— Давайте соберем всех вместе и сообща решим, что делать со мной. Как говорит Дормидонт, на миру и смерть красна.

Собранный общий совет отнесся к их заявлению достаточно спокойно. Лишь Альф ничего не говорил, а только удивленно разглядывал Азу. Да Дормидонт категорически не был согласен с таким предположением.

Это что же получается? Что я, Дормидонт, еще и дурак? Не смог отличить робота от человека? Что не помню свою помощницу по госпиталю?

Хотя червячок сомнения закрался уже и к нему. После удара метеоритом по голове могла остаться побитой не только голова, но и отшибиться мозги.

Жвачкин, наоборот, был доволен таким поворотом событий. Число клиентов его кухни могло возрасти.

— Давайте не терять времени, а побыстрее создадим еще одного человека, — бросил он призыв.

Такой лозунг понравился остальным роботам. Раньше их делали люди. А теперь получается, что они создают людей. Сначала нашли Альфа, затем освободили из заточения и спасли Па и Ма. Сейчас появилась возможность сделать очередного обладателя высшего звания Земли. Полная смена ролей. Они были «за».

Дормидонта послали готовить операционную. Обследование на имеющейся аппаратуре вполне можно было производить. А вот выполнение остального не гарантировалось. Дальнейшие действия будут напрямую зависеть от того диагноза, который покажет обследование.

Проверенный Дормидонтом однорукий хирург–манипулятор застыл в рабочем положении. Аза в сопровождении «болельщиков» вошла в комнату и легла на операционный стол.

Чем–то это походило на процедуру жертвоприношения в древние времена. Робот приносился в жертву человеку.

— Все готово — доложил Дормидонт.

Пошла выполняться процедура обследования. Азу облепило множество датчиков, а механическая рука стала подносить инструменты и приборы.

— Так, — начал комментировать Дормидонт. — Система управления — искусственная. Покрытие — пластик «универсал»… Смотрим дальше… Сердце — искусственное…

На Ма жалко было глядеть. Хотя разум и понимал, но сердцем отрицательного ответа она не ожидала. Последние дни Ма относилась к Азе, как к своей дочке.

— … Система жизнеобеспечения — автономная, — торжествующе закончил Дормидонт. — Конечно, я не мог ошибиться!

— А что это у тебя на экране в углу все время подсвечивается фиолетовым цветом? — вмешался в процесс обследования Па.

— Это обозначает режим «оболочка одета», применяемый для обезболивания и стерильности, — важно пояснил Дормидонт.

— Как оболочка одета? — внезапно сам удивился он своему ответу. — Ведь искусственная оболочка применяется только… — все тише комментировал он, поглощенный какой– то новой мыслью.

Вокруг стояла тишина. Никто ничего не понимал.

— Вот черт, кто бы мог подумать? — огорошенно произнес Дормидонт через несколько минут, разгибая спину от пульта. — Это действительно человек! В искусственной оболочке, которой покрывается пациент перед началом операции. В это невозможно поверить! Как я мог такое упустить?!

Потрясенный и расстроенный Дормидонт замолк.

— Ты слышишь, Аза? — наклонилась к той не менее Дормидонта потрясенная Ма. — Ты — человек.

— Погодите радоваться, — остановил их Па. — Здесь есть еще одна проблема, о которой я не упомянул. По правде говоря, я не очень–то верил во все это. Так вот. Сейчас, не знаю почему, но Аза, как и другие роботы, может свободно передвигаться по планете, не опасаясь излучения. Если же она станет человеком, то ее защита исчезнет. Ей придется или сидеть под землей, или быть привязанной к амулету: Которых, к слову говоря, у нас больше нет. Вот какая ситуация. Ты поняла меня, Аза?

— Я уже говорила, что во всем доверяю вам.

— Она права. Ее не надо об этом спрашивать. — Ма продолжила мысль Азы. — Как она может такое решать? Пока ее не отключат от искусственного жизнеобеспечения, она остается роботом и мышление ее — тоже мышление робота. Ты же ей задаешь вопрос как человеку. Это парадокс, который можно разрешить только со стороны.

В пылу жарких дискуссий никто не заметил, как Альф тихонько вышел из операционной.

— Так будем снимать оболочку? — не выдержал Дормидонт.

— Да. Теперь Аза — моя дочка и я решаю за нее. Ни пуха, ни пера тебе, родная.

— К черту, мамуля.

Дормидонт нажал кнопку.

«Ах, какой вчера был хороший день — день накануне моего дня рождения. Солнечный, теплый, мягкий и зеленый. — В этом году весна наступила почти на две недели раньше, чем обычно. Такая погода редко выпадала на ее самый любимый праздник. И не только ее. Все вокруг в этот день веселились и радовались вместе с ней: друзья, учителя, родители.

Именно погода подтолкнула ее сделать самой себе подарок. Новый нос! В этом году были в моде удлиненные тонкие носики. Впрочем, ее старый тоже был неплохой. Папа частенько его целовал, когда она обижалась на что–нибудь.

Но мода есть мода! Куда от нее деться?

Правда, такие пластические операции делали девочки несколько постарше ее. Ну и что? Она тоже достаточно взрослая, чтобы решать такие пустяки самой. Подумаешь, изменить форму носа. Старшая сестра ее подруги Ардельки уже четыре раза ее меняла. И никаких проблем.

Хирург так и сказал, что к вечеру все регенерирует и даже следов не останется. Как его зовут? Кажется, ГХВ–123 или РГХВ–123, точно не помню. Но очень серьезный. Уже если обещал, то так и будет.

Вот только дома могут быть небольшие неприятности. Она никому не сообщила о том, что собирается делать. Только оставила записку на своей кровати под подушкой. Чтобы родители не волновались. В последнее время они очень много работали. Но перед сном приходили поцеловать ее. А в день рождения утром на тумбочке обязательно лежал подарок. Нужно было только протянуть руку».

Сознание постепенно возвращалось к Азе.

«Нос и подарок! Посмотрим нос. Вроде на месте. Это уже хорошо. Но не поймешь, новый или старый? Есть ли здесь зеркало? А вдруг будет болеть? Вроде нет. Лучше пока не двигаться. Только чуть–чуть скосить глаза, На тумбочку. Где должен лежать подарок.

Какой подарок? Ведь она в больнице!».

Но рука сама автоматически стала ощупывать тумбочку.

«Конечно нет. Ведь она не дома».

Аза огорчилась и окончательно открыла глаза.

И первое, что она увидела, был необычайно красивый камушек с цепочкой, лежащий у нее на груди.

«Вот это да! Чудо! Неужели мама пришла?»

Она огляделась по сторонам.

«Почему так многолюдно в зале? Все пришли поздравить ее? Или поглядеть на ее новый нос? Где же здесь зеркало?…

… Лица вроде знакомые, а никого не знаю. Может, заходили раньше к ним домой? А, наконец–то. Здесь ее врач, ГХВ с номером…

… Ничего не говорит. И мамы нет. Ну и пусть себе стоят. Сначала надо рассмотреть камушек поближе».

Аза начала снимать цепочку с шеи. Но ГХВ, он же Дормидонт, решительно пресек ее намерение.

— Послушай нас, Аза, — начал он. — Не волнуйся. Нам надо тебе кое–что рассказать.

Такое вступление очень не понравилось Азе. «Неужели у него ничего не получилось и вместо носа у меня какая–нибудь картошка? Где же зеркало?»

Но Дормидонт уже начал рассказ. И чем больше он говорил, тем больше Аза не знала, что делать.

«Верить всему этому или нет? Роботы никогда не обманывают. Значит и ГХВ говорит правду. Но как в такое поверить? Сама она ничего этого не помнит».

Па и Ма подошли к Азе и подтвердили все слова Дормидонта. У Ма на глазах были слезы. Как будто только дожидалась такого сигнала, разрыдалась и Аза.

— Эх, — огорченно вздохнул Дормидонт. — Эти слезы мне все время были подозрительны. Но прошляпил, не догадался. Верно и на старуху бывает проруха.

— А это что? — всхлипывая, Аза взяла камушек в свои руки. — Как вы узнали, что у меня день рождения?

— Ах, доченька, — вздохнула горько теперь Ма, — Пусть хоть это тебя утешит.