Задумавшись, Энге повернулась и молча направилась к выходу. В дверях она обернулась.

— Благодарю тебя, эфенселе, — проговорила она, — благодарю тебя за огромнейшую из истин. Мне жаль, что стольким пришлось умереть, чтобы мы осознали ее, но, может быть, иначе мы не могли бы понять. Быть может, и ты, жаждущая только крови, поможешь нам в обретении жизни. Благодарю.

Вейнте´ зашипела в гневе и разодрала бы глотку Энге, если бы та не ушла. Такие дерзости трудно было снести. Надо что-то делать. Не отправиться ли на амбесид и, встав перед эйстаа, обратиться к ней? Нет, это не годится, унижения перед всеми иилане´ она не перенесет. Что же тогда? На кого положиться? Только на нее, на нее одну. Ту иилане´, что считает истребление устузоу самым важным делом на свете. Она вышла, подозвала проходившую фарги и что-то ей приказала.

…День близился к вечеру, никто так и не пришел, и Вейнте´ из гнева постепенно впала в прострацию, в безмолвное и бездумное оцепенение. И столь темна была тоска ее, что она с трудом смогла очнуться, когда перед ней оказалась иилане´.

— Это ты, Сталлан?

— Ты посылала за мной?

— Да. Ты ведь не пришла ко мне по собственной воле.

— Конечно. Если бы это заметили, узнала бы и Малсас<. Подобного внимания от эйстаа мне не нужно.

— Я думала, что ты служишь мне. Или теперь ты ценишь свою чешуйчатую шкуру дороже?

Сталлан стояла, расставив ноги.

— Нет, Вейнте´, дело важнее. И мое дело — убивать устузоу. Ты ведешь — я следую за тобой. На север, где ползают эти черви. Они любят, чтобы их давили. А если ты не ведешь — я жду.

Настроение Вейнте´ слегка улучшилось.

— Не признание ли это, могучая Сталлан? Не намек ли, что лучше было бы вовремя убить одного только устузоу? И тогда не нужна была бы вся эта великая война?

— Ты сказала, Вейнте´. Не я. Но знай, что и я тоже разделяю твое желание разодрать глотку этому устузоу.

— А может, пусть бегает и прячется от наших отрядов?

Вейнте´ металась по комнате вперед и назад, извиваясь от раздражения, царапая когтями плетеные циновки.

— Сталлан, я говорю это тебе одной. Возможно, последний бой был напрасным. Но ведь когда мы начали сражение, никто не знал, чем оно окончится, а потом всех поглотила горячка боя. Даже тех, что теперь не станут говорить со мной. — Обернувшись, она указала большим пальцем на Сталлан. — Скажи мне, верная Сталлан, как получилось, что все время ты избегала моего общества, а теперь оказалась здесь?

— Потери забыты. В конце концов, это были всего лишь фарги. А теперь все говорят лишь об иилане´, что погибли в лесах, о тех самцах, убитых устузоу на пляже. Я позаботилась, чтобы иилане´ видели снимки, принесенные птицами, чтобы иилане´ видели устузоу. И иилане´ смотрят на них и гневаются. Они спрашивают, почему теперь никто не бьет устузоу?

От удовольствия Вейнте´ издала хриплый, похожий на карканье звук.

— Верная Сталлан, я была несправедлива к тебе. Пока я пряталась здесь, ты сделала то, что наконец снимет мою опалу. Напомнила всем об устузоу. Показала всем, на что способны эти мерзкие черви. Там, на севере, — устузоу, они любят, чтобы их убивали. Скоро иилане´ придут ко мне, Сталлан, они вспомнят мое умение. Уж я-то умею убивать. Всем случается ошибаться и учиться на собственных ошибках. Теперь мы будем убивать их спокойно и уверенно. Как мы срываем с дерева плод, чтобы накормить животное, так оборвем мы все дерево устузоу, чтобы ни единого не осталось, и вся Гендаси, все просторы ее будут принадлежать нам, иилане´.

— Я помогу тебе в этом, Вейнте´. В тот день, когда я впервые увидела устузоу, я сразу же поняла: или они, или иилане´. Кто-то из нас должен погибнуть.

— Это правда. В этом наша судьба, и от нее нельзя уйти. Настанет день, когда череп последнего устузоу повиснет на шипах Стены Памяти.

— Ты, Вейнте´, повесишь его туда своими руками, — спокойно и искренне проговорила Сталлан. — Ты — и никто другой.

Каждый вечер на закате Вейнте´ приходила к модели Гендаси. К этому времени строительницы уже заканчивали работу, и во всем обширном, залитом сумеречным светом пространстве Вейнте´ оставалась одна. Здесь она изучала все свершившиеся за день перемены, внимательно следила за новостями, которые приносили птицы. Было лето, и все животные кочевали, стаи устузоу тоже. Они сходились и расходились, сказать, кто куда направился, было трудно. Не обладая теперь властью, она не могла направлять полеты птиц, а потому вынуждена была удовлетворяться той информацией, которую давали снимки.

Однажды вечером Сталлан принесла с собой свежие снимки, собираясь сравнить их с моделью. Вейнте´ с жадностью выхватила их и принялась разглядывать в вечернем свете. Хоть они ни о чем и не договаривались, но, когда Сталлан обнаружила, что Вейнте´ бывает в эти часы у модели, она стала каждый вечер являться туда и приносить новые снимки перемещений устузоу. Так Вейнте´, как и все жительницы города, могла узнавать об этих существах, которых поклялась уничтожить.

Раз Вейнте´ не командовала теперь полетами раптора, ей приходилось довольствоваться тем, что ей приносили. И когда попадались новые снимки долины на юге, она всегда внимательно проверяла, что делают тамошние устузоу. Поэтому, когда однажды кожаные жилища и огромные звери исчезли, она не удивилась. Керрик не собирался дожидаться ее возвращения. Он исчез. Но он непременно объявится снова. Она была уверена в этом.

Все это долгое лето она только изучала модель, думала и гадала. Она следила за перемещениями всех стай устузоу — одна из самых крупных двигалась к востоку. Когда эта стая оставила горы и направилась на берег моря, Вейнте´ ничего не сказала. Она молчала даже тогда, когда они остановились в месте, удобном для атаки с моря. Терпения, больше терпения. Сталлан рассказывала о тревожных разговорах среди иилане´, обнаруживших устузоу в такой близости, о всеобщем неудовольствии по поводу того, что устузоу оставили в покое. Эти речи, конечно, доходили до Малсас<, и она тоже изучала снимки, а значит, должна была что-то предпринимать. Всеобщее внимание было теперь обращено к Малсас<, а потому Вейнте´ могла сдерживать свое нетерпение. Впрочем, это ей удавалось с трудом. Но терять ей было нечего, а приобрести она могла многое. И когда за ней явилась фарги, возбуждение свое она спрятала за мрачной неподвижностью.

— Сообщение, Вейнте´, сообщение от эйстаа.

— Говори.

— Необходимо твое присутствие на амбесиде.

— Возвращайся. Я иду.

Этот момент Вейнте´ тщательно обдумала: нужно было решить, когда ей выйти, получив приглашение… Слишком медлить не следовало, чтобы без причины не возбуждать гнев Малсас<. Она обдумывала формальные жесты, потом оставила эту идею. Ничего наигранного быть не должно. Она только капнула несколько раз на ладони душистым маслом и натерла им гребень, так что он слегка залоснился. Остальное ушло на предплечья и тыльную сторону ладоней. И Вейнте´ посчитала приготовления завершенными. После чего она отправилась в путь и, хотя не торопилась, выбрала кратчайшую дорогу до амбесида. Там, в сердце города, когда-то восседала она как эйстаа. А теперь возвращается туда, но… как просительница? Как кающаяся грешница? Нет-нет, конечно, лучше умереть, чем выпрашивать милости. Она шла, готовая повиноваться, служить Алпеасаку и не более. И решение это виделось в каждом ее движении.

Теперь амбесид стал больше. Ведь Инегбан, пришедший в Алпеасак, увеличил число титулованных иилане´. Они стояли группами, разговаривали или медленно переходили от группы к группе. Заметив появление Вейнте´, они уступали ей дорогу, но словно не замечали и не приветствовали ее. Да, она пришла на амбесид, но до разговора с Малсас< ее словно бы и не было там.

Стоявшие вокруг эйстаа расступались, как бы случайно шагнув в сторону, и давали пройти. Этих дерзостей она не замечала, а просто шла, чтобы предстать перед Малсас<. Возле эйстаа стояла Сталлан. Охотница поглядела на Вейнте´, и по ладоням ее побежали цвета узнавания. Вейнте´ ответила на приветствие, решив запомнить смелый в своей простоте поступок. Это когда все отворачивались… Она остановилась перед Малсас<, безмолвно ожидая, пока эйстаа медленно повернет один глаз в ее сторону.