И, как следствие бездеятельности властей, должным образом не оформленное и естественно не оплаченное их зерно, преспокойно сгорело в пламени подожжённого амазонками завода. Сумев его сходу легко взять, они не смогли ничего из амбаров вывезти. Русло Рожайки после того как по ней прошли вверх от Каменки несколько малых воровских ушкуев неожиданно оказалось перегорожено неизвестно откуда взявшейся цепью на реке. А по обоим берегам воровских находников ждали две батареи с многоствольными арбалетами и умелыми стрелками ящерами.

Так что амазонкам пришлось бросить свои ушкуи и быстренько убираться обратно домой пёхом.

Жаль что они перед тем сожгли свои суда. И в отличие от того что осталось в Южном заливе Каменки, под городом, от тех ушкуев остались одни лишь головешки. Ничем их ящеры не смогли от них поживиться.

Ох и огрёб же люлей по своей наглой сытой роже от мужиков за то Голова. За то что оказывается знал, но не обеспечил должной охраны общего достояния. Еле-еле отбили его тушку охранники от озверевшего народа. Даже бабы приняли в том самое горячее и непосредственное участие. Ох и пинали же его ногами, ох и пинали.

Маша мстительно усмехнулась, на миг вспомнив помятый вид Головы, когда тот с кривой, битой рожей, подписывал бумаги о передаче ему всех прав на недавно построенный водочный крепость-заводик, в обмен на его долю в старом, сожжённом амазонками заводе на Рожайке и участки земли в городе. Как тот теперь будет разбираться со своим другом Старостой, чьи фактически участки их компания с подачи городских властей захапала себе в собственность, это было даже интересно. Если эти две змеюки теперь не передерутся между собой, то она тогда ничего в людях не понимает. И формальное согласие на эту сделку самого Старосты, официально принесённое в Управе, совсем ни о чём не говорит.

— "Ох, и коварная же баба эта Изабелла. Настоящая стерва, — довольно подумала Маша. — Как она ловко подбросила яблоко раздора двум старым друганам. И не важно что сейчас они не поссорились между собой. Лиха беда начало".

Но ещё лучше было то что теперь не она будет заниматься этими проклятыми водочными заводами. Слава Богу, что Изабелла обещалась снять с неё эту обузу.

После того как Маша с Корнем и с профессором побывала на захваченном и сожженном амазонками водочном заводе на Рожайке, в душе Маши словно что-то оборвалось. Столько трудов пошедших прахом. Сколько бессонных ночей, сорванного голоса и потраченных нервов. Столько сожжённого дорогого имущества. И плевать на то что большая часть так и не была до того завезена на завод и не установлена.

Сгоревшая мельница, стены, казармы, склады, амбары… Всё, всё, всё. всё, во что она чуть ли не год вкладывала частичку своего сердца, всё сгорело из-за какого-то придурка, который не пожелал прислушаться к тому что ему говорят только по одной причине. По причине того что это сказала женщина.

"Волос долог, ум короток" — вот как этот козёл Голова наверное думал. И вот истинная причина того что там произошло. И слава Богу что теперь этим объектом заниматься будет Белла. Маша уже просто не могла там находиться. Ей было тяжело, словно находиться на месте смерти когда-то близкого ей человека.

Оставалось последнее. Оформить бумаги теперь ещё и на участок земли, передаваемый властями города ящерам под их нужды. Под какую-то мифическую Академию Медицины. Совершенно безумный проект, что зачем-то замутила Белла совместно с профессором.

Вот уж чего-чего, а того что эти два, чуть ли не в открытую ненавидящих друг друга человека сойдутся в одном этом вопросе, Маша никак не ожидала. Хотя и с тем, и с другой была полностью согласна, как впрочем и Корней. Ящеров за оказанную городу серьёзную помощь при подавлении мятежа следовало серьёзно отблагодарить. Ведь они могли не вмешиваться и спокойно отсидеться в стороне. Тем не менее, делать этого не стали.

И отблагодарить следовало единственным возможным в данных условиях способом. Если власти города не шевелились, то именно они должны были дать ящерам возможность создать в городе Старый Ключ свою Медицинскую Академию и тем самым серьёзно, а не на птичьих правах закрепиться в городе.

Вот это действительно была неплохая идея Беллы. Следует признать что в этой симпатичной головке довольно странной дворянки Изабеллы де Вехтор, иногда появляются хоть и неожиданные, странные, но весьма, весьма стоящие мысли.

Ну а то, что выделенный участок под Академию оказался далеко за городом, так и что с того. Зато большой и безвозмездно. Целых десять гектар, или, как здесь говорят, квадратных десятин заросшего сорным редколесьем заброшенного старого выгона. Да и рядом от ними к тому ж, между Берлогом и южным посадом. Да к тому же с вечным освобождением от всех видов арендных плетежей. Только стройтесь и пользуйтесь.

Правда, зачем надо было это делать в тайне от самих именинников, то есть от ящеров, Маша искренне не понимала. Хотя, полностью была согласна с Изабеллой, что все блага ящеры должны получать непосредственно из их рук, а не из рук городских властей. Всё-таки они должны были видеть что им не только шишки достаются от союза с этими конкретными людьми, но ещё и пряники. Правда, где был тот мифический пряник, которым будет, как считала Изабелла для ящеров их Академия, Маша искренне не понимала. Но, в это дело не лезла. Хочет Белка поразвлечься, наверное от скуки, так почему бы и нет. Пусть тешится.

Да и вообще. Жизнь налаживалась. Теперь надо было ещё решить проблему с Димкиными девчонками, и тогда уже окончательно спокойно можно было терпеливо подождать возвращения обоих загулявших в Приморье бездельников.

Что они там делали столько времени, Маше было совершенно не понятно, да и не интересно, по большому счёту. Она в их дела не лезла и знать что у них там именно происходит, ей было всё равно. Но в чём она была уверена абсолютно, глядя на полнеющие прямо на глазах фигуры что Изабеллы, что Димкиных двойняшек, и тот, и другой, скоро прибегут обратно. Что-что, а тяга к тихой семейной жизни в окружении детишек, отчётливо прослеживалась в поступках и того, и другого.

Не откладывая дела в долгий ящик, Маша собралась в Долину. Ехать туда одной, чтоб на месте самой разобраться с живущими там двойняшками, она, честно сказать, побоялась. И дорога туда, и гать эта, чёртова, через топкое болото, и тёмный еловый лес, с двух сторон вплотную подступающий к дороге, да и всё что там совсем недавно произошло — всё навевало тяжёлые, тягостные воспоминания. Да и ехать туда одна Маша просто поостереглась.

Решать самой судьбу чужих жён, хоть официально и не признанных, но фактически таковыми являющимися, ей одной не стоило. Что с ней сделает Димон, потом, когда вернётся, в случае если ему не понравится её вмешательство в дела его семьи, Маша боялась себе даже представить. Тихий, тихий, добрый, добрый, а когда серьёзно задевали его интересы, или когда он считал что в определённые его дела никто не имеет права вмешиваться, даже его друзья, Димон превращался в бо-о-льшую скотину. И чего можно было тогда от него ждать, одному Богу было известно. Управы на него не было. Правда, кроме Сидора. Потому никто из друзей, тех кто их обоих давно знал, и не пытался никогда вмешиваться в его жизнь, принимая его таким как он есть. Тот не терпел иного. И никогда не прощал. А мстительностью и злопамятностью, мог бы переплюнуть и своего дружка Сидора, тоже ту ещё сволочь, которую все почему-то считали рохлей и покладистым, мягкотелым интеллигентом.

О-о, если б только они знали их так же хорошо как знала обоих друзей Маша. Знали бы, насколько сам Сидор ненавидел само слово интеллигент. Вот тогда бы они глубоко задумались. Тот берёг друзей и всегда мстил врагам. Потому и Маша так сразу и безаговорочно присоединилась к их компании. Знала, чтобы не случилась, а те её никогда не бросят. Намаявшись без друзей, без знакомых, без родственников, без чьей-либо поддержки и помощи, одна, в чужом мире, она теперь очень дорожила неожиданно нашедшимися здесь старыми друзьями. И совсем не хотела их обидить хоть чем-либо.