Она немного помедлила, потом посмотрела прямо ему в глаза:

— Это Бен.

В комнате стало тихо.

— Полагаю, ты имеешь в виду Бена Гарднера? В ней все напряглось от обыденности его голоса.

— Да. На прошлой неделе я ездила к нему в Бостон. Если ты меня выслушаешь…

Торопясь, едва переводя дыхание, кратко, как могла, Лора повторила все, что они с Беном рассказали Эллисон и Ленни. Затем, не останавливаясь, сказала:

— И еще. Мне кажется, ты был прав относительно Клэя. Я не уверена — хотелось бы поговорить с ним, но я не знаю, где он сейчас, но я обнаружила после твоего ухода из моего кабинета, что именно он много лет назад украл украшения Ленни, когда она была на Кейп-Коде. Это, разумеется, не означает, что он тот самый вор, которого разыскивает Сэм Колби… Я все еще не могу поверить… Ну просто не знаю. Но я должна извиниться перед тобой и за это.

Стало легче. Наконец она высказала все, дрожь в голосе прошла.

— Судя по всему, я во многом ошибалась. Мне нравилось считать себя взрослой, но вела я себя как испуганный ребенок, и поэтому трудно…

— Не ты одна, — спокойно сказал Поль. — Бедная моя, дорогая, думаешь об извинениях… считаешь, что только ты одна?..

Услышав глубочайшую любовь, прозвучавшую в его голосе, у Лоры перехватило дыхание. Она не представляла, до какой степени была перенапряжена, пока не настал этот миг, когда каждый мускул тела расслабился. С удивлением она отметила, что у нее вспотели ладони.

— Все мы как напуганные дети, — сказал Поль. Он обнял и прижал ее к себе, Лора положила голову ему на плечо. — Испуганные, что нас обманут, что могут использовать, что с нами могут что-нибудь сделать. Испуганные возможностью ошибиться и уж совсем испуганные, чтобы признаться в этом самим себе. Но хуже всех был я; я испугался, забыл обо всем, что знал и любил в тебе; я отвернулся, когда более всего на свете был нужен тебе и причинил столько страданий…

— Кажется, нечто подобное Бен называет власяницей, — пробормотала Лора. Смех клокотал внутри ее; все правильно, все правильно; я все рассказала и все в порядке.

— Власяница, — повторил Поль и рассмеялся. — Выходит, я переусердствовал? Переиграл?

— Немного, мне кажется. Бен и я думаем точно так же. Будто оттого, что мы больше каемся, наши поступки становятся лучше, и тем быстрее стираем прошлое.

— Я не намерен стирать прошлое. Хочу учиться на нем. — Его голос стал грубее. — И чтобы ты стала частью моей жизни.

Он развернул ее лицом к себе и поцеловал со страстью, которая одновременно была обещанием. Лора дала волю своим чувствам: все барьеры пали.

Они сбросили одежды, помогая друг другу, и вновь застыли в объятиях, тела слились воедино, вспоминая нежность разделенной близости.

— Я так скучал, так хотел тебя… — произнес Поль. Его руки скользили по телу Лоры, вспоминая его очертания, как бы извлекая его из глубин памяти. Ее рука протиснулась между телами, точеные пальцы и ладонь обхватили отвердевшую плоть. Она услышала вздох, вырвавшийся у него из груди, помня и наслаждаясь сознанием того, что она способна пробудить в нем такие ощущения. Медленно пальцы Поля скользнули между ног Лоры, ощутив влажную теплоту раскрывшегося навстречу и страстно ожидавшего его тела.

— Я мечтала о тебе, мечтала об этом, мечтала о нас… — шептала она, прижимаясь плотнее. Их языки сплелись. Лоре казалось, что она изголодалась и никак не могла наесться и напиться вдосталь.

— Лора, — произнес Поль, и звук ее имени, прозвучавший из его уст, унес ее вверх, увлек и отрезал от окружающего мира. Обнявшись, они подошли к кровати и легли, глядя друг другу в глаза и счастливо улыбаясь.

— Это лучше, — вздохнула она, — о… гораздо лучше… чем мечта.

Ее голос был столь же мягок, как бриз, проникавший в комнату через открытое окно; в нем, казалось, был привкус вина. Двигаясь в едином ритме, который их тела никогда не забывали, они соединились так тесно, что по стене рядом с кроватью скользила лишь одна-единственная тень.

Лора открыла глаза и увидела Поля, смотревшего на нее. Она сонно улыбнулась:

— Я тоже мечтала проснуться и увидеть рядом тебя. Долго я спала?

Подсунув под нее руку, он прижал ее к своей груди.

— Около часа. Вполне достаточно, чтобы я начал верить в реальность происходящего.

— Мне так хорошо. Я мало спала последнюю неделю.

Закрыв глаза, она начала покрывать поцелуями его грудь, соски, впадинку на горле. Физическая близость с Полем была по-настоящему полной, любимой, не подвластной влиянию других; она связывала ее с прошлым, со временем, когда она была с Оуэном. Теперь это было началом.

Поль, приподнявшись на локте, наклонился над ней, стал целовать глаза, губы, затем двинулся ниже, захватывая губами ее груди, сначала одну, потом другую, играя языком вокруг сосков, медленно, возбуждающе, в то время как его рука также медленно и легко ласкала нежную кожу между ее ног. Лора, лежа на подушках, отдавалась во власть сладостных волн, вздымавшихся внутри, поднимавших и уносивших ее в страну грез. Она стала невесомой, качалась на волнах мечты, этой мечтой был Поль и все тайные помыслы и страстные порывы, дремавшие в глубинах ее сердца, несмотря на то что, как ей казалось, она навсегда отбросила их прочь, неудержимо рвались наружу.

Они наслаждались близостью медленно, смакуя, впитывая друг друга, вспоминая неуловимые движения, звуки, жесты и выражения, известные и ценимые только близким и любимым человеком, беззаботно улыбаясь и ощущая, как переплеталось между собой прошлое и настоящее, заполняя радостью все пустоты души, делая их по-настоящему полноценными и совершенными. Они творили любовь и разговаривали всю длинную ночь, которая принадлежала только им одним. Шум городской жизни, сигналы клаксонов, проникавшие в комнату через открытое окно, казалось, доносились из отдаленного мира. Утренний воздух стал прохладным. Укрывшись одеялом, они прильнули друг к другу. Близость вновь разожгла огонь страсти и желания…

Вытянув руку, Лора включила лампу, стоявшую рядом с кроватью, и по стене заплясали тени.

— Дружелюбные тени, — прошептала она. — А было так много иных теней, вселявших ужас.

— Больше их не будет, — тихо проговорил Поль. — Будут только наши.

Он поцеловал смеющиеся губы Лоры:

— Не исчезай; сейчас вернусь.

Поль выскользнул из кровати и пересек комнату; перед Лорой предстала высокая, стройная и грациозная фигура атлета или танцора, с налитыми энергией мышцами. «Мы оба такие, — подумала она, — нетерпеливые, агрессивные, жаждущие создавать, достигать и побеждать». Но когда-то Поль был другим. Она вспомнила, как беседовала с ним во время обеда на кухне в доме Оуэна о работе и что она означала для них. Тогда Поль был легкомысленным и беззаботным; он не представлял, как можно беспокоиться о работе; а она — серьезной и решительной, ее настораживало это различие. «Как сильно он изменился», — подумала она. И в то же время в нем сохранился тот юноша, в которого она тогда влюбилась. Вытянувшись в кровати, она с наслаждением вспомнила тяжесть его тела, глаза, смех. Она любила его так страстно, что сама поражалась силе своих чувств. Словно фонарь освещал нам путь сквозь все эти годы, и горел он всегда ярко. Оуэн сказал эти слова про Айрис. «Теперь и мы нашли свой фонарь, — подумала Лора, глядя на возвращавшегося Поля. — Мы освещаем путь друг другу. Любимый, ты так естествен в моей спальне, ты — неотъемлемая часть моего дома, дома, который, как мне казалось, я создавала для себя одной. Моя первая любовь. Никогда не расстанусь с тобой». Она улыбнулась.

— Да? — спросил он, забираясь под одеяло.

— Я люблю тебя. Он обнял ее за плечи.

— Я люблю тебя, моя дорогая. Хотя должен признаться, что сейчас думаю и о том, как бы поесть. Лора рассмеялась:

— Бедняга, ты ведь не ел, как сошел с самолета.

— Да и в самолете не особенно много. Мне приготовить пир и подать блюда тебе в постель?