— Что-то не так? — спросила Бретт, вдруг осознав свою беззащитность.

— Нет, я просто не могу налюбоваться на тебя, — ответил возбужденный Лоренс.

Он притянул ее к себе и стал ласкать каждую клеточку ее тела.

Бретт ритмично, настойчиво ласкала бедрами его налитой фаллос, и он пульсировал и трепетал, готовый взорваться. Когда Бретт дотронулась до него рукой, Лоренс закрыл глаза — у него вырвался стон.

— Я больше не могу, — прошептала Бретт.

— Побудь со мной, — уговаривал Лоренс. И она была. Снова и снова он пронзал ее, доводя до верха блаженства. Наконец, они вместе достигли того пика, какого никто из них еще не достигал.

Они заснули в объятиях друг друга, насыщенные и измученные.

— Бретт, у нас высоко профессиональный бизнес, поэтому я должен был всегда помнить, что французская пресса будет пытаться скомпрометировать меня с того момента, как я вступил в Париж. И она не выпустит меня из-под своего прицела. Ты привыкнешь к этому, — объяснил Лоренс.

Они достигли окраины города и свернули на автостраду к Орли, чтобы встретить самолет Лизи. Бретт очень ждала приезда подруги и думала, что ничто не сможет испортить ее приподнятого настроения до тех пор, пока по пути в аэропорт не раскрыла последнего выпуска «Эспьон», пустой бульварной газетенки. Ведущее место занимала статья об открытии ночного выступления Нуриева в парижском театре оперы и балета, где была помещена всего одна-единственная фотография всемирно известного танцора. Остальное — было посвящено иллюстрации «кто есть кто», присутствующих на таком знаменательном событии, включая и самого закоренелого холостяка в мире моды Лоренса Чапина с его последней пассией, молодой очаровательной американкой Бретт Ларсен.

— Но они намекают, будто я соблазнила тебя, чтобы ты печатал мои снимки, — злясь сказала Бретт, сжимая газету в руках.

— Они хищники, только и ждут твоей смерти!

Первые несколько недель Бретт не принимала приглашений Лоренса на большие церемонии, умышленно избегая быть на виду. Они проводили тихие вечера, обычно обедая в соседней пивной, потом возвращались к Бретт домой, много разговаривая и до изнеможения занимались любовью.

После того как Бретт рассказала о своем детстве и семье, Лоренс понял, отчего она была столь яркой натурой.

— Но я боюсь, ты выбрала не ту работу, если хочешь жить в уединении. Очевидно, тебе надо было бы пасти овец, — подтрунивал он над ней.

Лоренс понимал, что Бретт необходима более «толстая кожа», но был убежден, что время все поставит на свои места.

— Кроме того, мы же знаем, что это не так, ну и в чем дело? — Он потянулся и погладил ее. — Ты счастлива?

— Да, но…

— Только не обращай внимания на то, что люди говорят. Им нравится, что их пересуды тебя задевают.

Бретт понимала, что Лоренс прав. Действительно, она была счастливее, чем мечтала.

Сейчас был май, а с зимы карьера стала расти как снежный ком, и ее публикация в «Вуаля!» прибавила значительный блеск к ее репутации.

А в лице Лоренса она нашла того человека, который, казалось, отвечал всем ее мечтаниям. Не в пример Паоло, он уважительно относился к ее работе, и именно он предложил попробовать себя в издательском деле, что только расширило ее горизонты. Лоренс пользовался всемирным доверием, которого не смог бы добиться ни один из молодых людей, с которыми она была знакома. Он не угрожал ее амбициям. Вместо этого Лоренс вел ее тем проторенным путем, по которому когда-то шел сам, интуитивно понимая, где ей требуется его рука! А если она оступится, он просто возьмет ее на руки.

Она доверяла ему. Помимо всего, Лоренс был потрясающим любовником, чувственным, ласковым и искусным.

Бретт для Лоренса была иллюзией, в которую он не мог поверить. Когда он был молодым и смелым, то отмечал каждый шажок своей карьеры с неистощимой энергией, поражая всех остальных. Позже он продал радости поиска за комфортабельную и спокойную жизнь. «Теперь с Бретт, — думал он, — можно будет разделить приключения, ничем не рискуя». Он мог направлять ее, играя роль профессора перед своим легендарным студентом, и она жаждала и стремилась познать его опыт.

— Ты иди потихоньку, а я поставлю пока машину. В это верится с трудом, но вдруг самолет в самом деле прилетел вовремя, — сказал Лоренс, проезжая мимо табло.

— Хорошо, я буду стоять справа от таможни.

Лизи первой прошла через ворота, и Бретт не представляла, как она смогла совершить такой подвиг, имея в виду ту гору чемоданов, которую она сама взвалила на грузовую тележку. Бретт подсчитала — четыре плюс сумка через плечо. Лизи планировала пробыть шесть недель, однако привезла весь свой гардероб.

— Просто не верится, что я в Париже! Я так рада тебя видеть! — говорила Лизи, когда они обнимались, смеялись и визжали. Затем Лизи немного успокоилась.

— Бретт, полет был потрясающим! Это смахивало приблизительно на поход в частный клуб. Сиденья в первом классе — как диваны. — Бретт, ты выглядишь так, будто… ладно, я думаю, ты влюбилась. Да? Где он? — прошептала она, и ее голова вертелась, как взбесившаяся стрелка компаса.

В этот момент Лоренс вынырнул из толпы:

— Вы, должно быть, Лизи? Как долетели?

— Ээ… да. Было великолепно.

— Сюда, разрешите мне взять это. Я жду вас обеих у машины, — сказал Лоренс, направляя тележку сквозь толчею.

— Бретт, он же взрослый! Ему действительно сорок?

— Да, ему сорок один, но я никогда не задумывалась над этим.

— А он ничего, красивый! — сказала Лизи.

— Знаю, — ответила Бретт, довольная тем, что он произвел на Лизи такое впечатление. В машине Лизи нашла смятую «Эспьон». — О! Здорово, ты — знаменитость, Бретт, ты очень хорошо выглядишь. Мне нравится на тебе это платье. Лоренс, а какая марка этой машины? — Лизи болтала, не умолкая на всем пути до Парижа.

Лоренс отозвал Бретт в сторону, пока Лизи распаковывалась в гостиной.

— Эта юная особа когда-нибудь молчит? — спросил он с раздражением.

— Очевидно, да, когда спит, — сказала Бретт.

«Следующие шесть недель будут тянуться бесконечно», — подумал Лоренс. В тот вечер они обедали в «Ла Тур д'аргент». Бретт и Лизи занимались воспоминаниями и время от времени хихикали, как школьницы. Лоренс резко ощутил свой возраст, и ведь повернись жизнь по-другому, у него сейчас были бы дети такого же возраста.

Бретт заметила, что ему не очень нравился этот вечер. Она поняла, что что-то не так, когда он, припарковав машину на улице Сены, проводил их до двери и пожелал спокойной ночи, автоматически чмокнув ее в щеку.

— Я позвоню тебе завтра.

Следующие четыре дня Бретт и Лизи совершали общепринятые экскурсии по Парижу. Лизи два года экономила деньги на эту поездку, а так как авиабилет оказался подарком Бретт, она потратила большую часть накоплений, чтобы расширить свой университетский гардероб. На пятый день, стерев вконец ноги, Бретт остановилась, пытаясь убедить Лизи, что у нее впереди еще полтора месяца для посещения каждого магазина на хорошо выученном ею маршруте.

Как-то Лизи заметила женщину, качавшую в коляске ребенка и сказала:

— Забыла сообщить — я собираюсь стать тетей! В декабре у Дэвида и Кэт родится ребенок. Компания Дэвида «Хэндс Ал» создала свой первый персональный компьютер «Фин-гетипо-1», который на рынке имел успех. Он занят по-сумасшедшему, они поэтому даже не приезжали домой этой зимой на праздники, и на Рождество, когда появится малыш, мы с родителями поедем в Калифорнию.

В первый раз, с тех пор как она себя помнила, Бретт обрадовалась за Дэвида и его жену без скрытой страстной и неуместной зависти, которую всегда питала, думая о них.

«Наверное, я стала совсем взрослой, — размышляла она. — Дэвид заслуживал того счастья, что обрел, и я знаю, что он будет прекрасным отцом».

— Думаю, что это здорово, но тогда я должна буду обращаться к тебе, как к тете Лилиан, — сказала она. — Может быть, в воскресенье поедем на пикник? — предложила Бретт, когда они ехали на метро.