Ну, кто же не слышал легенду земного музэкшна? Джокт сам с удовольствием прослушивал старые записи этой группы. Если включить рекордер на полную громкость (а на меньшей громкости эту группу нет смысла слушать), и рекордер — не какая-нибудь дешевка, а самый настоящий «Спринт», с эффектом внутреннего звучания, то не только до «Омов», — вообще ни до чего дела уже не будет.
— Потом выявлено еще несколько случаев. Все они происходили в разных Приливах, в разное время и с абсолютно разными людьми. Теперь вот — ты. Один из множества пилотов группы, прошедшей одним Приливом. Единственный из них... Так что не взыщи, но помимо беседы тебе придется пройти несколько тестов. О, ничего особенного! — Заметив, как встрепенулся пилот, медик поспешил его успокоить: — Не будет никаких наведенных реальностей и программ-провокаторов...
Значит, он все знает, понял Джокт и почему-то впервые за время разговора ощутил неприязнь к собеседнику. Но тут же справился со своим чувством, гадая, что знает о нем тот, другой, «жаждущий пообщаться». Офицер особого отдела.
— С тебя снимут энцефалограмму головного мозга, прогонят несколько комбинаций раздражителей, определят точные параметры слухового аппарата и так далее. С этими тестами справится любой медик-универсал, я тебя не буду торопить, можешь даже пройти обследование в своей Крепости. В любое время, но только обязательно перед следующим вылетом... Ты уж прости за откровенность, пилот...
Потом, к удивлению Джокта, с ним беседовал офицер технического отдела. Он был невероятно сух в разговоре, сразу было заметно, что этот человек привык больше общаться с приборами, чем с живыми людьми. Воды он не предлагал, постоянно что-то записывал в блокнот и даже не смотрел в глаза. Еще у него имелась странная привычка употреблять в разговоре слово «замечательно!». К месту и не к месту.
— Каковы примерные угловые размеры увиденного вами корабля?
— Не могу сообщить, я увидел только его часть, к тому же, слишком близко, чтобы судить о полных разме...
— Замечательно! Имелось ли на корабле какое-нибудь вооружение?
— Не могу сообщить. Надстройки какие-то были, вот только не знаю — боевые, или...
— Замечательно! Скорость движения?
— Чья?
— И ваша тоже!
— Стандартная — подлетная к Приливу.
— Замечательно! Скорость другого корабля?
— Сравнимая с моей... Мы ведь находились в Приливе! А там все движется, будто одинаковые лодки в одной реке.
— О! Вообще замечательно! Курсовое направление другого корабля?
Тут техник оторвался наконец-то от блокнота и посмотрел на Джокта, выжидая.
Джокт сам поразился собственной недогадливости. Конечно же! Об этом и нужно было в первую очередь указывать в рапорте! Курс другого звездолета, «летучего голландца», как назвал его медик, пересекал курс «Зигзага» почти на перпендикуляре к левому борту. Значит, тот корабль, если, конечно, принять за аксиому, что он не плод галлюцинации, двигался черт знает откуда и черт знает куда, пересекая направление Прилива, идущее, как известно, единственно от точки входа к точке выхода!
Сразу же Джокт вспомнил, что помимо загадочного корабля он видел прямую линию, идущую из ниоткуда в никуда — из бесконечности в бесконечность. Совпадал ли курс звездолета-чужака с этой линией, лежал ли вдоль нее? Этого он уже вспомнить не мог. Потому что тогда просто не обратил внимания.
— Замечательно...
Потом был специалист — акустик. Ему Джокт почти слово в слово повторил все, что сообщил раньше медику. Потому что акустика интересовали параметры звука.
— Будто на выдохе, прямо над ухом, — так прокомментировал свои ощущения Джокт.
Тогда специалист достал небольшой приборчик, и позвоночник Джокта охватила знакомая неприятная дрожь. То был генератор низких частот.
— Видишь ли, пилот, то, что ты слышал — это одно, человеческое ухо не воспринимает звучание частот, лежащих ниже определенного порога. Примерно восемнадцать герц плюс-минус... Все остальное может показаться неясным гулом, но он будет звучать прямо в твоей голове, минуя слуховой аппарат.
Так низкочастотное излучение в десять-двенадцать герц, происходящее, например, при подвижке земной коры, заставляет некоторых людей выпрыгивать из окон своего жилища, будь это даже квартира на восьмидесятом этаже. Ломиться в закрытые двери, бежать без оглядки... И с этим ничего не поделать — атавистический страх! — все зависит только от индивидуальной чувствительности нервной системы. Неконтролируемый страх — вот первый признак воздействия низкой частоты. Судя по тому, что я сейчас услышал, ты подвергся излучению примерно в восемь-девять герц. К тому же — достаточно мощному... Вот смотри!
Акустик вновь включил свой проклятый прибор, и Джокт снова дернулся от дрожи в позвоночнике.
— Не надо! Я вам и так верю!
— А. ты об этом? — Специалист отключил прибор. — Ладно, пока не буду. Но впоследствии, может быть...
Если это нужно Солнечной, его согласия наверняка даже не спросят, с грустью подумал Джокт, невольно начавший следить за рукой акустика, которая выделывала мелкие пассы в опасной близости от сенсора включения мерзкой штуковины.
— То, что ты услышал — это одно. А вот то, что звучало на самом деле — несколько больше... Весь вопрос в спектре. Какие-то звуки мы не слышим, но они — присутствуют рядом!
— Не надо! — снова дернулся Джокт, которому показалось, будто специалист решил подтвердить свои слова действием низкочастотника.
— Это ерунда! — почему-то развеселился собеседник. — Просто эмулятор сабвуферизации. Вот если бы тут была настоящая низкочастотная мембрана диаметром в метр-полтора, мы бы вместе уже прыгали в окно! — Акустик снова усмехнулся. — С такими мембранами я работал, проверял на собственной шкуре!
Джокт был рад за офицера-техника, но предпочел не распространяться об этом. Мало ли... Хоть и эмулятор, а по нервам бьет, как настоящая... как ее там?
Акустика сменил другой медик. На этот раз — самый настоящий «шизохренолог». Ни о какой конкретности в его вопросах не могло быть и речи.
— Достаточно ли сильно вы переживали потерю своей семьи?
— Достаточно.
— Вы уверены?
— Уверен, — ответил Джокт и добавил мысленно: «Пошел и чуть не утопился в бассейне».
— Не образовался ли у вас комплекс вины?
— Еще какой! — «Но об этом вам лучше расскажет полковник Бен Аарон. Он вообще много чего может рассказать. О суевериях и голых ведьмах, например...»
— И как это повлияло на ваше решение поступить в истребительный корпус?
— Очень и очень положительно повлияло.
— Были ли у вас другие попытки суицида, кроме отмеченной в личном деле?
— Вы имеете в виду мысли и намерения или какие-то конкретные действия?
— Действия.
— Нет. — «Разве что во время специального тестирования. Я умер, спасая человечество, а потом чуть не выпрыгнул из скутера. Но это уже из другой оперы — спасибо Лиин!»
— Отношения с противоположным полом?
— Ну...
— Был ли у вас половой контакт непосредственно перед Первым Боевым вылетом?
— Непосредственно — это как? За час? За день? За неделю? — «Как ее там звали, Эстела, кажется? А еще я трахался с водяными матрешками, маджонгом, шахматами для сумасшедших и кучей всего интересного, что предоставляется курсантам в половое пользование во время отработок!»
— Как вы оцениваете ваше душевное состояние?
— Я не идиот.
— Меня не интересуют умственные способности...
— И не псих. — «Так, накатывает иногда понемножку. Дурел раньше в полночь. По Лиин с ума сходил, дурак малолетний!»
Неприятная вышла беседа. После нее даже приборчик акустика показался Джокту милой игрушкой по сравнению с раскопками, произведенными психиатром.
Затем был физик. Офицер отдела по разработке навигационного оборудования. За ним — темная личность. Специалист по паранормальным явлениям, потом...
Особист остался последним. И, к неописуемому восторгу Джокта, милостиво предложил встретиться «как-нибудь в следующий раз». Не забыв, впрочем, оставить Джокта в состоянии легкого ступора, продемонстрировав свою осведомленность о многих вещах.
