В том что в самом скором времени амазонки наглухо перекроют все торговые пути по реке, он был уже убеждён абсолютно.

Дел намечалась масса, а время, когда бы все их можно было спокойно сделать, судя по всем грозным признакам, катастрофически убывало.

А тут ещё и этот урод Голова со своими непонятными претензиями.

Чего его зауздило?

Истинная причина столь радикально поменявшегося отношения к нему Головы стала понятна Сидору на следующий же день. Всё оказалось до безобразия просто.

В одном из выводимых из трюма лошадей Голова признал какого-то там супер-пурер элитного жеребца-призёра, каких-то там жутко известных и на весь мир знаменитых лошадиных кровей. Победителя каких-то там известнейших конных состязаний, ежегодно проводимых в столице Амазонии.

Короче!

Сидор в своём трюме привёз того самого жеребца, которого Голова сам уже несколько лет безуспешно пытался купить или получить к нему доступ, как к племенному жеребцу. И который, с регулярным для Головы постоянством проплывал у него мимо носа, раз за разом занимая для другого хозяина призовые места на этих жутко престижных состязаниях и осеменяя чужих кобылиц.

Сидору даже в какой-то момент стало жалко несчастного мужика. Хорошо было видно настолько Голова расстроен тем фактом, что недосягаемый для него жеребец, оказался в табуне какого-то иномирянина, пришлого и нового в его городе человека.

У Сидора даже на мгновение мелькнула мысль подарить этого жеребца Голове, чтоб тот только так не расстраивался. Промелькнула мысль и была тутже безжалостно изгнана прочь, как только он услыхал сумму, которую ему здесь же, прямо на заседании Совета предложили за эту лошадь.

Полторы тысячи золотых! За жеребца! За одного!

Сидор чуть не упал со стула.

Говорить присутствующим что он сам заплатил за него всего лишь какую-то жалкую одну золотую монету, он не стал. Испугался. Побоялся что побьют.

Голова! Несколько лет добивался даже не покупки, а всего лишь права подвести к этому жеребцу привезённых с собой кобылиц. Платя по полторы сотни золотых за кобылу. А он?

А он просто его купил, всего лишь за какую-то жалкую одну золотую монету, и мог делать с ним теперь всё что хотел. Хоть охолостить!

И таких лошадей у него в трюмах было больше сотни!

Теперь понятна становилась устроенная ему на пристани истерика.

— "В очередь, сукины дети! В очередь!" — мысленно веселился Сидор, уже подсчитывая в уме будущие барыши.

Выходило, что на привезённых им с Пашей жеребцах и кобылах можно было очень неплохо заработать.

Ни о чём таком до сего дня он даже и не мечтал. Грядущее же прибытие в город будущих табунов, о которых в городе пока что вообще никто ничего не знал, ставило их компанию абсолютно вне всякой конкуренции.

И тут до Сидора дошло!

— "Мать, мать, мать!" — выругался он про себя.

Глядя на то как собравшиеся на совещании члены Городского Совета энергично ругаются, обсуждая открывающееся перед городом перспективы в связи с неожиданной инициативой Сидора с лошадьми, он лихорадочно обдумывал пришедшую ему в голову мысль.

— "Дубина! — думал он. — А с чего ты решил что все лошади у тебя в табуне будут по одному золотому? Или по два?

— Призовой жеребец стоимостью в полторы тысяч золотом никак не мог быть продан за один золотой. Герцог что, идиот? Ему же платят с головы…"

Сидора вдруг пробила холодная испарина. Количество лошадей было оговорено, а вот цена — плавала. И более того, им же самим герцогу было сказано чтоб отбирал лучших!

А для него это теперь значило что Герцог, видя как Сидор сразу и без разговоров расплачивается за каждый пригнанный табунок, мог элементарно подсунуть им и более дорогих лошадей. Более дорогих, чем по золотому за штуку!

— "Мать, мать, мать!" — уже привычно уныло выругался он про себя.

Герцог наверняка так и делал! Ведь он же не дурак! Он же получал равную закупочной цену! Так что и выгода для него в этом была очевидна.

Поначалу казавшееся таким хорошим подобное предложение, теперь выглядело совсем в ином свете. Полным идиотизмом!

Сидор неожиданно для себя понял кого он на самом деле купил. Он купил не лошадей.

Он купил ПРОБЛЕМУ!

И Голова, сволочь такая, был абсолютно прав, как это не неприятно было признать. Он действительно привёз с лошадьми в город проблемы.

Но самое неприятное было в том, что ничего исправить было уже нельзя. Нельзя было предупредить герцога чтоб тот не пригонял им таких дорогих лошадей, подобных этому призовому жеребцу.

Где в этот самый момент находился герцог, одному лишь Богу было известно, и предупредить его не было ни малейшей возможности. Но всё одно — следовало поторопиться.

Сидор мгновенно подобрался, уже нетерпеливо ожидая окончания совещания. В голове его явственно затикал секундомер. Следовало срочно проверить появившиеся у него подозрения. Паспорта на всех уже купленных ими лошадей и на только готовящихся ещё к перегону им на продажу, давно уже лежали готовые в отдельном сундуке его землянки и надо было всего лишь посмотреть на проставленную там цену.

Что он твёрдо знал, так это то, что первая партия в три тысячи голов, которую он ещё успел сам проконтролировать в первый свой приезд в баронство Гарс, точно шла по золотому за голову. А вот почём были все остальные лошади, он не имел ни малейшего представления.

Вот этого он, за повседневной суетой до сих пор так и не удосужился проверить.

Вопросами оплаты с самого начала полностью занимался человек Ведуна. Сидор туда не лез, так как за постоянным отсутствием на месте, не имел практической возможности проконтрлировать абсолютно все платежи.

А теперь там вместо проверенного ведуновского человека всем рулить должен был Корней.

А вот это было уже хуже! Это был полный пи…ц!

В способность Корнея совершенно не обращать внимания на такие мелочи как стоимость, Сидор уже верил безоговорочно. Не раз была до того возможность убедиться в этой его потрясающей способности.

И как он теперь всё отчётливей стал понимать, в новых пригнанных табунах, откуда собственно эта вторая привезённая партия и попала к ним в трюмы, были не одни только дешёвые лошади.

Или совсем наоборот — одни лишь дорогие.

Оставалось только взвыть волком от открывшейся вдруг перспективы. Сидора прошиб холодный пот. Такие дорогие лошади были им нахрен не нужны. А на руках у Корнея, в таборе перегона, в настоящий момент была вся Сидорова казна на будущие закупки разнооразного оборудования, которую он ему оставил дабы лишний раз не подвергать её риску быть захваченной амазонками при перевозках по реке. А вольность с которой тот распоряжался по собственному разумению общественными деньгами, Сидора давно уже приводила в неконтролируемый ужас. Деньги надо было срочно спасать.

Хотелось подойти к какой-нибудь твёрдой стенке и пару раз крепко удариться о неё головой.

Кретин!

В этот момент Сидор был готов на всё. Даже дать любые обещания расстроенному Голове, с потерянным видом сидящему во главе председательского стола Совета и молча слушающего как изгаляются над ним члены Совета.

— "Несчастный, — даже пожалел его в этот момент Сидор. — Не ждал что я тебя так сделаю. Теперь знать будешь как пытаться отобрать у меня кость".

Видя его такой потерянный вид, Сидор испытал в этот момент истинное удовлетворение. Он прогнул городского Голову под свой интерес, и заставил того сделать так, как было нужно ему, Сидору, а не кому бы то ни было ещё.

Ну а то что предупреждённый теперь Голова в дальнейших с ним отношениях будет в дальнейшем действовать гораздо тоньше, его сейчас не безпокоило.

— "Будет день и будет пища", — мысленно утешал он себя.

— "У собаки нельзя вырвать кость, поглаживая её по голове, — вдруг вспомнилась ему восточная поговорка. — Ей надо ломать челюсти".

По всему выходило что добиться чего-либо от этого состава Совета можно было только купив его или банально вынудив.