– Как все это не вовремя, – пробормотала она и добавила уже отчетливо, обращаясь к Маше: – Найдутся твои друзья. Смотри сама не потеряйся. – Отстранила ее рукой и пошла к ребятам.

Они быстро договорились и распределили, кто и что будет делать. Виктор собрался на станцию встретить девушек и заодно поискать Илью с Пашей. Сама Анна сказала, что пойдет по проселку, мало ли, возможно, ребята решили дойти до шоссе, хотя это далеко. Выяснилось, что никакой там опасности нет, дорога идет по холмам, а не через болото. Егор вызвался ее сопровождать. Наташа, казалось, не возражала. Но едва Маша подала голос, чтоб напроситься с ними, ей категорически отказали.

Во-первых, у нее нет подходящей одежды и обуви, во-вторых, она будет мешать, а в-третьих, кто-то должен остаться дома, не оставлять же Наташу одну.

Маша сникла и смирилась.

Когда ребята разошлись, было около шести вечера.

Наташа и Маша сели у разных окон и стали молча ждать.

Илья никак не мог догнать друга, потому что Пашка не пошел на станцию, он решил добираться на попутках. К тому же в первый момент он был настолько зол, что вообще не соображал, куда и зачем идет. Только потом, шагая по раскисшей проселочной дороге, он подумал, что поступил правильно, как ему тогда казалось.

Он рассудил логически: если в деревню приезжают на машинах, то дорога существует, и вполне сносная, а значит, гораздо удобнее идти по ней, чем снова плутать по лесу. К тому же если повезет и он сразу поймает попутку, его подбросят до какого-нибудь нормального населенного пункта, откуда ходит в Москву автобус, или опять-таки он окажется на станции, сядет на поезд, который домчит его за три часа, а не за шесть, как электричка.

Сначала он шагал бодро, подгоняла колючая злость. Что себе позволяет Наталья! Кто она такая? Старшая сестра Ильи – ну и что! Он – Паша, вовсе не ее покладистый мелкий братец, а человек вполне самостоятельный. К тому же он приехал в гости по приглашению друга! И имел полное право быть недовольным – обещали одно, а на деле – совсем другое. Скука смертная! Скулы сводит от них от всех. Туда не ходи, это не трогай, сюда не смотри. Компьютера нет, погода отвратная! А лучший друг ведет себя хуже бабы! Вчера ни с того ни с сего заявил, что Машка, оказывается, чуть ли не его девушка! Он че, ее купил? Интересно, он саму Машку спросил, что она по этому поводу думает? Нет, не спросил, и не спросит, потому что трус! Дураку понятно, что Маша выбрала его – Пашку. Он веселый, незанудный, знает, как себя вести с девушками, и вообще, он ничего так… клевый. Многим, между прочим, нравится. А ему нравится Машка. Они давно дружат, он привык к ней, она прикольная.

При воспоминании о Машке Паша расстроился. Почему она осталась? Не послушала его, не пошла с ним? Из-за дождя, наверно. Ну да… – Он втянул голову в плечи и встряхнул отяжелевший от воды рюкзак. Ей было бы тяжело. Он представил, как промокшая тоненькая Машка бредет за ним, оскальзываясь на раскисшем грунте, и вздохнул. Погода не радовала, Машка осталась в деревне, а ему еще шлепать по грязи пару десятков километров.

Дорога взобралась на холм, слева лес уходил в распадок, Пашка знал, там – болото и кладбище. Где-то здесь они с Машей выбрались на дорогу, и он подарил ей гребень. Пашка улыбнулся, вспомнив, как смешно Машка ругается, как будто взрослая. Сначала потребовала выбросить палку, потом – помыть руки. После кладбища – обязательно! Ничего нельзя приносить с собой! Смешная такая… Нет, руки он мыл дома…

А палка, кстати, была вполне себе удобная. Сейчас бы пригодилась. Пашка остановился и внимательно осмотрел траву на обочине, он помнил, как отшвырнул палку в сторону, она улетела с дороги, значит, до сих пор валяется здесь, если никто не подобрал. Да кто тут подберет, кому она нужна.

Палка лежала под деревом. Пашка поднял ее, осмотрел еще раз. Отличная палка! Не гнилая, ровная, гладкая, как будто ее отполировали, а на конце такой набалдашник, совсем как рукоятка у трости.

Пашка крутанул палку в руке, примериваясь, схватился за рукоять, пристукнул по размокшей земле, засмеялся.

Ему показалось, что идти стало значительно легче, палка показала себя великолепной помощницей, она как будто прокладывала дорогу, указывала, куда ступать, где тверже почва. Пашка приободрился и даже стал насвистывать.

И вдруг впереди – море разливанное, огромная непроходимая лужа, ни пройти, ни проехать. Пашка остановился в замешательстве, не вброд же идти. Хоть и промок он основательно, все же его кроссовки хранили хоть какое-то тепло, да и кто знает, что там в этой луже, может, яма глубокая, вот вода и скопилась. Пашка огляделся и увидел слева колею, видимо, до него кто-то уже объезжал препятствие.

Пашка удовлетворенно кивнул и свернул налево.

– Нормальные герои всегда идут в обход, – пропел он, шагая по вполне укатанной колее. Крюк оказался больше, чем предполагал Пашка. Объезд забирал левее и левее, он разветвлялся, кое-где совсем исчезал, и Пашка вынужден был останавливаться и прикидывать: куда дальше?

Пора бы ему уже выбраться на дорогу, но дорога куда-то подевалась, а вместо колеи попадались лишь узенькие тропки, едва заметные, почти нехоженые.

– Куда меня занесло? – бормотал Пашка, топчась на месте. Он пробовал тростью грунт вокруг себя и чувствовал, как глубоко уходит палка в землю, каждый шаг теперь давался ему с трудом, почва под ногами колыхалась, сочилась черной влагой, приходилось постоянно примериваться, прежде чем шагнуть.

Промучившись с час, Пашка сообразил, что попал в болото, но как? Он ведь шел все время по холму… Или? Проклятая колея обманула и вместо того, чтоб обогнуть лужу, привела в болото. Получилось так, что он, не заметив, спустился в распадок. Пришел в самое болото, но ведь за распадком должен быть подъем на другой холм, а вместо этого вокруг, куда ни глянь – зеленые кочки, мелкая поросль и темные озерца.

Пашка приуныл. Но быстро взял себя в руки, он не умел долго унывать. Место топкое, следы видны, он вернется по ним туда, где суше, и снова поднимется на холм. Только надо поторопиться, пока еще светло.

Он повернул назад и попытался рассмотреть среди болотной травы отпечатки своих следов. Вроде бы заметил выемку, ткнул в нее палкой, шагнул и провалился по колено. Чертыхаясь, стал вытаскивать ноги и чуть не утопил кроссовок.

Между тем стремительно темнело. Вечер наступил неожиданно, без предупреждения. Пашка, барахтаясь в болотной жиже, кое-как добрел до ближайших зарослей. Болото то и дело распахивало жадные окна, хлюпало, чавкало, предвкушало.

– Не дождешься, – зло цедил Пашка, цепляясь за ветки кустарника и помогая себе палкой. Он выбрался на небольшой островок, здесь вроде было не так топко. Но долго на одном месте не устоять, затянет. Куда же идти? И как выбираться?

Он переступал с места на место, не решаясь уйти с островка, мокрый рюкзак оттянул плечи, в кроссовках хлюпала вода. Пашка начал замерзать.

Невольно пришла мысль о том, что сейчас в избе, наверно, тепло, топят печь, развесили сырую одежду на просушку. А сами пьют горячий, пахнущий травами чай. При воспоминании о чае стало совсем невесело.

Что же, они и не подумают, где Пашка, что с ним? Вот так запросто – ушел, и забыли. И правильно, нечего ему было выделываться, строить из себя. Сам дурак.

«Может, все-таки звонили?» – Пашка спохватился, достал из промокшего кармана джинсов телефон, с надеждой взглянул на дисплей и… сплюнул от досады. Батарея разрядилась. Потыкал для верности на все кнопки. Никакой реакции.

Н-да, положение… Ну и как теперь сообщить о себе? Как выбраться? И ведь что самое смешное, он где-то совсем недалеко от деревни. Ведь они с Машкой вчера тут были, на этом самом болоте…

Стоп! А это что там? Пашка всмотрелся и обмер. Его окружали черные навершия сгнивших крестов. Они стояли покосившиеся, поваленные, почти целиком ушедшие под воду – деревенское кладбище.