В эту ночь Бретт пришла домой. Она сидела на кровати, опираясь спиной на подушки. Машинально проглотила бульон, приготовленный для нее Хильдой.

Она попробовала сосчитать розовые полоски на обоях. Это была игра, которую она придумала еще в детстве. Если дойдет до пятидесяти, ни разу не сбившись, — она выигрывала. Только она никогда не получала призов.

Ее комната не изменилась. Лилиан предлагала обновить, но Бретт настояла, чтобы все осталось как было. Она любила эту детскую, устроенную так, чтобы естественно воспитывать у ребенка эстетический вкус.

Эта комната так отличалась от детской у Барбары. Ее мать заполнила ее игрушками и плюшевыми животными от «Шварца», старинными фарфоровыми куклами, а на стены повесила картины с балеринами и волшебницами. Бретт часто не знала, какие игрушки были для игры, какие напоказ.

Бретт подошла к фонографу и проиграла свою любимую мелодию детства.

Позвонил Свен и сказал, что прилетит в Нью-Йорк сразу после операции Лилиан.

«Как похоже на него!» — подумала Бретт и попросила Хильду сообщить Барбаре о состоянии Лилиан. Ее мать на это сказала:

— Какое несчастье!

«И это вся моя семья», — горько усмехнулась Бретт. Конечно, у нее были еще Лизи и Джо, но они далеко, в свадебном путешествии в Японии. Она вдруг вспомнила о Брайане и Захари. Конечно, Захари уже вышел из тюрьмы, а как-то поздней ночью, в Париже, когда не спалось, она увидела Брайана в программе французского телевидения «Частный глаз Голливуда».

Бретт спала очень тревожно, постоянно просыпаясь, и, только когда темнота в ее комнате переросла в розовый рассвет, она на час забылась.

Тереза была первой, кому она сообщила о своем решении.

— Я знаю, что это неожиданно, но я все обдумала и очень хочу, чтобы ты переехала со мной, — сказала Бретт.

Все будущие ангажементы должны быть аннулированы, сделана опись всего оборудования и оплачены все расходы на переезд. Кроме того, Бретт рассчитывала дать Терезе время обдумать переезд в Штаты. Обычно невозмутимая Тереза растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Я подумаю и сообщу тебе. Это все очень непросто, переезжать в Америку.

Бретт сразу подумала о Джефри Андервуде. Если кто-то и мог организовать все это, так — это он.

— Я знаю, кто может позаботиться обо всем, — сказала она Терезе.

— Бретт, болезнь вашей тети очень серьезна, но мне сказали, что доктор Хатауэй — лучший кардиолог. Ваш дед прилетит из Австралии завтра вечером и встретится с вами прямо в больнице.

Разговаривая с Бретт, Джефри Андервуд крутил в руках пеструю ручку. Бретт сидела напротив него за инкрустированным столом для совещаний и кивала головой. Ее веки слипались, поэтому, пытаясь сосредоточиться, она раскачивалась на стуле в мрачном кабинете нью-йоркской штаб-квартиры Свена Ларсена.

Она старалась не смотреть на свое отражение в зеркале, висевшем в позолоченной раме за спиной Джефри: ей не хотелось видеть, насколько ужасно она выглядит.

— Вы можете выбросить из головы все беспокойства, связанные с переездом. Как только вы будете готовы, контора по приобретению недвижимости составит график закупки всего необходимого, а к приезду мисс Диот подберет ей квартиру.

«Он говорит так, словно уже составил контракт», — подумала Бретт, и была благодарна ему за активную помощь и организацию ее переезда.

— Вы даже не представляете, какое для меня облегчение — не заниматься переездом. Из-за завтрашней операции тети у меня остается только сегодняшний вечер, чтобы решить все свои дела. А сейчас мне пора идти. Спасибо вам за то, что нашли время встретиться со мной сегодня. — Бретт накинула на плечо ремень своей сумочки и приготовилась встать.

— Но есть еще одно дело, которое необходимо обсудить.

— Какое? — спросила она. Джефри достал из ящика стола голубую папку и положил перед ней.

— Ваш дед понимает, что для вас сейчас очень беспокойное время, но неожиданная болезнь миссис Кокс заставила его известить вас о планах относительно его имущества. Он понимает, что может возникнуть множество вопросов, однако невзирая на…

— Черт возьми, что бы он ни делал со своими деньгами, — все хорошо. Я не хочу сейчас думать об этом.

«У моего деда нет сердца, у него один расчет, — кипела она. — Его сестра может умереть, а он думает только о своих деньгах».

— Пожалуйста, потерпите меня еще несколько минут. Мы можем поговорить сейчас только в общем, подробно обсудим все в более подходящее время, — предложил Джефри.

Несколько минут Бретт сидела с закрытыми глазами, потом глубоко вздохнула.

Джефри был всегда очень любезным и участливым и не отвечал за то, что многие члены ее семьи были бесчувственными и эгоистичными.

— Могу я сделать что-нибудь для вас, прежде чем мы продолжим? Может, воды или мяты?

Джефри достал из пиджака красную с белым коробочку с мятными таблетками и предложил Бретт. Она выдохнула:

— Спасибо, вы очень любезны. — Положила на язык белую таблетку, которая сразу же стала таять.

— Как вы знаете, из вашего собственного опыта составления завещания означает, что вы должны предвидеть будущее в свете настоящего. — Джефри сложил руки на столе и наклонился к Бретт. — В любом случае ваш дед решил, что в будущем будет правильным и наилучшим оставить все состояние вам. Ваша мать, миссис Норт, получит только часть ценных бумаг. Господин Ларсен и миссис Кокс имеют раннюю договоренность об этом. Эта голубая папка для вас. Здесь подсчеты всего состояния мистера Ларсена, которое на сегодня составляет почти два с половиной миллиарда долларов.

— Что? — спросила ошеломленная Бретт.

— Сумма звучит несколько подавляюще, но все в вашем распоряжении. По этому отчету вы сможете провести подсчет сами. В следующий раз мы смогли бы пройтись конкретно по всем пунктам, — сказал Джефри.

— Джефри, позвольте мне быть с вами откровенной. Со дня нашего последнего разговора в Париже у меня не появилось склонности к большому бизнесу, и я не способна сейчас об этом думать.

— У вас сейчас нет необходимости решать какие-то сложные задачи. На сегодня требуется только, чтобы вы взяли папку. В соответствующее время вся содержащаяся в ней информация будет вам ясна. Вы прекрасно справляетесь со своим собственным делом и, возможно, в будущем вам станут понятны и эти разработки. Ваш дед надеется, что именно вы займете главенствующее положение. Он думает, что управление «Ларсен Энтерпрайсиз» перейдет в способные руки. Но все эти разговоры отложим до лучших времен.

— Хорошо.

У нее пульсировало в голове, словно дьявол стучал изнутри острым металлическим молотком.

— Не забудьте это, — сказал Джефри, подавая ей голубую папку. — Позвольте мне проводить вас до лифта.

Когда Бретт ушла, Джефри прошел вдоль ковровой стены конференц-зала, открыл темную дверь следующего кабинета и включил свет.

— Выключи! — рявкнул Свен Ларсен, все еще втиснутый в кожаное кресло, из которого он через глазок наблюдал за разговором с Бретт. — Она ведет себя так, словно сама сказочно богата, как будто для нее будет слишком большим беспокойством сохранить то, что я ей принес на бархатной подушечке! — кипел он, резко барабаня пальцами по спинке стула.

— Ваша внучка достаточно самостоятельна и обеспеченна, мистер Ларсен. Она хорошо изучила свое дело и занимается им успешно, — сказал Джефри бестелесным голосом из затемненной части комнаты.

— Делать снимки, рисовать картинки — ax! Как ты можешь называть эти вещи профессией! Никому не нужны эти снимки! В создании снимков нет ни силы, ни могущества! — Свен на мгновение задумался, затем продолжал ядовито:

— Кажется, она не такая бесхребетная, хныкающая проститутка, как ее мать, но я не желаю видеть, как все, что я построил своей кровью, взорвется и разрушится, как замок на песке! «Ларсен Энтерпрайсиз» должна остаться в руках Ларсенов. Джефри, я наблюдал за тобой на притяжении десяти лет. Ты приятен внешне, умен, упорен. Ты делаешь невозможное. Ты очень похож на меня.