Он моргнул, кресты не исчезли. Он мог бы поклясться, секунду назад их тут не было, или его тут не было, но в то же время он по-прежнему стоял на топком островке среди зарослей ивняка, он видел все эти кочки, жадные окна, траву, ряску, больше ничего. Кресты словно выросли из болота, как грибы, нет, не как грибы, они восстали из трясины в одно мгновение.

Пашкина спина покрылась мурашками, по позвоночнику пополз ледяной ужас.

– Ребята, – забормотал он, – я… я ничего такого, что вы в самом деле…

Трясина вздрогнула, раздался утробный низкий звук, словно там, глубоко на дне, тяжело перевернулся и застонал некто гигантский, жуткий, древний.

Вскрикнула неведомая птица, пронеслась над самой Пашкиной головой, бессмысленно колотя по воздуху заполошными крыльями.

– А! А! – послышалось сразу несколько перекликающихся голосов. И над черными крестами вдруг вспыхнули и поплыли голубые огни.

Болото вспучилось, пошло бугриться пузырями, зашевелились кресты, приподнялись, и Пашка от ужаса упал на колени, ноги не держали.

Он выронил свою такую удобную палку-трость, а та, изогнувшись упругим телом, подняла узкую голову и уставилась на Пашку немигающе, зашипела злобно.

Пашка обмер и закрыл глаза.

– Эй, – услышал он женский голос, и этот голос показался ему уж совсем нереальным, невозможным в том месте, где он оказался, в месте, где сами собой ходят могильные кресты, где палки превращаются в болотных гадюк, а из трясины тянут свои окостеневшие руки давно сгнившие мертвецы.

– Парень, я к тебе обращаюсь, – голос звенел и наливался насмешкой. Пашка неуверенно открыл глаза, опасаясь снова увидеть перед собой узкую змеиную голову. Змеи не было. Зато была девушка.

Девушка стояла неподалеку, буквально в нескольких шагах. Он почти не различал в сумерках, но это точно была девушка, голос молодой, и силуэт стройный. За ее спиной угадывались очертания могильных крестов, но они уже не светились.

– Чего сидишь? Вставай давай, – потребовала незнакомка. Пашка застыдился и постарался как можно легче подняться с колен, он даже сделал вид, что отряхивает насквозь промокшие джинсы.

Ты как здесь очутился? – Она усмехнулась, Пашка услышал. Решил не врать, кто бы она ни была, но ведь человек же? Человек или нет? И что там за грибы они сегодня утром ели? Пашка в грибах вообще не силен, сказали – лисички, он и поверил. Все ели, он тоже ел, с гречкой вкусно. А может, это поганки были? Галлюциногенные какие-нибудь. Налопались, теперь колбасит. Это бы все объяснило…

На всякий случай Пашка решил рассказать все, как было:

– Заблудился, хотел обойти лужу на дороге, вроде там объезд был, но вместо дороги как-то сюда пришел…

– Бедолага, – голос прозвучал почти сочувственно. – Да куда же ты в такую непогоду направлялся? Да еще на ночь глядя?

– Ну, мы там это… с друзьями поссорились, в смысле поспорили… вот я и… – он махнул рукой, не зная, что еще говорить. – А ты, то есть вы… – он запнулся, – ну, вы местная?

– Местная, – тихонько засмеялась девушка. – Вот, потеряла одну вещь, пришлось искать…

– Нашли? – вежливо поинтересовался он.

– Нашла.

– А то я мог бы помочь…

– Ты уже помог, – ответила она, и снова в ее голосе прозвучала то ли скрытая насмешка, то ли угроза.

– А… – протянул он, сделав вид, что понял, – теперь домой пойдете?

– Нет, мне еще рано.

Пашка растерялся:

– Я просто хотел выбраться отсюда, подумал, может, нам по пути?

– Забавный, – расхохоталась незнакомка, – хочешь меня проводить? – И вдруг оказалась рядом, близко-близко, лицо узкое, синеватое, черные провалы вместо глаз, черные губы раздвинулись, открывая пасть, полную длинных, острых, как иглы, зубов.

Пашка заорал, заверещал как резаный, сам от себя не ожидал. Пасть с лязгом захлопнулась, синеватое лицо отпрянуло, существо резко повернулось, тряхнуло длинными зеленоватыми волосами.

– Пашка-а! – донеслось издалека.

– С тебя причитается, – свистящим шепотом произнесла монстриха выхватила из-за спины Пашкину палку и погрозила ею, палка изогнулась, обвила синюю жилистую руку, зашипела ничуть не хуже своей хозяйки, потом монстриха подпрыгнула, взлетев довольно высоко, тут же среди трясины разверзлось водное окно, в него монстриха и нырнула, беззвучно войдя в воду, лучше любой олимпийской чемпионки.

– Пашка-а! – голоса приблизились.

– Ребята, я здесь! – рыдая во весь голос, заорал Пашка.

Когда Анна и Егор нашли его, он не смог говорить, только всхлипывал и размазывал по лицу грязь.

Егор обругал его, Анна молча взяла за руку и повела прочь из трясины по одной ей известной тропе. Как ни старался Пашка, а слова не складывались во фразы, и он никак не мог рассказать о том кошмаре, который только что пережил.

– Наташ, сколько времени прошло? – в который раз спросила Маша.

– Не знаю, – с досадой ответила она. – Посмотри на часы.

Маша посмотрела. Уже поздно. Ребята должны были давным-давно вернуться.

– Не понимаю, может, случилось что-нибудь. – Маша с надеждой взглянула на Наташину спину. Наташа, не оборачиваясь, невнятно бросила: «Не нагнетай».

– Я же не специально, – сидеть молча и пялиться в темное окно Маша больше не могла. Она схватилась за телефон и начала по очереди обзванивать Илью, Анну, Пашку. В ответ неизменно получала «аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети…».

– Издевательство какое-то! – бормотала она. – Наташ, попробуй ты позвони, а?

Наташа молча достала трубку, вызвала, раздраженно набрала текст эсэмэс и отправила каждому.

– Когда-нибудь они это получат, – объяснила Маше. – Знаешь, если бы они могли позвонить, то позвонили бы. Мы просто бессмысленно суетимся.

– Ничего подобного! Мы используем все наши возможности! – вспылила Маша. – Если ничего не делать, а только оправдываться, то ничего и не получится!

– И что ты предлагаешь?

– Я еще не придумала, – с вызовом ответила Маша, – но я все время думаю, например, что, если нам пойти и поднять всех, кто есть в деревне?

– Кого? – невесело усмехнулась Наташа. – Трех полуживых старушек?

– Неправда! Вовсе не полуживых! Мы с Пашей видели старушку, она была вполне еще живая, и других жителей видели, у одного забора даже машина стояла.

– Маш, чем они нам помогут? – устало спросила Наташа.

– Я не знаю, – воскликнула она, – но попробовать стоит. У нас случилась беда, пропали два парня, заблудились, попали в капканы, утонули, мало ли что! Давай позвоним в МЧС, вызовем вертолет, команду спасателей, они прочешут лес…

У Наташи побледнело лицо, и она произнесла тихо, но очень разборчиво:

– Непременно вызовем. Но я очень надеюсь, что до этого не дойдет.

– И чего же мы ждем? – так же тихо и разборчиво переспросила Маша.

– Мы ждем, когда вернутся Анна и Егор.

Маша встала с табурета и прошлась по комнате. От возмущения ей не хватало воздуха.

– Я выйду, – бросила Наташе. И не слушая ее, выбежала в сени.

В сенях сырость ощущалась еще сильнее, чем в горнице, там было душно, а здесь холодно. «Надо на улицу», – подумала Маша, подходя к двери.

Она откинула засов, дверь, скрипнув, отворилась… В нос ударил сильный гнилостный запах протухшей рыбы.

Маша столкнулась с ней лицом к лицу. Русалка стояла за дверью, словно знала, ждала, когда же Маша откроет.

Синеватое нагое тело, чуть светящееся в темноте, все облепленное мокрыми длинными волосами или водорослями, не поймешь. Длинные гибкие руки, одной русалка сразу же вцепилась в дверь, другой медленно поманила Машу.

Узкое лицо, черные провалы вместо глаз, черные же губы.

У Маши отнялся язык и подогнулись колени. Она не могла ни отступить назад, ни крикнуть Наташе.

– Отдай, – услышала она. Русалка не произнесла ни звука, «отдай» прозвучало прямо у Маши в голове.

«Ей нужен гребень», – Маша догадалась почти сразу, ей вспомнился и рассказ Анны, и ночной кошмар, только теперь она понимала, что ее сон на самом деле был вполне реальным, русалка пришла второй раз, пришла потому, что Маша сама ее позвала. Но ведь она же не хотела, не думала, не верила!