Обе державы обязывались соблюдать благожелательный нейтралитет в случае войны одной из них с третьей державой. Но это правило не касалось войны против Австрии или Франции. Германия не гарантировала свой нейтралитет при нападении России на Австрию, а Россия — в случае нападения Германии на Францию. Германия признавала права, приобретённые Россией по Берлинскому трактату на Балканском полуострове. Обе стороны обязывались сохранять статус-кво на Балканах. Союзники признавали прежний принцип закрытия проливов Босфор и Дарданеллы для военных судов всех наций. Кроме того, по приложенному к договору секретному протоколу Берлин обязался соблюдать благожелательный нейтралитет и оказывать моральную и дипломатическую поддержку России, если бы та оказалась вынужденной «принять на себя защиту входа в Чёрное море» в целях ограждения своих интересов, а также ни в коем случае не давать согласия на реставрацию на болгарском троне принца Баттенбергского. Этот протокол Бисмарк предлагал «спрятать под двойное дно», т. е. хранить в особой тайне. Отсюда встречающееся название «перестраховочного договора», как договора с «двойным дном». К слову сказать, соглашение 1887 г. не улучшило русско-германских отношений. Берлину не удалось перехитрить Россию и добиться от неё обязательства сохранить безусловный нейтралитет в случае войны с Францией. Петербург оставил за собой право быть арбитром франко-германских разногласий. Немецкая и русская пресса продолжали вести друг против друга недобрую, ожесточённую кампанию. Ухудшались русско-германские экономические отношения. Прусское юнкерство всеми фибрами сопротивлялось ввозу русского хлеба, а русские промышленники — ввозу немецких индустриальных товаров. Последовало одно за другим взаимное повышение таможенных пошлин. Введённые Германией в 1885 и 1887 гг. новые повышенные ставки на сельскохозяйственные товары, вызвали недовольство русских помещиков. 12 (24) мая 1887 г. петербургский кабинет обнародовал указ о запрещении иностранным подданным владеть недвижимостью в западных губерниях России. Им возбранялось также занимать должности управляющих имениями. Меры эти в основном были направлены против немцев.

Кроме того, Россия приняла новые протекционистские тарифы, по которым ввела высокие пошлины на железо, сталь и металлические зарубежные изделия, на уголь и кокс, что привело к сокращению немецких товаров на русском рынке. Вслед за этим Бисмарк закрыл доступ русским биржевикам на немецкий денежный рынок. Узнав, что двери берлинских банков перед ним закрыты, царское правительство обратилось к французским денежным магнатам. Это ускорило сближение русского капитала и французской биржи. На горизонте европейской политики стали вырисовываться первые контуры будущего франко-русского союза.

В этих условиях русско-германский «перестраховочный договор», подписанный в 1887 г. на три года по инициативе Германии, не был возобновлён в 1890 г. Сложные, хитроумные дипломатические комбинации Бисмарка окончились неудачно. В марте 1890 г. Бисмарк вынужден был уйти в отставку. Помимо объективных причин, сказалась и личная неприязнь к нему молодого кайзера Вильгельма II Гогенцоллерна, вступившего на престол 15 июня 1888 г., имея от роду 29 лет. Перед этим будущий германский император и прусский король в течение года похоронил своего деда Вильгельма I в возрасте 91 года и своего отца Фридриха-Вильгельма, прожившего почти всю жизнь кронпринцем и ставшего императором лишь за три месяца до своей смерти. С 1884 г. по инициативе Бисмарка Вильгельм несколько раз ездил с визитами в Петербург. Это доставляло тогда молодому человеку немалое удовольствие, поскольку бесило отца, кронпринца Фридриха, приверженца британской ориентации. В 1884 г. состоялось знакомство Вильгельма с цесаревичем Николаем. Между ними завязалась переписка; принцу казалось, что он приобрёл вечную дружбу с будущим правителем России. Однако время показало её непрочность. Историки характеризуют его, как самонадеянного и дерзкого прусского юнкера, твёрдо «уверенного в превосходстве возглавляемой им по божественному праву монархии» над всеми остальными странами и народами и «в своём собственном превосходстве над своими подданными», не говоря уже о всех инородцах и иноземцах, «не способных подняться до германского мышления». Естественно, он мнил себя великим полководцем, преемником Фридриха Барбароссы и «железного Фридриха». Первым публичным выступлением этого «последнего из гуннов» стало обращение его к армии: «Мы принадлежим друг другу — я и армия, — мы были рождены друг для друга и останемся впредь неразрывно связаны, всё равно, пошлёт ли нам Господь войну или мир» (382, 1988, № 3, с. 133). Он отродясь не расставался с блестящей металлической каской и охотно позировал в военной форме и воинственных позах. Его физиономия с нафабренными, закрученными и поднятыми кверху двумя стрелками усов раскрывала чванливую заносчивость и угрожающую агрессивность собственной натуры убедительнее трескучих речей, которые он произносил с большим апломбом. По количеству публичных выступлений, по неотвратимому «желанию откликнуться на то или иное событие и дать ему безапелляционную оценку» кайзер превзошёл всех монархов. Уже в конце XIX в. о последнем Гогенцоллерне родилась язвительная шутка: он жаждет быть «императором на троне, женихом на свадьбе и покойником на похоронах» (там же). В памяти поколений он всё же останется одним из главных поджигателей мирового пожара, принёсшего неисчислимые бедствия европейским народам и самой Германии.

Русско-французское сближение проистекало из объективного развития международных отношений. Безусловно, обе державы руководствовались собственными представлениями и интересами. Сближение России и Франции было естественной ответной реакцией на враждебный курс Германии, Австро-Венгрии и сплочение государств Тройственного союза. Начиная с 1870 г. Франция находилась под постоянной германской угрозой. Кроме того, и Париж, и Петербург испытывали острые противоречия с Англией. В отличие от Лондона в болгарском вопросе Париж занял благожелательную по отношению к России позицию. Правительство Третьей республики отказалось принять болгарскую делегацию, прибывшую в Париж в январе 1887 г. с просьбой о содействии в урегулировании болгарского кризиса. Как и Россия, Франция не признала Фердинанда Кобурга болгарским князем.

Важной составляющей, определявшей русско-французское сближение, являлось торговое и финансово-экономическое сотрудничество. Ощутимо возрастал объём внешней торговли между обеими странами. Широкое распространение в России находили французские капиталовложения. Основной областью их приложения была горно-металлургическая промышленность. В 1887 г. русское правительство заключило первый заем в Париже на 500 млн франков. За ним последовало ещё несколько займов, и к исходу 1889 г. задолженность России французским банкам составила 2600 млн франков. В дальнейшем Франция сделалась главным кредитором России.

Следует отметить, что в это время активизировались интеллектуальные, духовные связи между Францией и нашей страной. Титаны мысли французского Просвещения были известны в культурных слоях России ещё с XVIII в. Позднее французские корифеи слова XIX столетия Виктор Гюго, Стендаль, Бальзак, Флобер, Золя, Мопассан «обрели в нашей стране как бы вторую родину». В свою очередь, «русская литература завоёвывает огромное число приверженцев во Франции». Вслед за Пушкиным, Лермонтовым, Гоголем, Тургеневым, известным ранее французам, широко переводятся на их язык Л. Толстой, Достоевский, Гончаров, Некрасов, Салтыков-Щедрин, Островский, Григорович, Писемский, Гаршин, Короленко и другие. Много лет спустя, в августе 1940 г., Ромен Роллан с почтением отзывался о значении творчества Льва Толстого: «Величайшее искусство «Войны и мира», точного понимания которого я не нашёл ни у одного француза, ибо это творение несколько озадачивает наш галльский ум, — этот парящий над вселенной полёт, полёт гения с орлиным взором» (374а, 1959, № 10, с. 7). В Париже в 1892 г. вышла энциклопедия о России.