Катла смотрела на брата с любопытством:

— Ты меня заинтриговал. Какое соревнование ты предлагаешь?

— Вязание узлов, — весело объявил Фент. — Ты сказала, что я не отличу булинь от рифа, а беседочный узел от выбленочного. Поэтому я придумал игру, в которой можно сравнить наше умение по этой части.

— На самом деле, — поправила его Катла, — я сказала, что по крайней мере я могу сделать это. Я только подразумевала, что ты не можешь. — Она улыбнулась. — Но я же знаю, что не можешь!

Вместо того чтобы вступать в спор, Френт снова уселся в кресло и положил руки на подлокотники.

— Я освобожусь от любых пут и узлов, которыми ты меня привяжешь.

— Ха!

— А потом ты должна будешь освободиться от моих.

— Запросто, — сказала Катла весело.

Они играли в это еще в детстве, и Фент всегда проигрывал. Но, может быть, он набил себе руку? Она решила пожалеть его: в конце концов, им предстоит долгое, трудное плавание на «Длинной Змее», и совсем не обязательно унижать брата, если без этого можно обойтись. Она размотала свою веревку — хорошую длинную веревку, очень прочную, свитую из тюленьей кожи с вплетенным конским волосом для эластичности и дополнительной прочности, — и для начала сделала петлю, которую затянула на подлокотнике. Оставив длинный конец для заключительного узла, она привязала руку Фента скользящими узлами, потом дважды обвила вокруг груди и спинки кресла, затем обмотала веревку на одной из ножек и закрепила левую руку замысловатой комбинацией булиней и беседочных узлов. Наконец сделала последний узел и отступила, любуясь своим произведением. Не слишком сложно, но ему потребуется время, чтобы освободиться.

Фент оскалился в улыбке, и на какой-то миг черты лица его стали резкими и хищными, как у лисицы.

— Иди посиди на солнышке, сестренка. Я к тебе скоро присоединюсь.

Катла пожала плечами и пошла прочь. Ее манил любимый валун — сейчас он стоял в лучах солнца, которые делали пятна желтого лишая на его поверхности яркими, как золотые монеты. На валуне была впадина, в которую удобно ложился локоть или голова — просто замечательно для такой жесткой постели.

Она не знала, как долго дремала, но проснулась оттого, что на нее упала тень. Девушка открыла глаза и увидела брата, который стоял и смотрел на нее сверху вниз. Она села, недоумевая. На земле возле пустого кресла лежала веревка — без каких-либо следов повреждения.

— Я потрясена, — сказала она.

— Еще бы, — довольно ухмыльнулся брат. — Пришлось повозиться. Теперь твой черед.

Катла хотела было отказаться и признать брата победителем (что-то неуловимое в выражении его лица насторожило ее). Уже не в первый раз ей пришло в голову, что ее брат-близнец, которого она раньше считала частью самой себя, а себя — его частью, постепенно становится совершенно посторонним для нее человеком, чуждым и непостижимым, как случайно увиденный странник. Но гордый нрав не позволил ей даровать брату легкую победу. Она уселась в кресло и с усмешкой стала наблюдать, как он завязывает несколько совершенно нелепых узлов.

— Назовем их выбленочными, — начала она, и вдруг что-то заткнуло ей рот, а в нос ударил запах земли и пота. Сильные руки обхватили ее сзади, и вокруг тела обвилась веревка — не та, которую принесла она, а толстый пеньковый канат, в то время как Фент продолжал стоять перед нею.

Человек, привязавший ее к креслу — гораздо более умело, чем брат, — наконец предстал перед ней. Девушка посмотрела на него поверх тряпки, которой ей заткнули рот, и почти не удивилась, узнав. Это был высокий и мускулистый мужчина с потемневшей кожей бывалого моряка; светлые вьющиеся волосы в беспорядке спадали на плечи и казались грязными. В одном ухе блестела крупная серебряная серьга. Фент хлопнул его по плечу:

— Молодчина, Марит. Я бы сказал, ты честно заработал это место на «Змее», а?

Мужчина радостно оскалился, и Катла увидела, что у него не хватает двух передних зубов.

— Я выбью тебе остальные, ублюдок! — пыталась крикнуть она, рванувшись, но получилось только глухое мычание, а веревки не поддались ни на йоту.

Фент стоял перед ней, и в глазах его читалось злобное торжество:

— Я уже говорил, отсюда открывается прекрасный вид. Отличный наблюдательный пункт для того, кто хочет посмотреть, как отправится в плавание «Длинная Змея». Марит Феннсон — знаток своего дела, и я сильно сомневаюсь, что ты освободишься сама. Чем сильнее ты будешь биться, тем туже затянутся узлы. Надеюсь, немного погодя кто-нибудь додумается поискать тебя здесь. А может, и нет. Во всяком случае, если ты посидишь здесь без еды несколько дней, то похудеешь настолько, что сможешь просто выскользнуть из веревок. Теперь у тебя есть время припомнить тот день, когда ты и мой покойный братец дали мне по голове, привязали к столбу в амбаре и засунули в рот такой же кляп, чтобы ты могла занять мое место на борту «Снежного Волка». Теперь тебе не скоро удастся снова одурачить меня. Прощай.

Глубокой ночью, после того, как был уничтожен кристалл и по замку прошла волна смятения, Виралай уже дважды спускался по лестнице к дверям, ведущим в подземный ход, скользя по ступеням, отполированным временем, и упираясь ладонями в стены, чтобы не упасть. Во всем замке только один человек носил такие перчатки, как та, которую мельком показал камень перед сценой во дворце северного королевства, где Роза Эльды демонстрировала толпе придворных свой живот; и если Тайхо Ишиан был поглощен этим зрелищем, то Виралая поразило именно первое, быстро промелькнувшее видение.

Capo Винго совершал побег из Йетры.

Виралай чувствовал, как рассыпается весь его замысел — такой продуманный и изящный. Казалось, дело не сложнее тех механических деревянных головоломок, которыми торгуют на летнем рынке Сэры, чтобы дети богачей могли развлечься, и ключом к этой головоломке был «камень настроения», который мальчик носил на шее. В манускрипте, украденном Виралаем из библиотеки Рахе, такой камень обозначался словом «эльдистан». Во время той первой, потрясшей его встречи с юношей в Звездном Зале Виралай был поражен легкостью, с какой Capo носил артефакт у себя на шее. Он принялся внимательно читать рукопись мага и нашел такую запись:

«В „Естественной алхимии“ (Идин Хабан. Год Лебедя, 953) есть упоминание о камнях настроения (камнях-источниках), называемых в горных районах крайнего Юга, где их чаще всего находят, „эльдистан“. Крайне непостоянны по своим свойствам. Только самые „молодые“ из этих камней являются простыми камнями настроения — для забавы и развлечения. Внешний вид и поведение зависят от настроения и характера того, в чьих руках находится. Забирает тепло из рук. Может принимать оттенки, заметно отличающиеся от естественного цвета.

Список моих личных открытий:

Белый — смерть.

Серый — пустота разума; упадок здоровьям.

Синий — безмятежность, спокойствие.

Зеленый — цельность.

Желтый — болезнь; но неяркое золото — здоровье (требует дальнейших наблюдений).

Алый — тревога; страх; потеря чувства юмора.

Карминный — гнев.

Фиолетовый, насыщенный — нарушение душевного равновесия; если с оттенком голубого — интенсивная умственная деятельность».

Дальше шли записи в том же духе; Виралай пролистал их в нетерпении. Внимание его привлекла следующая запись:

«Старший Эльдистан. Выходит из недр земли, обычно у подошвы или из кратера огнедышащих гор, в особенности в районе Красного Пика, где находится Сердце Эльды. Крупнее обычных, темнее, после полировки видна зернистость. На вес кажется тяжелее; даже не трогая, можно почувствовать тепло. Идин Хабан сообщает о предсказаниях будущего с помощью некоторых таких; другие раскрывают разум владельца для ясновидения, а особенно сильный камень способен испускать пламя по каналам, которыми в него входит магия. Накопив в себе достаточно магии, может испепелить таракана, воробья, крысу; известен случай сожжения дотла тюленя.