— Да, а ты тот, кто проклял меня и обрек на это, — ответил Валлерой, думая, понял ли проводник, что он сказал. Слово «шидонн» означает смерть от истощения; «шедони» — это казнь истощением — за нарушение закона. «Я нарушил какой-то важный закон Фаррисов, и ты казнишь меня за мое сочувствие, за то, что я джен». Но на этот раз он ничего не сказал, помня тот последний раз, когда поделился своими «болезненными» чувствами с Клидом. — Прости. Но я не могу приказать себе не любить ее.

— Но ты по крайней мере сам это понял. И это хорошо… Хью… ведь столько лет после Эйши…

— Но я никогда не думал, что это произойдет у меня с женщиной саймом. И не могу даже определить, чувствует ли она то же самое.

— Когда наступит время, она сама тебе скажет. Но что ты будешь делать, если…

— Не позволю ей пытаться получить от меня передачу.

— Я не сомневаюсь в твоих способностях, — ответил Клид. — Ты прекрасно себя держал после того, как понял, что происходит. Поэтому сегодня вечером я доверился тебе. Но она рассказала мне, что ее кошмары сосредоточены на тебе. И худшие из них те, в которых ты сайм, а она джен, и ты нападаешь на нее, чтобы убить. Бодрствуя, она может думать лишь о том, чтобы быть с тобой. А ты знаешь, каково быть джанктом, прошедшим разъединение?

— Под угрозой ее решение, принятое при разъединении. Она боится нападения джена, а отсюда один шаг до нападения на дженов. — Валлерой говорил, как теоретик, но видно было, что он глубоко потрясен. Когда он ее сегодня окликнул, то был уверен, что не затронул ее системы. «Я ведь ее чувствовал!» — Если у нее такие кошмары относительно меня, должен признаться, что допустил в Кеоне серьезную ошибку. Чем я могу ей помочь?

— Не знаю. Не могу допустить, чтобы она стала джанктом: преемница Зелерода снова становится джанктом! И ты ведь знаешь, что она не сможет жить джанктом.

Наступила очередь Валлероя отвести взгляд и попытаться успокоить дыхание.

— Я лечил ее, потому что думал, что она умрет. Я не мог потерять ее.

Клид испустил дрожащий вздох.

— Ни о чем не могу думать.

Валлерой в приглашающем жесте протянул ему руку.

— Почему такое всегда происходит перед нашей передачей?

Щупальце обвилось вокруг его пальцев, притянуло ближе.

— Состояние Эдивы слегка напоминает состояние Амоса перед тем, как он оставил и общину и бежал с Энид. И в том, как умер Амос, было что-то… Я злиннил это и раньше, но никогда не придавал ему особого значения. — Клид покачал головой. — Мы так многого еще не понимаем. Если мы научимся распознавать таких особо чувствительных ренсаймов, то научимся и оберегать их.

Валлерой был глубоко тронут: несмотря на свое состояние, несмотря на потребность Клид способен думать о других. Если кто-то и способен превратить любимую мечту Валлероя в реальность, то это Клид. А взамен он просит лишь о прикосновении, о поддержке и о селине, от которого так хочется избавиться Валлерою.

— Не делай этого, — предупредил Клид, — если не способен идти до конца.

Они пошли по протоптанной тропе к громаде Древних развалин, которую использовали как экран селинового поля.

— На каждом виде человеческих отношений должен был ярлычок с ценой, — заговорил Валлерой. — Я по-прежнему считаю, что мы должны создать мир, в котором саймы и джены могут свободно выбирать взаимоотношения друг с другом. Свобода выбора включает в себя и риск неудачного выбора, но отрицать эту свободу значит отрицать человечность.

— Если бы мы нашли способ оценивать эти риски до того, как идти на них… — Клид задумался. Потом сказал: — Помоги мне с Эдивой, и, может быть, мы вдвоем найдем такой способ.

Как всегда, мысли Клида захватили Валлероя. Между ними такое ощущение родства, что непонятно, как они могут утрачивать такое единство. «Передача будет великолепная».

Райза глубоко выдохнула, когда резкий всплеск интила исчез за развалинами Древних.

— Серджи, оставь чай здесь.

Серджи поставил котелок на камень у прикрытого валежником костра, на котором готовили пищу.

— Ты сказала, что у тебя вторая вахта.

Райза не могла не заметить его разочарования.

— Да. Первая вахта Клида. Он скоро вернется, и ему понадобятся чай и еда.

Нейгер Серджи дрожал от возбуждения.

— С их стороны безответственно так надолго откладывать передачу.

Райза вытряхивала свой спальный мешок.

— Клид в Конаве был очень занят, на него круглосуточно работали семь секретарей. Надеюсь, потребность и связанная с ней депрессия не сказались на его решениях. Почему я не могу полностью доверять ему?

— Он невероятный проводник — как положено Фаррисам.

— И ты это заметил.

— Ревнуешь? — насмешливо спросил он, снимая рубашку.

Она и сама спрашивала себя, не является ли ее реакция на Клида проявлением простой ревности сайма. Клид — первых из известных ей проводников, способный привлечь такого товарища, как Серджи. «У нас с Серджи гораздо больше общего».

— Нет, — ответила она, глядя, как он раздевается. — Но если будешь очень стараться, можешь вызвать у меня ревность.

— Я пошутил.

— Знаю, — ответила она и тоже принялась раздеваться. — Но будь осторожен. Не хочешь поплавать — в темноте?

— У бедной Ленис случится припадок.

— Она к этому привыкла. К тому же я не злинню никого, кроме нескольких животных, которые хотят пить и занимаются своими делами.

Клид налил себе и Валлерою горячий трин-чай.

— Райза, как всегда, очень заботлива и предусмотрительна.

У огня ждали также хлеб и бобы. Валлерой с благодарностью отпил горячий напиток. Он чувствовал себя так, словно наступил рассвет с поющими птицами и смехом повсюду. На самом деле была глубокая ночь, на небе стоял узкий полумесяц.

— Мне казалось, Райза должна была дежурить.

— Она и дежурила до нашего возвращения.

— О. — Судя по виду Серджи сегодня утром, они должны себя чувствовать так же, как он. — Да, с тобой хотела поговорить Ленис. — Клид начал вставать, но Валлерой его опередил: он знал, что если Клид сейчас уйдет, то так и не поест. — Схожу приведу ее.

Ленис он нашел у сторожевой линии. Она разговаривала с Дзифом. Дзиф посмотрел на Валлероя и улыбнулся: почувствовал его состояние после передачи.

Ленис, ренсайм, также не могла не заметить, насколько понизилось поле Валлероя. Она спросила:

— Клид готов со мной поговорить?

— Готов для этого оставить свою первую еду за несколько дней.

Она встала.

— Пойду туда.

Дзиф поднялся, чтобы вместе с Валлероем пойти за ней, но Ленис остановила мужчин.

— После того как мы поговорим… что ж, может, я посмотрю, на что способен проводник после передачи.

— Бывают времена, — сказал Дзиф, — когда присутствие товарища нежелательно. Пожалуй, посплю.

Валлерой пожал плечами и направился к костру людей из Дара.

Эдива стояла, обнимая за талию джена по имени Дазул амбров Дар. Они с еще одним жителем Дара окружали двух саймов. Между ними на земле лежали две длинных палки. Но вот они одновременно схватили эти палки и стали без всякого ритма бить по земле. Один из саймов босиком подпрыгивал, избегая ударов палкой.

Тем временем два других сайма бросали дугой пять блестящих ножей над головой танцора. Щупальца танцора метнулись над головой и схватили нож. Танцор выпрыгнул из круга, и все зааплодировали.

Валлерой понимал, что нужно незаметно удалиться и оставить Эдиву с ее партнером по передаче, но тут она повернулась, увидела его и улыбнулась. От этой улыбки у Валлероя ноги в коленях ослабли. А Эдива прыгнула в круг, к бьющим палками саймам, под дугу из ножей.

Валлерой, опасаясь нарушить ее сосредоточенность, с трудом сдержал испуганный крик. Если она пропустит удар, эти палки сломают ей лодыжку. Впрочем, Дар специализируется на боевых искусствах, и для бойцов это детская игра.

«Но Эдива выросла в городе джанктов под хлыстом мастера».