Все вчетвером собрались около камней. Игнат прошептал:
— Здесь их берлога. Сейчас тут никого нет. Будем поджидать их на рассвете. У нас есть время хорошенько осмотреться и выбрать места для засады…
Осторожно влезли в глубокий окоп, старательно замаскированный за камнями. Было половина четвертого утра. Ракеты все чаще и чаще освещали местность вокруг.
Игнат и Слановский выбрали места для каждого члена группы. Уточнили, кто как будет действовать.
— А если их окажется больше, чем нас? — наивно спросил Луканче.
— Тогда утром тебя поджарят на шомполе, — сердито ответил ему Кутула. — Надо же! Нашел о чем думать! Эх, закурить бы, — вздохнул он.
— Подожди со своими дурацкими сигаретами, — поспешил отпарировать ему Луканче.
— Если тебе невтерпеж, — проговорил Игнат, — ложись ничком и кури…
— Это у него от страха, — ехидно захихикал Луканче, хотя ему было совсем не до смеха, — небось жалеет, что пошел с нами.
— Как и ты…
— Ну хватит, нашли время и место для пустых разговоров! — тихо упрекнул их Слановский.
Время тянулось мучительно медленно. Начал моросить мелкий дождь. В окопе было сыро и холодно. Слановский принялся растирать руки.
— Вам что, холодно? — стараясь говорить тихо, сказал Кутула.
— Как бы лихорадка не началась…
— Ну-ка, тише! — прикрикнул на них Игнат. — Похоже, что идут…
Каждый занял свое место. С краю окопа залегли Кутула и Луканче. В глубокой нише, которая, видимо, была подготовлена, чтобы укрываться в ней от мин, притаились Слановский и Игнат. Все отчетливее слышались шаги идущих гитлеровцев. Около камней они остановились, о чем-то тихо посовещались. Пока еще нельзя было определить, сколько их было.
Минут через десять Слановский заметил, что в окоп кто-то спускается. Он видел только ноги этого человека, который почти приблизился к ним. Еще немного — и он наступит на них. Игнат слегка отодвинулся, а затем вместе со Слановским вскочил и втащил в окоп гитлеровца, который приглушенно крикнул и замолк. Слановский, зажавший ему рот, почувствовал, как зубы гитлеровца впились ему в ладонь.
Тот, что остался около камней, о чем-то спросил первого, затем наклонился над окопом. Кутула и Луканче потянули его к себе, и он успел громко крикнуть. Кутула ударил его по зубам. Удар ошеломил немца. Луканче навалился на него, как будто собирался задушить.
— Быстро связывайте! — распорядился Слановский. Кутула стал выкручивать руки второму, но тот, увернувшись, сильно пнул Луканче в пах.
— Ох, искалечил меня! — Луканче сильно ударил немца в грудь.
Кутула затолкал в рот немцу целую портянку. Ударил его еще несколько раз и, задыхаясь, спросил:
— А их оружие куда?
— Возьмите, что можете, и поскорее уходить! — по-деловому распорядился Игнат. Он достал финку и приставил ее к темени одного из фашистов.
Луканче левой рукой держал немца за связанные сзади руки, а правой показывал, чтобы он вылез из окопа.
Наступал тот мутный, пепельный рассвет, когда предметы приобретают ясные очертания. Только миновали кучу камней, как слева, в двухстах — трехстах шагах от них, раздался грозный окрик:
— Хальт!
И тут же последовала пулеметная очередь. Пули с глухим свистом вгрызались в землю рядом с ними.
— Не останавливаться! — воскликнул Игнат.
Слановский, присев, прицелился и выстрелил в пулеметчика. Остальные вскочили и бросились вперед. Пули ложились у их ног.
— Гоните их вниз! — крикнул Слановский Луканче и Кутуле. — Мы вас прикроем…
Где-то далеко за лесом заговорили орудия. Снаряды разорвались рядом с пулеметным гнездом.
— Это наши думают о нас, — облегченно вздохнул Игнат и приподнялся со своего места.
Слановский выпустил в направлении пулемета полдиска и бросился за ними. Кутула и Луканче бежали вниз с пленными. Пулемет снова стал стрелять по ним. Сверху, с хребта холма, ударило несколько минометов. Мины с треском разорвались почти рядом со Слановским и Игнатом. Со свистом и острым, угрожающим воем над их головами пролетели осколки мин.
— Давайте сейчас быстро преодолеем простреливаемое пространство! — Слановский приподнялся и бросился вперед.
Неподалеку разорвалось сразу несколько снарядов. Луканче и Кутула спустились на дно долины.
— Еще совсем немного осталось, — облегченно сказал Игнат, лежа рядом со Слановским. — Как еще не подавили пулемет, столько снарядов выпустили, — сказал он и прижался лицом к земле. По ним снова ударил очередями пулемет. — О-ох, попали-таки… — застонал Игнат. — Пропала нога.
Слановский повернулся назад.
— Спускайся вниз, я прикрою! — громко крикнул он Игнату, который, преодолевая боль, волочил левую ногу по траве. Только сейчас Слановский заметил, что у Игната над голенищем через вспоротую штанину ключом бьет кровь. — Давай, как можешь, только бы выбраться отсюда! — Он снял пустой диск и снова зарядил автомат.
Орудия сосредоточили огонь на хребте холма, на пулеметном гнезде. Слановский воспользовался затишьем и догнал Игната. Подхватил его под мышки, поддержал. Игнат, прыгая на одной ноге, стискивал зубы и повторял почти одно и то же:
— Попали-таки! Только бы ребята их не упустили!..
Они спустились на дно долины. Упали ничком на землю. Дышали тяжело и часто.
Луканче и Кутула привязали пленных друг к другу. Слановский приказал:
— Будем по очереди помогать Игнату, надо скорее выходить к лесу, а там уже легче…
Испуганные пленные покорно шли впереди Луканче. Время от времени Кутула покрикивал, идя сзади него:
— Держи штык у самой шеи! Если попытаются бежать, Сразу коли…
Только к половине девятого группа вошла в лес. На то место, откуда они выбрались, артиллерия с двух сторон обрушила шквал огня.
— Эх, братец, — рычал Кутула, почти неся на спине раненого, — из-за кого ты теряешь свое здоровье…
— Я не жалею, — сжимал зубы Игнат, — да и хватит об этом Матее…
— Нет, ему следовало побыть здесь, я бы посмотрел, как он повел бы себя тут.
Когда они вышли на опушку леса, на шоссе их уже ожидала машина. Они сели в нее и поехали в штаб.
* * *
В тот же вечер полк был поднят по тревоге. Всю ночь колонна двигалась не останавливаясь. Только на рассвете был объявлен привал. Где-то поблизости находилось село. Пробовали голос ранние петухи. Солдаты валились прямо на мокрую землю и почти сразу же засыпали.
Слановский и остальные командиры рот вместе с командиром батальона и помощником командира Тодоровым вышли вперед. Они долго шли по неубранному кукурузному полю, пока их глазам не открылись оголенные лозы, поросшая травой дамба, канал и немного в стороне — линия железной дороги. Оглядев в бинокль окрестности, Слановский заметил упавшие в воду балки разрушенного железнодорожного моста, какой-то канал, как рукав, впадавший в реку.
Задача была поставлена. Полк находился недалеко от берега Дравы. В их распоряжении было два дня для того, чтобы окопаться и подготовить ротные районы обороны по линии берега и дамбы…
Первые дни марта, казалось, уже несли легкое, почти неуловимое дуновение весны. На южных склонах из-под засохшей травы пробивались молодая крапива и ревень. Под корой деревьев бежал живительный сок, который давал жизнь и силы набухшим почкам.
Драва несла свои воды в Дунай, все такая же мутная и полноводная, как и во время ледохода, но уже более спокойная.
Рота Слановского окопалась на самой дамбе, как будто собиралась провести здесь не один год. В ясную солнечную погоду сквозь марево проглядывались башни костелов, превращенных гитлеровцами в наблюдательные пункты. Город, оказавшийся между двух огней, жил и дышал неспокойно. Днем и ночью с вокзала доносились свистки локомотивов, шум телег и грузовиков, а в тихие вечерние часы — и неразборчивый говор. Иногда с одной и другой стороны начинали строчить тяжелые и легкие пулеметы, и это служило напоминанием неосторожным, что здесь уже фронт.
Около дамбы было относительно сухо. Это дало возможность солдатам 2-й роты вырыть удобные землянки, застелить их сухими кукурузными стеблями и начать сравнительно спокойную жизнь.
