» и там в один присест оставили все деньги. Они не только пили понравившуюся им «Столичную», но и присматривались к шнырявшим длинногривым парням, назойливо пристававшим к иностранцам. Один из них на ломаном английском спросил, нет ли у них валюты. У Исмаила Сари было всего пятнадцать долларов, но он их не собирался продавать, а вот привезенный им товар предложил купить. По жесту Исмаила, изображавшего курильщика, покупателю не трудно было догадаться, что у того есть наркотики. Договорились встретиться на следующий день в баре.

45
{"b":"187814","o":1}