Основываясь преимущественно на информации, полученной от членов немецкой экспедиции, и на собранных или виденных ими на Пасхе предметах, Андре (1899, с. 389–390) впоследствии писал: «Предметы с острова Пасхи легко отличить от других фигурок Тихоокеанской области по их своеобразному стилю, это особенно относится к той категории изделий, которую можно назвать гротескной и которая характеризуется причудливыми позами и сочетанием черт животного и человека. Богатое воображение местных жителей, совершенно независимое, свободное от влияния извне, создало здесь фигурки, которые по смелости замысла вполне сопоставимы с гибридами людей и животных в искусстве древнего Египта или американских индейцев. Птицы, ящерицы, рыбы компонуются с человеком. Такие сложные фигурки, а также более простые, изображающие собственно человека, но с какими-то отклонениями (часто это связано с формой заготовки, из которой их вырезали), использовались как малые домашние идолы. Некоторые из них назывались Моаи Торомиро — деревянные идолы, в отличие от высеченных из камня Мои Маиэ. Эти малые идолы использовались пасхальцами в культе великого главного бога Маке-Маке. Их хранили завернутыми в рогожу или в маленьких сумках; владелец извлекал и вешал их на себя только во время празднеств в честь бога, когда происходило жертвоприношение бананов, рыбы и яиц. Они считались наиболее действенными посредниками между миром людей и богов; вероятно, были у них и другие, неизвестные нам функции, определявшие их форму и внешний вид. Исполняя свои трехголосные песнопения, они доставали идолов из обертки и ритмично покачивали на руках. Островитяне стремились иметь возможно больше идолов, отдавая предпочтение наиболее искусно выполненным, вот почему подобное празднество одновременно становится смотром деревянных фигурок, и в зависимости от качества экспонатов они вызывают зависть или насмешки».

Четыре года спустя наиболее тщательное, по сравнению со всеми предыдущими, исследование быта и нравов пасхальцев произвел У. Дж. Томсон, прибывший на остров в 1886 году на американском военном корабле «Могикан». Томсон еще успел узнать много важных подробностей от местных стариков, которые были уже немолоды во времена губительных налетов работорговцев и появления на Пасхе первых миссионеров.

Пользуясь, подобно немцам, помощью Салмона, Томсон (1889, с. 469–470) смог приобрести еще две старинные дощечки с письменами, которые были извлечены из тайников после долгих и сложных переговоров (фото 58 b, с, 59 b, с). Пасхальцы все еще были «чрезвычайно суеверными, постоянно опасались козней со стороны бесов и прочих сверхъестественных существ». «Они убеждены, что по свету все время бродят духи умерших, которые в той или иной степени влияют на людские дела. Будто бы духи являются спящим и общаются с ними в снах или видениях. Пасхальцы верят, что в неприступных пещерах и в расщелинах скал обитают гномы, упыри и гоблины, и с наступлением темноты они выходят на охоту. Мелкие деревянные и каменные фигурки, играющие роль «домашних богов», призваны олицетворять определенных духов. Они не относятся к разряду настоящих богов, хотя наделены многими из их свойств. Они занимают видное место в каждом жилище и служат посредниками для общения с духами, но сами не являются предметом культа».

Томсону удалось приобрести один такой «спиритический камень», который он затем передал в Национальный музей в Вашингтоне вместе со всей своей внушительной коллекцией. Перед нами антропоморфное чудище с козлиной бородкой, выступающее из дикого камня (с. 516, фото 168, 169).

Информаторы Томсона подчеркивали существенное различие между монументальными статуями на аху и мелкой домашней скульптурой в жилищах. О первых он говорит (там же, с. 498): «Эти скульптуры призваны были изображать знатных лиц, служили монументами, увековечивающими умерших. На них никогда не смотрели как на идолов, они не были предметами поклонения и культа. У туземцев были свои добрые гении, боги и богини-хранители, но их олицетворяли малые деревянные или каменные идолы, не имеющие ничего общего со статуями, которые украшают погребальные платформы».

Американская экспедиция обнаружила развалины обширного поселения неполинезийского типа: вдоль высоких скал северо-западного побережья на милю с лишним тянулись эллиптические каменные дома. С тех пор сильные оползни унесли в море большие участки крутого берега, и вместе с ними — особенно искусно сложенные культовые сооружения, так что после Томсона отыскать этот важный памятник не удалось. Томсон (там же, с. 486) утверждает, что речь идет несомненно о «наиболее древнем поселении на острове», и добавляет: «Интереснейшей чертой этих древних развалин является то, что в задней части каждого жилища была маленькая пещера или ниша, сложенная из лавовых глыб; в ряде случаев сооружение эго было накрыто аркой, опирающейся на искусно обработанный замковый камень. Эти полости явно предназначались для домашних богов…».

Каменные дома неполинезийского типа, которые отряд Томсона видел в 1886 году и которые тогда считались остатками древнейшего селения на острове, — не единственный примечательный местный памятник, исчезнувший впоследствии из-за береговой эрозии. Томсон иллюстрировал Аху Охау, один из лучших образцов каменной кладки Раннего периода (рис. 15); видел ее и Метро (1957, с. 31): «Когда мы были там в 1934 году, зияющая трещина уже отделяла правое крыло, и было очевидно, что еще несколько ливней — и мавзолей этот обрушится в море с двухсотметрового обрыва». Когда мы пришли туда в 1955 году, от этого важного памятника не оставалось и следа. Другая аху по соседству, которую Томсон (1889, с. 502) называет Хананакоу, тоже недавно скатилась в море. Томсон писал о ней: «Эта платформа сложена чрезвычайно искусно, и в кладке есть поразительно большие камни. Перед фасадом главного сооружения лежат глыбы вулканической породы; некогда резчики изобразили на них лица и фигуры, но теперь они настолько разрушены стихиями, а может быть, и рукой иконоборца, что черты различаешь с трудом». Он упоминает и погибшую Аху Хаахуроа вблизи Северного мыса (там же, с. 504): «Могучие облицовочные плиты этого сооружения словно разбросаны неким природным катаклизмом; на некоторых из них видны следы рельефного орнамента». Описывая Аху Акаханга на южном берегу, тот же автор (там же, с. 510, рис. 19) иллюстрирует тесаную облицовочную плиту с изображением неведомого, вероятно, морского животного и говорит: «Нижний ярус обращенного внутрь острова фасада выложен из искусно обтесанного серого вулканического камня, выше идет ярус из туфа… эти плиты покрыты иероглифами». Верхний ярус Аху Акаханга, облицованный тщательно обработанным красным камнем, можно видеть и теперь (Heyerdahl and Ferdon, 1961, фото 72 с), однако вулканический шлак из кратера Пуна Пау настолько мягок, что рельефы совершенно стерлись. Над отвесными скалами восточнее Рано Као Томсон видел аху, именуемое Рикирики, с рекордным числом статуй — шестнадцать. Правда, статуи уже тогда были повалены, а затем волны подмыли берег и все сооружение обрушилось в море, так что мы увидели только часть одной статуи, торчащую из осыпи у подножия скалы, выше линии прибоя. Не исключено, что древнейшие сооружения располагались ближе всего к берегу, а это значит, что за сотни лет немало ценнейших археологических памятников острова Пасхи унесено оползнями.

В культовом центре Оронго с его каменными постройками Томсон зарисовал несколько старинных рельефов и росписей, которые впоследствии исчезли (рис. 16). Комментируя две из своих иллюстраций (здесь — рис. 16 а и b), оп пишет (там же, с. 481–482): «Самые важные скалы с рельефами находятся в непосредственной близости от каменных домов Оронго. Максимально возможное время было уделено изучению и зарисовке этих своеобразных памятников старины… Некоторые рельефы явно старше и каменных домов, и статуй, и других древностей острова, за исключением разрушенного селения на скалах западнее горы Котатаке. Среди этих рельефов часто видим рыб и черепах, однако преобладает мифическое существо, полузверь-получеловек с выгнутой спиной и длинными, похожими на когти ногами и руками. По словам туземцев, этот символ призван был изображать бога «Меке-Меке» — великого духа моря (рис. 16а). Общий вид этой фигуры, грубо высеченной на скалах, поразительно напоминает орнамент на керамическом черепке, который я однажды нашел в Перу, занимаясь раскопками инкских могил». Меке-Меке, точнее — Макемаке, был главным божеством на острове Пасхи; его изогнутая по-кошачьи фигура особенно примечательна потому, что в остальной Полинезии бог Макемаке неизвестен и ни один представитель семейства кошек там не водится.