Я всегда считала, что меня любят меньше остальных детей, ведь родилась дочь, когда моя мать была уверена, что будет сын, так что лишнюю — прочь.

Через несколько минут после того, как я вошла в комнату, мама села и вытащила из-под подушки рамку с фотографией. Это была моя фотография, сделанная, когда мне было пять лет. Волосы у меня были завязаны в хвостики, я сидела на трехколесном велосипеде и счастливо улыбалась. Мама подняла фотографию и поцеловала стекло, а потом положила ее обратно.

— Люблю тебя, мама, — с тоской в голосе произнесла я. — Жаль, что меня нет рядом. Мне очень хотелось бы поругаться с тобой, как в старые добрые времена.

Наверное, когда была жива, я придавала слишком много значения отрицательным чертам маминого характера. Я постоянно ждала, что она начнет придираться ко мне, — ждала, что станет пилить за то, как я одеваюсь, или потому, что я встречаюсь с кем-нибудь, — поэтому-то у меня и не было возможности увидеть, как сильно она в действительности любит меня. Мне было немного больно. Я понимала, что никогда не смогу сказать ей, как мне жаль, что мы с ней ссорились, и как люблю ее. Как там говорится? Жизненная сила иссякает, и ты умираешь. Но в моем случае она будет звучать несколько иначе — приблизительно вот так: «Жизненная сила иссякает, и ты умираешь, а затем твоя жизнь на другом уровне продолжается».

Как-нибудь так.

Первым человеком в моем списке подозреваемых был Грег, необыкновенный бухгалтер. А поскольку я не знала, где он живет, я направилась обратно в офис, чтобы его разыскать.

Первым делом в понедельник утром я в мгновение ока перенеслась на одиннадцатый этаж. Мне не понадобилось много времени, чтобы найти место, где он сидел, но за его письменным столом никого не оказалось. Стол пустовал до обеда, когда Грег наконец появился.

Если помните, Грег Хоббс был тем самым противным бухгалтером, который пригласил меня на свидание за несколько недель до моего убийства и который был крайне оскорблен, когда я его отшила. Но кто может винить меня за это? Итак, был обеденный перерыв, и Грег сидел ссутулившись над кипой бумаг, одной рукой работая на калькуляторе, другой яростно записывая ряды цифр на клочке бумаги. Выглядел он еще хуже, чем тогда, когда я видела его в последний раз, — сальный клок волос стоял дыбом на затылке, а изо рта воняло так, будто он неделю не чистил зубы. По правде говоря, он выглядел так, как если бы провел время в помойной яме. В жизни не видела, чтобы человек мог так сильно измениться в худшую сторону настолько стремительно, даже моя сестра не выглядела столь ужасно, когда переживала сильнейшую депрессию, от которой страдала в подростковом возрасте. С этим пижоном что-то не в порядке — это было настолько очевидно, что только слепой не разглядел бы этого.

Пока я стояла рядом с Грегом и наблюдала, как он с остервенением работает, я решила дотронуться до него. Если он сосредоточен на колонках цифр, с которыми работает, я не узнаю ничего интересного. Но если он убил меня и думает об этом, я смогу уловить это. Нет ведь ничего плохого в том, что я попытаюсь, так ведь?

Между прочим, сегодня утром, когда разыскивала стол Грега, в холле я случайно столкнулась с женщиной. Я выяснила, что у нее острый случай генитального герпеса и что она сознательно заражает им своего нового друга. Противно, и вряд ли интересно, и уж точно не то, что я хотела узнать.

Я медленно вытянула правую руку и погрузила ее в тело Грега в области плеча. Он потянулся, чтобы почесать то место, где моя рука вошла в его тело. Интересно, как он почувствовал меня? Было ли мое прикосновение просто приятным ощущением?

Я проникла глубже в тело Грега. Потом я закрыла глаза. Сначала ничего не было. Но потом густой горький вкус наполнил мой рот, и в мозгу стали проноситься мимолетные образы, как картинки, проектируемые на стену. Они были искаженные и лишенные логики, но напугали меня до потери пульса.

Грег Хоббс не думал о том, что убил меня.

Но он планировал кого-то убить.

Так оно и будет, если я не остановлю его.

Я следовала за Грегом до конца дня, но держалась от него на безопасном расстоянии. Прикосновение к нему было скверным. Очень скверным. В голове у него была одна-единственная мысль, которая повторялась снова и снова, как припев плохой песни. Он не думал ни о чем, кроме плана убийства женщины. И не просто какой-то женщины, — это был кто-то, кого я знала. Мой старый друг.

— Я и не предполагала, что ты и Лора знаете друг друга, — сказала я Грегу. Я сидела на краю стола рядом с его столом, скрестив ноги. Он не ответил, конечно, — просто продолжал бормотать что-то себе под нос и стучал по клавиатуре. Я уже привыкла разговаривать с людьми и не получать ответа. — Я знаю, что она иногда бывает действительно мерзкой занудой, но убивать?.. Ты что, Грег?

Я работала на эту же компанию уже почти два года и успела хорошо познакомиться со многими сослуживцами. Обычно мы проводили вместе один-два вечера в неделю в устричном баре на этой же улице или танцевали до упаду в каком-нибудь ночном клубе. — Не могу сказать, что мне кто-то не нравился — я всегда была дружелюбно настроена по отношению ко всем, со всеми ладила. Но особенно мы сдружились с Лорой. Она пришла в фирму вскоре после меня, ее отсек находился в другой половине здания, далеко от моего. Лора была на несколько лет старше меня и гораздо полнее. Ей очень нравилось проводить время на вечеринках, но у нее был пунктик — больше всего на свете Лора хотела замуж. Она была из тех, чьей единственной целью в жизни было заиметь мужа и детей. Поэтому она все время охотилась за мужчинами и искала подходящих кандидатов. Я иногда подтрунивала над ней, но вполне безобидно, и она добродушно отшучивалась. Ей очень хотелось найти своего мужчину.

Итак, Грег хотел дать ей что-то, но это было определенно не обручальное кольцо. Скорее всего, он собирался нанести ей удар ножом в живот.

Я прикрыла глаза, стараясь стереть из памяти то, что видела в мозгу Грега. Он не просто собирался убить Лору — он планировал часы развлечений с ней перед тем, как позволит ей умереть. Жуткие, ужасные вещи.

Я не могла дать Грегу убить ее. Она была моим другом и к тому же совершенно не виновата. Похоже, расследование моего собственного убийства отодвигается на второй план — я должна найти способ остановить Грега Хоббса и не дать ему совершить преступление.

Но я не имела ни малейшего представления, как это сделать.

Когда Грег собрал портфель и направился к выходу, я последовала за ним. Он сел в свой серый «форд»-седан — как раз такой, как я и ожидала, мог быть у скучного бухгалтера. По дороге домой он вел машину, строго соблюдая скоростной режим и ни разу не забыв включить поворотник — этот парень просто неисправимо безупречен.

Дом Грега находился далеко в пригороде, где перед старыми домами располагались большие лужайки и росли высокие развесистые дубы. На улице играли дети, сосед, подстригающий свою лужайку, приветствовал Грега, когда тот въехал на улицу. Грег с энтузиазмом помахал ему в ответ, при этом клок его грязных волос тоже качнулся вперед и назад.

Я удивилась тому, что никто из соседей даже и не подозревал, что Грег — психопат.

Внутри дом Грега выглядел вполне нормальным. Слишком нормальным. Он был похож на сцену, на которой разместили декорации дома, потому что так никогда не выглядит гостиная холостяка — здесь не было пустых банок из-под пива, не было кип порножурналов, не было приставки к телевизору для видеоигр. А уж когда огромный серый кот спокойно вошел в комнату, я не могла не расхохотаться. Какой одинокий мужчина в здравом рассудке станет держать кота в качестве любимца?

— Слава богу, я не пошла на свидание с тобой, — сказала вслед Грегу, рассматривая журналы на маленьком столике. Они были аккуратно разложены веером, как в приемной у дантиста. — Определенно, ты — псих. Я бы сразу поняла это, как только вошла в твой дом.