– Может быть, и так. Но какой смысл им тянуть время? Вы чуть-чуть сдвинули сетку координат, и они сразу испугались. Это я еще понимаю. А дальше?

– А дальше, пока мы перекидываемся с червями словами, ничуть не доверяя друг другу, Бессмертные пытаются, например, перекрыть доступ сигналов с планеты, чтобы лишить нас нового оружия. Как тебе предположение?

Барон замолчал, так же как и Балу, глядя сейчас на светящийся сенсор. Наверное, из-за того, что сенсор являлся одним из очень немногих элементов панели, он и притягивал к себе взгляды. А Джокт тем временем готовил следующий информативный пакет. При этом он учел все только что сказанное его друзьями и одновременно в очередной раз попытался разузнать хоть что-то о самих Бессмертных. То, что может быть признано информацией высшего приоритета.

– Мы не хотим использовать оружие вашего настоящего врага, но если вы попробуете повредить это оружие, то используем обязательно. Мы не готовы уйти, но уйдем. Сначала – один корабль. Он должен попасть… – Джокт оглянулся на Барона, и тот подсказал: «К Крепости! Давай к Крепости!» – Должен попасть к звездной системе Капа Струны, – завершил Джокт.

– Если они все время ведут активный перехват переговоров в эфире, значит, должны знать, что я имею в виду старушку «Австралию», – пояснил Джокт, отправляя пакет. – А мы посмотрим, как они отреагируют на Капу Струны, признают, что знакомы хотя бы с нашими названиями созвездий, или нет. В любом случае, у нас появилось еще шесть минут. Что бы там ни планировал кто-то сделать, время работает сейчас не только на Бессмертных.

Исследователи, посовещавшись, наконец-то определились с необходимыми специалистами и заявили Балу, что им потребуется несколько помощников – операторов, хотя бы один специалист, работавший с лингватором, а лучше – двое таких специалистов, и физик – высокотемпературщик со своими приборами.

– Здесь вполне могут использоваться сверхпроводники, действующие в сверхвысоких температурах, значит, нужен кто-то, кто сможет просчитывать параметры…

– Офицер двигательного поста подойдет? – предложил Балу.

Инженер пробурчал что-то насчет науки в погонах, но все же согласился.

– Пусть будет офицер. Только не флаг-адъютант, а двигателист, лучше всего, получавший образование в гражданском университете.

Настала очередь Балу выражать недовольство. Он высказался по поводу мест для пристраивания избалованных сынков, а Джокт, вспомнивший рассказ Эстелы о ее перспективе стать только оператором низшего звена, согласился.

В конечном итоге сошлись на том, что времени все равно в обрез. Ближайший двигателист находится на «Августе», а где он там получал образование и чем реально может помочь, станет ясно только с его появлением.

– Еще нам нужен хотя бы один оптик, пара специалистов по катализу квазаров, – их можно вызвать или с орбиты, потому что на мониторах одни из лучших таких спецов, – нехотя признал исследователь, – или же поискать среди артиллеристов линкора.

– А они здесь зачем? – удивился Балу.

– Потому что речь идет об управлении потоком частиц. И я бы очень хотел, чтобы в момент, когда у нас получится выплеснуть такой поток, рядом находился хоть кто-то, кто смог бы подсказать, как эти частицы себя поведут.

– Тогда вам нужен еще и фотометрист, и спец по жестким излучениям… Тут, скорее всего, подойдет офицер по системам защиты. Потом – фотонщики, нейтронщики, гравионики… Давайте сразу пригласим целый университет. Чтобы не мучиться!

– Не надо сарказма. Нам нужен результат, а не дилетантство! – заявил исследователь. – Иначе ничего и не получится.

– Получится, – убежденно ответил Балу, – должно получиться. Только не нужно желать невозможного и ждать помощи с орбиты. Вы сами – с инженерной станции? Специалист по компьютерному анализу? Вот и подумайте, сколько еще специалистов имеется на станции. Подумайте, сколько офицеров на «Августе», даже не имея сертификатов и элитного образования, каждый день управляются со всевозможной аппаратурой… Найдите, наконец, самого везучего палубного матроса, который сможет наобум решить все наши проблемы, просто нажав проклятые нужные сенсоры! И я очень прошу, давайте перестанем наконец заниматься самолюбованием. Больше вы не услышите сарказма, будем делать одно дело. Договорились?

– Еще хочу гравискутер, кредитку и трех блондинок, – все же не сдержался Балу, когда исследователь удалился, чтобы передать штурмовику, поддерживающему связь с транспортом и линкором, все данные о необходимых специалистах и исследовательском оборудовании.

Потом майор вызвал проводника – лейтенанта, объяснив новую задачу.

– Если ты потеряешь по дороге хоть одного яйцеголового, без которого нам не оживить эти железяки, сам будешь ковыряться вместо него в схемах. Понял? Делай, что хочешь, хоть на спине их тащи, но чтобы дошли все! С платформами не мучайтесь, не пройдут они в лабиринте. Что там еще? Не угробьте в зубастой трубе приборы. Сразу проверь, чтобы по размерам все подходило. Насчет светового поля… Я тут подумал, а может, стоит отрегулировать скафандры на жесткий режим? Будут шагать, как роботы, что бы им не померещилось.

– Неделя в лазарете с вывихами конечностей, – позволил себе короткую реплику лейтенант.

– Хоть две недели! Хоть год! Важно, черт побери, чтобы они оказались здесь, в бункере, и были способны соображать. С вывихами или без вывихов – зато живые! Все. Скафандры выставляешь на жесткий режим.

– А что делать нашим, которые снаружи держат периметр?

– Пусть остаются на местах. Попутно подкиньте им боеприпасов, неизвестно, чем тут все закончится.

– Принято, ком! – Лейтенант возглавил отряд в двадцать человек и, отбиваясь от насевших со всех сторон исследователей, которым в последний момент вспоминалось еще о каких-нибудь необходимых вещах, что нужно доставить в бункер, ушел в лабиринт.

Прежде чем продолжить разговор с Джоктом, Балу многозначительно скосил глаза на маковое зернышко видеочипа, уютно пристроившееся возле основания шлема, а после, отодвинувшись, так, чтобы не попасть в поле зрения видеочипа, что имелся у Джокта, аккуратно ковырнул пальцем в перчатке, отключая звук. Джокт понял и проделал то же самое со своим видеочипом. Запись продолжалась, но теперь они могли чуть-чуть поговорить конфиденциально, хотя каждый понимал, что потом это временное отключение записи звука вызовет немало вопросов.

– Джокт, как ты думаешь, чего от тебя добиваются Бессмертные на переговорах? И почему пожелали вести разговор именно с тобой? Неужели, это так важно для них – твой поступок и спасшийся транспорт? Мне кажется, если мы не поймем, – тут он поправился, – ты не поймешь причину, все эти разговоры попросту лишены смысла. А вот в штабе кое-кто приготовит тебе по этому поводу не самый ласковый прием…

– А сам ты как считаешь? – вернул вопрос пилот.

– Не думаю, что им требуются твои признания в любви ко всему червеобразному. Возможно, Бессмертные изучают твое мышление…

– Зачем оно им?

– Чтобы понять, в какой ситуации должен оказаться пилот «Зигзага», что должно происходить с этим пилотом, чтобы он вот так, как ты, не стал расстреливать транспорты.

– Это если меня действительно отличают, как человека, не нажавшего на гашетку.

– Разумеется. Пока можно отталкиваться именно от этого признака. Тем более, такая причина самая очевидная. Итак, что ты скажешь насчет скрытой формы изучения твоей психики, мыслей, чего там еще можно исследовать по голосовым сообщениям, для массовой переориентации наших истребителей в пилотов-миротворцев?

– Вряд ли. Все, что случилось тогда, – слишком мелкий эпизод в сражении. Кстати, ничего мне не помешало больше никого не пощадить. Меня смущает наше незнание того, насколько хорошо осведомлены Бессмертные о каждом пилоте истребителя. Как они меня вычислили, например?

– Уместнее был бы вопрос – зачем они вообще тебя вычисляли? А все остальное – имя, порядковый номер, позывной звездолета…