А потом, когда в обеих руках были какие-то бумаги, конверты и Феликс лихорадочно их просматривал, он услышал, как открылась входная дверь и голоса внизу: громкий, довольный голос Розы, голоса Поля и Лоры. Он не мог разобрать, что они говорили, они были двумя этажами ниже. Какого черта они здесь делают?

Он моментально сгреб все бумаги в верхний ящик стола, засовывая их так, чтобы ящик мог закрыться. Нет, черт возьми, некоторые должны быть наверху. Аккуратные стопки. Он помнил. Вынимая бумаги обратно, хватая их наугад, он аккуратно поправил стопку и с силой закрыл ящик. Что-то оказалось смятым, и он еще раз с силой задвинул ящик, когда голос Розы послышался за закрытой дверью:

— Прошел сюда час назад, сказал, что будет в кабинете отца.

В дверь постучали.

— Феликс, — услышал он голос Поля, но Феликс потихоньку прошел в спальню отца, смежную с кабинетом, Он услышал, как дверь отворилась. — Извини, что беспокою тебя, но Лоре нужно… — Какое-то время было тихо, и Феликс услышал, как он сказал: — Его здесь нет.

— О Боже! — произнесла Роза. — А я и не слышала, как он уходил. Должно быть, старею. Хотя Феликс всегда этим отличался: он подкрадывался и, неожиданно появляясь, пугал людей. Хорошо, что мы не побеспокоили его, слава Богу! Могу я помочь тебе найти что-то, Лора?

— Нет, спасибо, — ответила Лора, голос ее был почти неслышен. — Мы просто пришли взять кое-что из моих вещей. Я пробуду несколько дней у Поля.

Феликс потихоньку прошел из спальни в холл, потом спустился вниз по застланной ковром лестнице. Потихоньку подкрадываться. Эта глупая женщина будет уволена, как только появится время заняться этим. Он легко толкнул и бесшумно закрыл за собой входную дверь. Останется у Поля, сказала она. Завтра будет достаточно времени, чтобы вернуться за письмом и всем остальным, что еще может найтись.

Если только это не было тем, за чем она приходила.

Он проклинал себя. Он мог бы взять письмо, вместо того чтобы снова убрать его в стол. Как же случилось, что он не подумал об этом? Он стоял рядом с машиной, раздираемый противоречиями, что ему делать — уехать, прежде чем они увидят его, или дождаться момента, когда в доме станет темно, и вернуться, чтобы выяснить все наверняка? У него был свой собственный ключ. Он никогда не пользовался им, теперь время пришло.

Он выжидал. Ему нужно было знать все.

Спустя полчаса он увидел, как Лора и Поль ушли. Прошло еще два часа, прежде чем Роза выключила везде свет. Он прождал еще час, прежде чем вернуться в дом и воспользоваться ключом, который он сделал четыре года назад после первого сердечного приступа, случившегося у Оуэна.

В темноте он прошел на ощупь два пролета лестницы, а затем в кабинет, тихо закрыв за собой дверь, прежде чем включить настольную лампу, которой он пользовался несколькими часами ранее. Потом он открыл ящик, быстро просмотрел все бумаги, пытаясь найти письмо.

Которого там не было.

Он вытащил ящик из стола и перевернул его вниз, но там был только один-единственный счет, застрявший в боковой трещине. Он быстро просмотрел все бумаги на поверхности стола. Не здесь, не здесь, не здесь. Она взяла его. Эта сука забрала его. Обманула больного старика, а потом украла бумаги с его стола.

Она не обманывала его. Письмо это докажет.

Его охватил гнев, к горлу подкатилась желчь. Он стоял у стола, отрывисто дыша, стараясь придумать что-нибудь.

«Он должен вернуть это письмо. Она использует его, чтобы доказать, что старик не был болен и что его не принуждали, она докажет, что он знал, что делал, и делал это сознательно. Я должен вернуть его обратно, — думал он, — должен найти его. Не позволить этой суке и старику сделать из меня посмешище перед собственной семьей и всем светом.

Нужно придумать что-нибудь, и я придумаю. Я не из тех, кто паникует и совершает ошибки. Я что-нибудь придумаю. Я все просчитаю, все сделаю, как обычно.

Я позабочусь о себе».

Когда читали завещание, он нападал. Он не придумал ничего нового и поэтому бросился вперед, как будто письмо никогда не существовало. Вся семья говорила одновременно, а он стоял и наблюдал, чтобы управлять ситуацией. Он стоял за массивным библиотечным столом, положив руку на плечо Паркинсона, тем самым давая ему знать, что сейчас тому лучше помолчать. Когда вся семья наконец-то успокоилась и обратила свои взоры на него, он заговорил с Лорой, которая стояла перед окном, а Поль обнимал ее за плечи. Голос Феликса был абсолютно бесстрастен.

— Он не знал, чего хотел. Он был старым, больным человеком, которым манипулировала и которого терроризировала жадная, бесстыжая ведьма, и целый месяц после удара…

— Феликс! — Резкий голос Поля оборвал хриплый голос дяди. — Какого черта ты все это говоришь?

— Вы — грубая скотина! — взревел Клэй, заглушая слова Поля. — Какого черта вы…

— Заткнись! — выпалил Феликс и продолжил, не сбиваясь с размеренного тона: — Целый месяц после удара он был беспомощным инвалидом, который не мог ни говорить, ни двигаться…

— Феликс, — опять начал Поль.

— Он мог говорить! — возразила Лора. — Он разговаривал, мы разговаривали…

— …ни двигаться, ни внятно говорить, и для всех было совершенно очевидно, что он утратил способность мыслить здраво. И эта девушка воспользовалась ситуацией, она была одной из его прихотей, пока не вползла в его жизнь, а потом, когда он умирал, она не подпускала к нему медсестер, чтобы оставаться с ним наедине и заставить его изменить завещание.

— Достаточно! — яростно сказал Поль. — К черту это, Феликс, ты сошел с ума, что в тебя вселилось? Это же чертовская ложь!

— Оуэн не хотел медсестер! — плакала Лора. — Он просил меня, чтобы их не было. — Ручейки слез высыхали на щеках. — Он не хотел посторонних, он хотел, чтобы была только я.

— Он сам не знал, чего хотел, — начал Феликс в третий раз.

— Заткнись! — закричал Поль. — Пусть Элвин закончит читать. И ты все это объяснишь мне позже, ты извинишься перед Лорой и всей семьей…

Не обращая внимания на Поля, Феликс откинул голову назад, посмотрел на кончик своего тонкого носа и продолжил, повышая голос на Лору:

— Он ведь ничего не знал, так ведь? Он же не знал, что вы — преступники с прошлым, что у вас брат — преступник и что вы лгали ему и всем нам, лгали все эти четыре года, когда мы приняли вас в семью и дали вам все.

Лора в отчаянии вздохнула, вздох легкой волной пронесся по комнате, и он понял, что она проиграет.

— Четыре года, — повторил он, и эхо его слов молотками стучало у него в голове. — И мы все знали это четыре года назад, в то лето, когда Лора и ее брат появились в нашем доме, у нас пропала уникальная коллекция драгоценностей, и…

— Мы не имели к этому никакого отношения! — воскликнул Клэй.

Все заговорили одновременно, взволнованно обращаясь друг к другу, требуя от Феликса объяснить, что он имеет в виду. Но Феликс обращался только к Лоре:

— Вы не думали, что мы поверим в это! Из доказательств, которыми я теперь располагаю, я заключил, что вы пришли сюда с единственной целью, а потом решили остаться, когда увидели, что можно расставить сети а поймать моего отца, так же как вы однажды уже поступили с одним пожилым человеком, который оставил вам наследство, перед тем как умереть, а потом!.. — Он уже кричал, стараясь заглушить нарастающий шум, он выразительно посмотрел на Поля. — А потом вы опутали сетями молодого человека с состоянием, потому что профессиональные охотники за богатством никогда не упускают шанс, не так ли, мисс Фэрчайлд?

— Неправда! Я любила Оуэна! — вспыхнула Лора, но у нее прервалось дыхание. — Я люблю Поля. У вас нет права лгать…

— Не говорите мне о правах! Вы пришли к нам с ложью, вы пришли, чтобы заманить в ловушку, обмануть, вы буквально втерлись в наш дом… и вы украли драгоценности моей жены и почти убили моего отца!

— Это чертовская ложь! — крикнул Клэй. — Мы не делали этого, мы изменили наши…