— В шестом принципе Угуненапса учит нас, что все живые существа взаимосвязаны и поддерживают друг друга. Этот высший порядок стоит над всеми живыми существами, разумными или неразумными, и существует с яйца времен.

Амбаласи жестом засвидетельствовала недоумение.

— Для этого мне не нужна твоя Угуненапса. Это же сжатое определение экологии…

— Седьмой! — с энтузиазмом продолжала Энге, не заметив слов Амбаласи. — Признавая и понимая этот порядок, верные Духу Жизни сестры способны и обязаны жить ради мира и торжества жизни. Здесь лежит решение проблем нашего города.

— Естественно — только ты слишком долго подбиралась к выводу. Ты хочешь сказать, что Дочери, согласные со словами Угуненапсы, готовы совместно работать, дабы утвердить основы жизни?

— Мы верим в это, мы знаем это, так мы и поступим! А теперь восьмой и последний…

— Избавь меня хотя бы от него. Оставь про запас на тот день, когда я переутомлюсь и мне потребуется источник вдохновения. Лучше объясни, каким образом следование седьмой заповеди спасет город?

— Пойдем, я покажу тебе. Когда мы поняли, куда Угуненапса нас ведет, то стали стараться найти способ воплощения седьмой заповеди в жизнь. Теперь все стремятся работать в Городе Жизни, от желающих нет отбоя. Одаренные талантами возглавляют ряды добровольцев. Всем нужны твои наставления, все хотят отпраздновать твое благополучное возвращение.

Выпрямившись, Амбаласи прошлась вдоль причала туда и обратно. Вечерний ветерок посвежел, близилось время сна. Обернувшись к Энге, она протянула к ней руку, соединив большие пальцы в знак того, что между ними находится важный вопрос.

— Ты правильно сказала, и это меня радует. Но я обрадуюсь еще больше, когда увижу систему в действии. Но не дала ли Угуненапса в премудрости своей ответ еще на один важный вопрос, который я задавала тебе?

Энге ответила знаком тревожного отрицания.

— Увы, здесь даже она бессильна. Когда я вижу, как спасают город, радость наполняет меня. И меркнет, когда я думаю о смерти, ожидающей Дочерей Жизни. Мы останемся здесь и состаримся, изучая мудрость Угуненапсы.

— Состаритесь и умрете — и всему придет конец.

— Всему, — мрачно отозвалась Энге. Поежившись, словно от холодного ветра, она протянула вперед ладони и усилием воли заставила зеленую кожу порозоветь в знаке надежды. — Но я не прекращу попыток отыскать выход и из этого тупика. Он должен существовать. И я признаю, что пока не способна его найти. Ведь выход есть, правда, великая Амбаласи?

Та промолчала, не желая огорчать Энге. А потом отвернулась и принялась разглядывать небо и воду. Но вечерний свет заставлял помнить о смерти.

Вейнте´ о смерти не думала. И о жизни тоже. Она просто существовала. Ловила рыбу, когда чувствовала голод, пила из родника, когда хотелось пить. Бездумное и бесцельное существование устраивало ее. Но иногда приходили воспоминания — и тогда Вейнте´ теряла покой и, охваченная эмоциями, начинала щелкать зубами. Ей не нравилось это.

Лучше было не вспоминать. И вообще не думать.

Когда жара стала невыносимой, Керрик велел сделать привал.

— Рано, — недовольно буркнул Харл.

Шло уже шестнадцатое лето его жизни, и он уже был больше охотником, чем ребенком.

— Для тебя да. Но мы переждем здесь жару и пойдем дальше, когда станет прохладнее. Если сильный охотник не хочет ждать, он может разведать тропу. Быть может, твое копье найдет свежее мясо.

Харл обрадованно бросил шесты травоиса на землю и схватил копье. Но Керрик остановил его.

— Возьми стреляющую палку.

— Она не для охоты.

— Она для мургу. Возьми.

Харл молча подчинился. Керрик обернулся к Армун, устало привалившейся спиной к дереву.

— Надо было нам остановиться раньше, — сказал он.

— Нет, все в порядке. Когда я иду, то не чувствую усталости.

Даррас отдала младенца матери. Армун приложила дочку к груди. Подобные домашние сцены и отсутствие внимания к своей персоне не нравились Арнхвиту, и он потянул Керрика за руку.

— Я хочу на охоту. С Харлом. Мое копье жаждет крови зверя.

Керрик улыбнулся.

— Я слышу речь не мальчика, но мужа. Должно быть, ты наслушался Ортнара.

И он посмотрел на тропу, которой они только что пришли. Никого. Хромой охотник всегда отставал — он не мог идти быстро. А сегодняшний переход оказался слишком долгим.

Керрик взял у Даррас кусок копченого мяса, опустился на землю и принялся жевать. Арнхвит уселся рядом — при виде еды он забыл про охоту.

Они уже почти покончили с едой, когда за деревьями мелькнуло что-то. Керрик потянулся к хесотсану. Арнхвит расхохотался.

— Там Ортнар, смотри не подстрели его.

— Не подстрелю. Просто глаз мой не так остр, как у могучего маленького охотника.

Весь взмокший, Ортнар медленно подошел, волоча мертвую ногу. Даррас поспешила к нему с тыквой, полной воды. Ортнар напился и, прислонившись к стволу дерева, сполз вниз.

— Рано остановились, — проговорил он.

— Армун быстро устает. Двинемся попозже, как только станет прохладнее.

— Возьми-ка свою стреляющую палку, — спокойно сказал Ортнар. — Там прячется зверь, он уже давно крадется за мной.

— Иди сюда, Арнхвит, — так же спокойно позвала Армун. — И ты, Даррас. Брось все, двигайся медленно.

Девочка задрожала, но подчинилась. Керрик шагнул в сторону и стал вглядываться в чащу.

Внезапно раздался треск — и огромное существо в белых и зеленых пятнах выскочило прямо на него.

Он вскинул хесотсан, тварь завизжала во всю глотку, яростно оскалив зубы. Керрик сжал оружие — но мараг несся вперед — сжал еще раз… И огромный мараг, выше человеческого роста, — рухнул к ногам Керрика.

В воздухе что-то мелькнуло — и крошечное копье Арнхвита воткнулось в тушу.

— Отлично, великий охотник, — проговорил Ортнар с непривычной улыбкой на лице. — Ты убил его.

Арнхвит боязливо подошел — огромная тварь внушала опасения — нагнулся и вытащил копье.

— А кто это?

— Мараг. — Ортнар сплюнул на труп. — Видишь, какие зубы. Хищник.

— Значит, не он съест нас, а мы его.

— Они невкусные, просто отрава.

— Ну тогда я у него хвост отрежу.

Ортнар усмехнулся.

— Хвост побольше тебя будет. Лучше отрежь коготь с задней лапы. Повесишь на шею рядом с ножом — чтобы все видели.

— Не прячется ли где-то второй? — спросила Армун.

Держа на руках младенца, она встала и отошла подальше. От трупа воняло.

— Не думаю, — ответил Ортнар. — Я видел таких, они всегда охотятся в одиночку. Должно быть, их запах отпугивает других мургу.

— И меня тоже, — проговорил Керрик, подходя к Армун и детям.

Ортнар остался на месте, держа копье наготове и глядя, как Арнхвит возится у туши. В это время вернулся Харл и стал с восхищением осматривать убитого марага.

— Дичи нет. Наверное, этот мараг распугал. Рядом большая тропа. На ней колеи травоисов.

— Свежие? — с надеждой спросила Армун.

— Старые, совсем заросшие. Я их с трудом разглядел.

Достав кремниевый нож, Харл принялся помогать перемазавшемуся в крови мальчику отпиливать коготь.

На этот раз они шли медленнее. Несмотря на протесты Ортнара, Керрик настоял, чтобы вооруженный хесотсаном Харл держался рядом с ним. Керрик шел впереди с остальными, охраняя их от диких зверей.

Восемь суток они шли по следу, оставленному ушедшими на север саммадами. Однажды Харл догнал Керрика.

— Что случилось? — спросил Керрик, поднимая хесотсан.

— Ничего. Просто Ортнар велел сказать, что мы проскочили нужную тропу. Это недалеко.