— Хорошо, и я свое право потребую. — Матейчо завертелся волчком и ушел сердитый.

— Ищи, ищи, авось поймаешь! — крикнул ему вслед Калыч.

Когда Матейчо вошел в зал клуба-читальни, еще в дверях в нос ему ударил тяжелый, спертый воздух. Растолкав локтями людей, стоящих у дверей, он с трудом пробрался к сцене. Прислонился к стене и стал внимательно слушать. Сидевшие в первых рядах враждебно поглядывали на него. Цветков только что закончил говорить, вытер лицо платком и тихо спросил, есть ли вопросы.

— Господин Цветков, у вас есть связи с высоким начальством. Скажите им, что здесь нас кое-кто преследует, — поднялся со своего места Денчо Чолаку, поглядел по сторонам, потряс своим пустым рукавом и снова сел.

В зале началось оживление.

Цветков отпил воды из стоящего на столе стакана. Он только собрался объяснить Чолаку, что нужно избавиться от какой бы то ни было подозрительности, как с места поднялся Митьо Ганин.

— Есть такое, — сказал он спокойно. — Скрипит наша телега иногда, то ли дегтя нам не хватает, то ли мастера нет такого, какого надо, только скрипит.

— Товарищи, — сделал знак рукой Цветков, прося тишины и внимания, — о разъединении не может быть и речи. Мы будем защищать власть Отечественного фронта от любых посягательств. Наша сила заключается только в нашем союзе с товарищами, коммунистами… Давайте охранять Девятое сентября. Митьо, — обратился он к Ганину, — ты-то помнишь двадцать третий год. Мы с тобой избитые лежали в казарме, а перед нашими глазами истязали твоего родственника Илию Слановского. Сегодня в Лозоне один наш товарищ спросил меня, не наступило ли время нам, земледельцам, как самой массовой партии, взять власть самостоятельно и установить народовластие. Но такие иллюзии опасны. Наша сила, наше спасение — только в прочном и крепком союзе с товарищами коммунистами…

Матейчо виновато моргал. Ему стало жарко, и он расстегнул воротник полевой офицерской куртки. Спрятал пистолет за спину. Пугливо огляделся и медленно вдоль стены попятился назад.

До полуночи он рвал и заново начинал писать рапорт Чугуну и Данчо Даневу, но все получалось не так, как ему хотелось, а ему хотелось, чтобы они поняли, что только ему и дорога в этом селе народная власть…

Уснул Матейчо в милицейском участке. Проснулся рано с тяжелой головой, кислый и сердитый на себя за то, что вечером не сдержался и зря поднял шум.

Он еще не встал, когда ему позвонили по телефону из районного управления и предупредили, что по селам разъезжает какой-то мошенник, который выдает себя за представителя власти и обманывает легковерных.

— Ах, черт побери! — вскочил Матейчо, положив трубку, и, как был, босиком и в подштанниках, начал бегать взад и вперед по холодному полу. — Надо же, как раз я и нарвался на него! Он же меня сделает посмешищем!..

Два дня назад к нему по служебным делам явился смуглый мужчина в офицерской шинели с погонами капитана. Он как будто на расстоянии учуял слабое место Матейчо. Завел с ним разговор о судьбе бывших фашистов из Камено-Поля. А Матейчо словно только того и ждал. Не упоминая тех, кто уже был задержан, он записал более двадцати фамилий тех, кто втерся в доверие к коммунистам и теперь тайно работает против народной власти. Этот список он отдал капитану. Пригласил его на обед к себе домой, погулял с ним по селу, никого к нему не подпуская. А когда капитан пожаловался ему, что из-за большой загруженности у него даже нет времени получить зарплату, Матейчо почувствовал себя особенно польщенным и дал ему немного денег. Втайне он надеялся, что получит двойную пользу от человека, которого посылают в села с такой важной и доверительной миссией.

Минут через двадцать Матейчо, зябко поеживаясь, вышел на улицу. Он еще не решил, зайти ему домой или свернуть к вокзалу, как по площади загрохотала телега. Гортанный мужской голос кричал:

— Эй, старшой, я с мельницы Бойского! Там ночью был твой приятель офицер!..

— Черный такой, капитан?! — изумлений воскликнул Матейчо.

— Он, он, они там всю ночь играли в карты, — ответил ему возница.

До поезда в Лозен оставалось еще около часу. Матейчо торопливо направился к вокзалу. Он решил любой ценой схватить и передать в районное управление этого опасного мошенника…

В Лозене остались служить в милиции бывшие ятаки Райко Пырванский и Гешо Моллов. Они часто вздорили из-за пустяков. По службе необходимо, чтобы один из них был старшим. И эта честь выпала Райко, потому что он внушал больше доверия, так как в армии был старшим унтер-офицером. Никто не узнал, откуда Райко раздобыл себе синюю военную куртку, коричневые галифе, широковатые в носках сапоги. Его ноги в этих всегда до блеска начищенных сапогах были как в горшках из-под цветов, но зато их украшали большие кавалерийские шпоры, звенящие при каждом его шаге.

Утром, около десяти часов, перед общиной остановилась телега. Смуглый мужчина, одетый в офицерскую шинель с капитанскими погонами, ловко соскочил с телеги. Один из батраков Кольо Бейского держал поводья, стоя перед телегой и как-то испуганно поглядывая то на капитана, то на окна общины, откуда выглядывал Гешо Моллов.

Сначала Гешо не понял, что происходит, но почувствовал, что прибытие капитана ничего хорошего не сулит.

— Иди сюда! — сердито крикнул ему офицер.

Гешо был не из пугливых или покорных, но, услышав этот крик, быстро отошел от Окна, хлопнул дверью и выскочил на улицу. Остановившись у дверей, он увидел, как в телеге приподнялся Кольо Бейский со связанными за спиной руками. На шапке и на одежде у него налипла сухая солома.

— Ты кто такой? — грубо спросил капитан, когда Гешо приблизился.

— Милиционер, господин капитан.

— Где староста?

— Еще не пришел, — вытянулся Гешо.

— Вот как! Уже полдень, а они все еще полеживают! Почему до сих пор не прибрали к рукам этого гада? — показал он на Бейского, дрожащего в телеге от страха.

— Не могу знать, господин капитан, — ответил Гешо.

— А что ты знаешь, пентюх?! Ох, как пули по вас плачут!

Гешо, показав рукой на площадь, облегченно вздохнул:

— Господин капитан, вон начальник милиции идет!

— Сейчас я ему покажу, — угрожающе поднял голову капитан.

Райко шел, стараясь наступать на носки, чтобы не запылить сапоги, и незаметно поглядывал в сторону общины. Когда он приблизился и понял, что все ждут его, он ускорил шаг. Капитан сердито крикнул ему:

— Ну-ка живее! Не целый же день тебя ждать!

— К вашим услугам, господин капитан, — отдал честь Райко, звякнув шпорами и по-солдатски выпятив грудь.

— Я из милиции. Здесь нахожусь со специальным заданием, — важно и сердито сказал капитан.

— Так точно, господин капитан! — отдал честь Райко, а Гешо, стоя в стороне, смущенно моргал, восхищаясь умением Райко держаться и отвечать начальству. «С этим, — думал Гешо, — враз запутаешься, а Райко и честь ему отдает, и шпорами бренчит».

— Скольких таких в селе убрали на сегодняшний день? — спросил капитан и показал в сторону Бейского.

— Господин капитан, бывшего старосту Болтова и еще нескольких человек передали в народный суд. А в день победы, вот там, около кучи камней, народ прикончил поручика Игнатова. Летом от него всем жизни не было. А о других приказа не было.

— Кто вам сказал, что нет приказа? — топнул офицер. — Вот посмотрите, скольких передают в народный суд в Камено-Поле! — Он сунул руку за обшлаг шинели, где лежал составленный Матейчо список.

Райко опять отдал честь. Гешо чуть не прыснул от удовольствия: нашелся-таки человек, который собьет спесь с Райко!

— Позавчера здесь был товарищ Данчо Данев. Он ничего нам не сказал, — продолжал оправдываться Райко.

— Слушай, что я тебе говорю! — оборвал его капитан. — Не для собственного удовольствия я сюда приехал. Где староста?

— В парикмахерской, — ответил Райко, но на этот раз только щелкнул каблуками, не отдавая чести.

— Срочно вызови его.

— Гешо, сбегай за ним, — обернулся Райко к Моллову.