Когда старуха рассказала, как она нашла ребенка в корыте, догадалась жена Бадына, что есть среди нартов такие, кто злоумышляет против ее мальчика. Вырыла жена Бадына, втайне от всех, подземелье и укрыла в нем своего Бадыноко. Потом сказала старикам:
— Я мать Бадыноко, а вы его спасители. Пусть он не ваша плоть, но он вам не чужой. Есть среди нартов зложелатели, замыслившие убить маленького Бадыноко. Теперь я прошу вас, чтобы вы поселились в подземелье и втайне от всех нартов, втайне даже от отца моего ребенка, воспитывали Бадыноко до тех пор, пока он не сядет на коня и не постоит сам за себя.
Старики обрадовались, сказали:
— Берем в свидетели нашей клятвы синее небо! Клянемся, что вырастим нарта, сильного духом, креп кого телом, могучего в битве, — такого витязя, чтобы каждый муж считал для себя высокой честью нахо диться с ним рядом в бою. А еще клянемся, что выра стим для Бадыноко крылатого альпа-коня, достойного самого славного всадника. Еще клянемся, что вы растим для Бадыноко смелых орлов и сильных собак из породы самиров!
Сказала мать Бадыноко:
— Да будет так! Берегите мальчика. Пусть никто не слышит его плача. А если заплачет, попросит грудь, — не тревожьтесь: я сама знаю, когда к нему притти.
Бадыноко родился, когда отца не было дома. Приехал Бадын, и жена сказала, не глядя мужу в глаза:
— Ребенок у нас родился мертвым. Я зарыла его у подножья кургана.
А старик и старуха воспитывали Бадыноко в подземелье, втайне от всех нартов. За день он вырастал настолько, насколько другие дети — за год. Стало тесно ему в люльке. Тогда старики притащили темной ночью на восьми волах огромный дуб, выдолбили из него люльку для Бадыноко, а ремни сделали из шкуры лани. Семь раз в день кормила мать Бадыноко грудью, а старуха — кушаньем из золотого пшена, мозгом оленя, мясом лани. И, качая люльку Бадыноко, пела старуха такую колыбельную песню:
Уареда-реда, уареда-реда!
Пусть мое слово сбудется скоро,
Сказано в ясный, радостный День.
На поле ратном будешь ты нартам,
Мудрым, как утро, светлым, как день.
На тонкостанном выедешь альпе,
На неустанном быстром коне.
Справа — борзые, слева — борзые,
Сверху — большие реют орлы.
В крепкой кольчуге, сталью сверкая,
Будешь из края в край ты скакать.
Ты одолеешь мира просторы,
Степи и горы, холод и зной.
Переплывешь ты все океаны,
Муж тонкостанный, смелый седок.
Нарты держаться будут за стремя,
Нарты прославят время твое.
Ты обезглавишь сотни чудовищ,
Сотни сокровищ нартам раздашь.
Будешь сражаться ты благородно,
Поочередно копья менять.
В трепет повергнешь недругов станы,
Всех испугает бранный твой клич.
Всадников ратных, всадников статных,
Всадников знатных в бой поведешь.
Меч твой для чинтов будет грозою,
Меткой стрелою всех ты пронзишь.
Плетью стегнешь ты мощного альпа,
Плетью вспугнешь ты птиц золотых.
Быстрый, как птица, конь твой помчится,
С ним не сравнится ветер степной.
Спи же, сыночек мой быстроокий,
Жребий высокий витязя ждет.
Спи, мое счастье, храбрый мой львенок,
Славен и звонок будет твой путь.
Будешь ты светом рода людского,
Здравицы слово скажут тебе!
Однажды, когда старуха спела эту песню, Бадыноко встал, выпрыгнул из люльки и взял в руки меч, висевший на стене. Он сразу научился владеть нарт-ским мечом, он приручил орлов, он укротил собак из породы самиров, воспитывавшихся вместе с ним в подземелье.
Так, вдали от людского глаза, вырастал Бадыноко. Кормился же он молоком матери семь лет.
Как Бадыноко сражался с чинтами
Чинты были исстари заклятыми врагами нартов.
Памятным стал для них тот день, когда жена Бадына, мать Бадыноко, разгромила их войско, а единственный чинт, уцелевший в сражении, был отпущен ею домой с клеймом на лице от удара меча, отпущен, как вестник гибели чинтского войска. Но участь погибших не стала для чинтов уроком. Они были свирепы, они любили опустошать чужие страны, истреблять людей и предавать огню их жилища. Они собрали войско многочисленнее прежнего и хлынули на Страну Нартов, безжалостно уничтожая на своем пути все живое.
Опытный в бранном деле Бадын поскакал собирать нартов воедино, чтобы дать отпор неумолимому врагу. А жена его сказала:
— Настала пора для моего сына напомнить чин там тот день, когда я разгромила их войско. Пусть ся дет на коня Бадыноко, пусть его меч, впервые вынутый из ножен, пройдет войско чинтов насквозь.
Она приказала вывести своего сына из подземелья. Бадыноко, выросший во мраке, не привык к дневному свету. Глазам его стало больно. Он спросил:
— Матушка, куда ты меня привела? Как назы вается это место?
— Это место называется миром, — ответила мать. — Мир прекрасен, а мы — его дети.
Боль в глазах Бадыноко утихла. Они хорошо видели во тьме, а дневной свет увеличил их зоркость. Высоко над собой сын Бадына увидел сияние, которое показалось ему чудесным. Он смотрел на него, не щурясь, и чувствовал, как грудь его наполняется счастьем. Он спросил, показывая пальцем:
— Что это такое?
— Это солнце, — сказала мать. — Люди с чи стыми сердцами клянутся его именем.
Глаза Бадыноко были такие зоркие, что разглядели за сиянием солнца множество каких-то искорок. Он спросил:
— Матушка, что это за маленькие светильники, горящие над солнцем?
— Я их не вижу, — ответила обрадованная мать, — но я знаю, как их зовут. Это звезды. Если ты видишь их в солнечный день, то враг не скроется от тебя и в темную ночь.
И мать сказала ликующим голосом:
— Глаза твои — как сто пар глаз, сердце — как сто сердец. Иди, обрушь на врага свой удар. Наступай на врага днем, налетай на врага ночью. Днем побе дишь — солнце озарит твою победу, ночью обратишь врага в бегство — звездным сиянием покроется твой след!
Бадыноко сел на коня, а мать взяла в руки звонкую пшину и заиграла, да так, что конь заплясал. Конь плясал, а мать пела:
Бадыноко, чья закуска — бык,
Бадыноко, чей обед — олень!
День настал: садись на скакуна, —
Нартская страна тебя зовет.
Ты в поход возьми своих собак,
Ты в поход возьми своих орлов,
На врагов ты свой удар обрушь,
Нартский муж, отвагу прояви,
Вражеское войско покарай,
Нартский край от гибели спаси!
— Повоюю с нартской отвагой, вернусь домой с достоинством, вернусь невредимым. А как быть с от цом и матерью? — спросил Бадыноко о воспитавших его старухе и старике.
— Не тревожься о них, — сказала мать, — я буду лелеять их старость, их покой. А ты воюй, думая только о разгроме врага, воюй, как подобает нарту. Не говори нартам, чей ты сын, откуда ты родом, ибо среди нартских мужей, твердых и благородных, есть и зложелатели и завистники.
Сказав так, мать подала Бадыноко воинские доспехи, и, пока сын надевал их, мать пела:
